26 января ПАСЕ приняла резолюцию с призывом к Польше восстановить независимость судебной власти, раскритиковав проводимую в стране реформу. Разногласия Брюсселя и Варшавы в правовых вопросах тянутся уже давно и в 2020 г. даже привели к «бунту», когда вместе с Венгрией Польша отказалась одобрить бюджет ЕС на 2021-2027 гг. При этом компромисс, достигнутый по бюджетному вопросу, не решил проблему в целом. На этом фоне и с Великобританией в качестве примера возникла дискуссия о возможном «Polexit» – выходе Польши из состава союза. Является ли разлад в отношениях сторон настолько острым, и к чему приведет протест Варшавы против указаний Брюсселя, оценил руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов.

В ЕС все чаще говорят о польском непослушании и даже о бунте. Что все это означает для Польши, США и Евросоюза? Куда направлены процессы? 18 декабря Европарламент утвердил бюджет Евросоюза на 2021 г. При размере доходов в €164,3 млрд расходы должны составить €166,1 млрд. Разница невелика, за принятые пределы дефицит не вышел. Бюджет утвержден 540 голосами при 77 голосах «против» и 70 «воздержавшихся». Как можно считать, вызванный польским и венгерским сопротивлением бюджетный кризис преодолен. Но этим никак не может быть снят вопрос о восточной оппозиции Брюсселю – главным образом, о польской фронде.

Пандемический кризис и польские протесты

В последние месяцы 2020 г. имели место массовые протесты в Варшаве и других городах. Возмущение вспыхнуло из-за плана властей страны запретить аборты. Сами польские руководители почти одновременно выступили против бюджета ЕС, что было равносильно грубому ослушанию еврократии. Все это выразило противоречия между нынешней Польшей и властями Евросоюза. Последние хотели бы разрешить противоречие между большой финансовой помощью Польше, оказываемой много лет, и слабым контролем над ее «верхами». Но им пришлось идти на уступки, детали коих едва ли очень выгодны для еврократии.

Проблема с привилегиями для польской экономики и дороговизной для ЕС польского государства стала явственнее в силу обострения кризиса. Ко всему прочему, многих в ЕС раздражает зависимости польской администрации от США.

Все это не случайно выстрелило во второй половине 2020 г., уже прозванного некоторыми «годом бедствий». Доллар ослабевает к евро, а в Брюсселе весь год не могли решиться на отказ от сильного евро и его девальвацию. Но решились на другое – отказ от «святая святых» политики жесткой экономии. Она не была опрокинута массовыми протестами в странах еврозоны, а рухнула летом сама под тяжестью возмущения национальных администраций и ударами кризиса.

Была ли здесь какая-то закулисная борьба? Несомненно. Но не Польша решила этот вопрос. Не имеет к ней прямого отношения и новый курс Европейского центрального банка. В декабре ЕЦБ расширил политику количественного смягчения, то есть чрезвычайной программы покупок облигаций, в связи, как официально сообщается, с пандемией на €500 млрд ($605,40 млрд) до €1,85 трлн. Программа продлена на 9 месяцев до марта 2022 г. Ее декларируемая цель – удержание стоимости государственных и корпоративных займов на рекордно низком уровне. В ответ евро укрепился, но укрепилась и еврократия, а Польша и Венгрия уступили. «Теперь мы можем начать реализацию планов по восстановлению нашей экономики», – сообщил в своем твиттере президент Европейского Совета Шарль Мишель, так и не открыв публике содержание сделки.

Чего добивается Варшава

До того, как произошли все эти события, в ЕС начали активно вкладываться в разжигание недовольства в Польше, хотя для него местные власти и так давали немало поводов. Их совершенно неразумное стремление запретить аборты вызвало возмущение граждан, и так уставших от постоянного переизбытка странного католического консерватизма правящей партии «Право и справедливость», правительства и президента Анджея Дуды. Потому совсем не случайно в интервью порталу Gazeta вице-премьер, министр труда и развития Польши Ярослав Говин сказал: «Вот я смотрю на карту Евразии: небольшой мыс, над которым нависает огромный медведь – Россия». Польша в понимании ее государственных верхов – этот «небольшой мыс». Вывод же его таков: «Чтобы быть суверенной страной, мы должны иметь польские фабрики, компании, магазины, банки, технологии», а присланные ЕС средства помогают модернизировать экономику, поддерживать уровень жизни граждан, поддерживать и оздоравливать компании в непростых условиях.

В этих словах, возможно, кроется ответ на вопрос о содержании польской сделки с еврократией. Польские власти хотят двух вещей: денег и покоя.

Варшава в отношениях с Брюсселем держится правила «финансирование в обмен на лояльность или сносное поведение». Россия фигурирует в диалогах сторон и в польской пропаганде ровно в том же виде, что и у киевских властей. Россией пугают и припугивают, напоминая кто «щит Европы», где «граница цивилизации», и – следовательно – кого надлежит лучше финансировать.

ЕС финансировал Польшу много лет. «Альтернатива проста: если кто-то видит будущее Польши вне ЕС, хочет он этого или нет, но проецирует передачу Польши под влияние Кремля», – подчеркивает Говин. Общий намек польских властей еврократии состоит в обеспечении хорошего финансирования, а кризис вокруг бюджета на 2021 г., который Польша не хотела поддерживать, был частью стратегии принуждения еврократии к заботе о польском государстве.

Между ЕС и США

Польше удалось то, что не вышло у нищих прибалтийских «тигров». Она и на 2021 г., вероятно, выбила себе уступки. Варшава не спешит следовать по пути Лондона, а лишь использует эффект британского развода с ЕС и свое положение. Это не положение между Россией и ЕС, а положение между США и ЕС, с одной стороны; с другой – это положение между кризисом в экономике Европы и готовностью еврократии больше тратить и позволить правительствам тоже тратить больше, естественно, занимая деньги на рынке. В этой ситуации еврократия может идти на уступки смутьянам, зная, что рост долгов у стран еврозоны приведет их правительства к еврократии. И тогда она сделает их менее независимыми. Однако всю эту игру нужно провести тонко, а потому польское ослушание прощали и будут еще какое-то время прощать.

В этой истории власти США конкурируют с еврократией в отношениях с польским правительством. Они поддерживают те силы, которые начальники ЕС хотели бы опрокинуть и заменить на более послушные – более либеральные.

А так как экономическое положение в Евросоюзе останется сложным еще долго, эта игра может принести свои плоды. Ни отрицательные ставки ЕЦБ, ни выкуп им токсичных ценных бумаг, ни рост правительственных долгов (это новые облигации на рынке и выгоды для банков) не привели экономику ЕС к росту.

Польский злотый может падать и тем помогать польским товаропроизводителям на рынке еврозоны и рынках других «богатых стран» ЕС. Вот только общая отрицательная экономическая динамика является заразой, от которой не так просто отделаться, даже если еврократия готова с вами договариваться, хотя в 2010-2015 гг. она не очень-то разговаривала с Грецией, Испанией или Португалией. Еврокомиссия обещает Польше по итогам 2020 г. падение ВВП на 3,6%. Это немало, но это меньше прежде обещанного снижения на 4,6%. В среднем по ЕС спад прогнозируется в 7,4%. Все это показатели эффективности польского фрондирования.

Варшава едва ли захочет что-то менять в этом положении, однако Брюссель не может не делать выводов: страна внутренней периферии ЕС не жертвует ресурсами, а сама тянет их на себя и всячески использует проблемы старых лидеров «общего дома», прикрывая эту игру пустыми речами о страшной русской угрозе и своей роли пограничника западной цивилизации. Потому вопрос ныне не в том, будет ли Польша терпеть ЕС (на таких условиях – будет!), а в том, как еврократии быть с Польшей, и не настало ли время покончить с польской архаичностью.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества