В феврале 2021 г. эксперты Bloomberg сообщили, что в период пандемии России пережила наименьший спад относительно крупнейших экономик планеты. По оценке экспертов, отказ России от длительного локдауна позволил минимизировать сокращение ВВП до 3,1%, в то время как спад экономики ЕС фиксируется на уровне 7,3%. Особенности экономических процессов в период пандемии и причины экономической стабильности России в статье «Евразия.Эксперт» разобрал руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов.

Контекст

В событиях 2020 г. невозможно разобраться если рассматривать их как особый кризис одного года. Мало пользы и в пристальном внимании к пандемии, которой не одно правительство пыталось и пытается прикрыть провалы своей экономической политики. Ситуация проясняется лишь в соотнесении её с событиями 2008-2009 гг., которую на Западе забавно назвали «Великая рецессия» (они не знали, что экономические приключения 2020-2021 гг. будут куда серьезнее того спада). Необходимо учесть и другой «отдельный» кризис – спад в мировой экономике 2013-2016 гг.

Все это был один глобальный экономический кризис.

9 июня 2008 г. был опубликован доклад «Кризис глобальной экономики и Россия». Он был подготовлен под руководством автора статьи, фактически самостоятельно готовившего документ. Доклад обещал многолетний мировой кризис. Под влиянием его в мире должны были изменить радикальные перемены, создаться новая модель капитализма; предполагалось возвращение протекционизма и соперничества держав. В плане технологий ожидался рост применения промышленных роботов и общей автоматизации производства, транспорта, торговли и иных сфер. Прогноз этот во многом уже реализовался: мир вступил в новый период развития, основанный не на свободной торговле и «Вашингтонском консенсусе» как наборе продиктованных США правил.

Однако интересно не столько это, сколько то, почему кризис занял столько лет и как эти годы повлияли на Россию.

2008-2020 гг. стали временем большого кризиса, системного и циклического одновременно. Вот только напрасный труд – искать теорию таких кризисов в учебниках экономики. Они происходят примерно через четверть века, закрывая одни и открывая другие периоды развития. Это кризисы смены длинных волн Николая Кондратьева. Интересующиеся без труда найдут информацию о механизмах таких кризисов в книге «Капитализм кризисов и революций». Но важно другое: c кризисом можно бороться и остановить его воздействие, а можно дать ему нанести свои разрушительные удары, не удержать их.

Кризис как «точка роста»

В экономической мысли преобладает представление о кризисах как бедствиях. Это не лишено основания: разрушения и потери от них очевидны. Однако на кризис стоит взглянуть и как на доброго доктора. Только это не такой доктор, что станет лечить медовыми пластырями. Но вот в чем беда, если от его рецептов отказаться, и все недуги (приведшие к спаду в экономике) сохранить, то выздороветь не получится. Хуже того, можно укоренить болезнь, сделать ее хронической. В переводе на экономический язык это означает – получить вместо здорового экономического роста, спад, застой, социальное и политическое бурление на многие годы.

Потому не стоит удивляться переживаемому США политическому кризису. Он есть результат сопротивления диктуемой кризисом рецептуре лечения. Однако в случае России все обстоит иначе. Слабое падение и легко перенесенный «ужас 2020 года» есть результат бесповоротного краха неолиберальной экономической модели или модели «нулевых лет».

Сколько раз рубль падал вслед за нефтью в 2014-2016 гг.? Какой стресс пережила высшая бюрократия, видя, что Запад не играет по своим правилам, а обрушивает на страдающую от кризиса страну еще и санкции? А доходы граждан и привычная для них реальность разве они не рухнули в те годы? Потому удар 2020 г. и не был для России таким сильным, что она уже пережила свою острую фазу мирового кризиса.

Но дело не только в этом. В России враждебность среды и рыночной конъюнктуры в 2014-2016 гг. запустили изменения, которые можно назвать сдвигом к протекционизму, сильному и настроенному на регуляцию рынка государству, прагматизму и неомеркантилизму. По сути Россия вошла в новую экономическую эпоху еще до того, как в остальном мире совершился перелом. Не стоит думать, что здесь она была одинока. В Китае и Индии перемены тоже происходят. И они во многом были определены давлением Второй волны мирового экономического кризиса в 2013-2016 гг. А вот в Бразилии дело не пошло. В ЮАР – еще одном члене «команды» БРИКС – все тоже неопределенно.

Пост-коронакризисная трансформация

Bloomberg пологает, что причиной мягкого прохождения экономикой России сквозь 2020 год следует считать решение властей не вводить локдаун во второй половине года. Сокращение ВВП по итогам минувшего года оценивают в 3,1%, подчеркивая: это существенно меньше ожиданий многих экономистов. В Bloomberg фиксируют, что экономика России больше пострадала в первой половине 2020 г., когда правительство ввело жесткий локдаун. Из этого легко сделать вывод, что будто бы он и является во многом причиной потерь. Было и мартовское падение цен на нефть. Однако самое падение на товарных рынках стало результатом открывшегося перепроизводства товаров.

Организованный и частичный простой экономики сконцентрировал проявления кризиса. Два с половиной месяца паузы позволили ликвидировать товарные излишки, что является стандартной задачей при перепроизводстве. Пандемия здесь словно принудила правительство к более рациональным действиям на рынке. Затем включился фактор отложенного спроса, началось оживление в экономике. Мировые цены на нефть пошли вверх. Никакой потребности в повторном локдауне в России не было и нет, санитарные мероприятия должны были проводиться в более щадящем для экономики формате. Иное было в ЕС.

В России одного локдауна оказалось достаточно для исправления дел в национальном хозяйстве. Для сравнения, спад в ЕС тот же Bloomberg оценил в 7,3% ВВП.

Если в 2021 г. в ЕС можно ожидать сохранения непростой ситуации, то в России год обещает выдаться неплохим. В Bloomberg считают возможным увидеть 3% рост ВВП страны. России отдано второе место среди 17 государств, оцененных по 11 показателям экономической и финансовой стабильности, в частности прогноза по ВВП, внешнему долгу, валютным резервам, реальной процентной ставке. Едва ли такая оценка есть попытка подольститься, скорее она носит вынужденный характер. Однако за чудом слабого спада и легкого перехода к оживлению в России кроется трансформация экономики и политики, случившаяся не в тепличных условиях. И это будет работать на развитие.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества