18 марта в интервью американскому телеканалу ABC News президент США Джо Байден оскорбил президента России Владимира Путина, назвав его «убийцей». Путин в ответ на обвинения пожелал Байдену здоровья, напомнил про историю США и предложил диалог в прямом эфире. Почему Байден пошел на публичное обострение отношений, и что это означает для двусторонних отношений и постсоветского пространства, корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал директор Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО, автор Telegram-канала «Пост-Америка» Максим Сучков.

– Что означает переход американских властей к прямым оскорблениям?

– Переход на следующий уровень риторической эскалации и в принципе этический «заплыв за буйки» связан с несколькими моментами. Первое – это, конечно, желание Байдена продемонстрировать себя во внутриамериканской политике более сильным лидером, в отличие от Трампа. По реакции продемократических СМИ видно, как они приветствовали такой ответ, там даже было много всяких мемов, отзывов и картинок: «так должен вести себя с таким человеком, как Путин, настоящий президент свободного мира, а не так, как Трамп, хваливший Путина».

Второй момент – то, что сказал Байден, это даже не восприятие большинством американских элит Путина (потому что в стане Республиканской партии есть сегменты, которые, во-первых, так не думают, а во-вторых, с большим почтением относятся к нему), а в целом достаточно консенсусная позиция американских элит в отношении российского руководства: вести с ними дела нужно только с позиции жесткой силы. И госсекретарь, и советник по нацбезопасности, и другие в своих интервью до того, как пришли в администрацию, в таком ключе примерно и высказывались, но на таком высоком и официальном уровне это никогда не звучало.

Хиллари Клинтон сравнивала Путина и Гитлера, но она не была президентом, а лишь кандидатом в президенты: то есть, здесь еще более внутренняя история, когда для своего избирателя американские политики не щадят ни своей репутации, ни репутации своей страны, и все бросают в эту топку политической машины с тем, чтобы ее быстрее разгонять на пути к победе. У Байдена была возможность как-то это отыграть или сказать по-другому, но Белый дом буквально через несколько часов сказал, что президент не жалеет о своей характеристике и даже подтвердил ее еще раз.

Выпад Байдена – не случайность, а именно такое выражение, которое в Вашингтоне хотели бы, чтобы в Москве услышали. Это был намеренный переход на следующий уровень эскалации в отношениях после продления [Договора] СНВ-3.

То есть, Байден действует достаточно последовательно. Они сказали, что для них продление СНВ-3 приоритетно, но по большому счету дальше с Россией делать нечего. Следуя этой логике, раз делать нечего, то можно и по-всякому называть, говорить и прочее. И само это выражение – прежде всего показатель того, что нынешний Вашингтон и нынешняя американская администрация отношения с Москвой не ценит вообще никак. Даже при том, что Китай обвинили в геноциде уйгуров, сложно себе представить, чтобы Байден так же сказал о Си Цзиньпине, что он убийца. И это показывает внутреннее этическое, национальное отношение к российскому руководству и к России в целом.

– В ответ на оскорбление Путин пожелал Байдену «здоровья», а также предложил американскому президенту поговорить в прямом эфире. Решится ли Байден на прямой разговор с Путиным?

– Что касается реакции Путина, думаю, что выбран был оптимальный вариант: с одной стороны, такой вот «троллинг», а с другой стороны, здравое предложение. Но российский президент понимал, что американская сторона его не примет. 

По сути, это было первое интервью Байдена, первый выход к прессе, но и то – по сценарию, а спонтанных пресс-конференций у него до сих пор еще не было. Тут есть много спекуляций по поводу состояния его здоровья, когнитивных способностей и прочего, и понятно, что он не выйдет на этот формат (онлайн в прямом эфире), а значит, покажет таким образом свою слабость. То есть, в плане риторическом это было, мне кажется, сделано хорошо.

С другой стороны, это ответ с минимальным риском и уроном для России в том смысле, что мы пока не идем на какие-то симметричные шаги, а ждем в ближайшее время новых санкций за так называемое вмешательство в выборы.

Хотя даже американская разведка признала, что вмешательства не было, а была попытка «meddling», что тоже на русский язык переводится как «вмешательство», но означает немного другое, потому что «interference» – это именно попытка получить доступ к инфраструктуре голосования, технически повлиять на голоса, а «meddling» – это некие информационные операции и мероприятия, под которые можно подогнать все, что угодно.

– Что означает отзыв посла России из США? На какие еще меры готова пойти Москва в условиях ужесточения линии Вашингтона?

– Санкции, а может и не только они, должны прилететь за так называемое хакерское проникновение в известное дело SolarWinds, где якобы российские хакеры «хакнули» 9 министерств и больше 100 компаний. Мне кажется, в Кремле пока ожидают, что конкретно американцы сделают по этим двум трекам и, уже от этого отталкиваясь, будут думать, как отвечать уже более существенно кроме того ответа, который Путин предложил.

Отзыв посла связан символически с хамством Байдена, но это показатель того, что настало время серьезной ревизии двусторонних отношений, время перезагрузок ушло, и что пора либо отношения ставить на паузу, либо переводить их на какие-то новые рельсы.

Все склоняются к тому, что какая-то пауза, пока эта администрация находится у руля, – лучший вариант развития событий, потому что по текущей траектории отношения летят все ниже и ниже, и лучше просто вообще перестать общаться. Есть канал взаимоотношений по линии Патрушев – Салиман (то есть по линии Советов безопасности), есть взаимодействие в Сирии, и между штабами есть взаимодействие на случай предотвращения войны или каких-то военных столкновений. Вся другая содержательная часть из этих отношений вышла. То, что случилось – логичный результат того, к чему мы шли последние лет десять, особенно после 2014 г.

– Президент Турции Реджеп Эрдоган отметил, что «слова господина Байдена о Путине – это заявление, неподобающее для главы государства». Почему Анкара выступила на стороне России?

– Что касается Эрдогана, то Турция оказалась в достаточно любопытном положении в течение последних нескольких лет, когда за влияние на нее ведется подковерная борьба между Москвой и Вашингтоном. Пока у нас достаточно долгий период мирных и продуктивных отношений с турками, и американцев это, конечно, не устраивает.

И Эрдоган использует просто эту небольшую возможность подыграть Путину здесь, потому что Путин тоже несколько раз подыгрывал ему, отвечая на вопросы о том, почему Россия сотрудничает с Турцией, несмотря на ее неоосманские амбиции, что Эрдоган – деловой и прогнозируемый партнер. Это было для него достаточно лестно, и вот здесь просто ответный восточный реверанс.

Сильно обольщаться на этот счет не стоит, но это, с одной стороны, показательно, а с другой – приятно, потому что тоже символизирует определенное раздражение и восприятие американской администрации в Анкаре. Эти люди говорили, что они пришли вершить дипломатию высокого класса, а на самом деле просто ведут себя как малообразованные любители.

– Может ли «пауза» в российско-американских отношениях повлиять на страны постсоветского пространства?

– Когда я говорю о паузе, я не имею ввиду, что мы перестали общаться, и все у нас прекратилось. Россия стала уже фактором внутренней политики в Америке, и от этого никуда не деться. Под «российскую угрозу» можно принимать какие-то законы, бороться против оппонентов, говорить о внутренних террористах и прочем, поэтому эта часть никуда не уйдет. Не уйдет также и американское намерение укреплять свои позиции в пространстве общего соседства между Россией и Китаем – фактически двумя их стратегическими противниками.

Хоть номинально постсоветское пространство и не является главным приоритетом, мы еще не видели новой стратегии национальной безопасности, но, по тем документам, которые есть, приоритетами являются Юго-Восточная Азия, Европа и Ближний Восток в меньшей степени.

Постсоветское пространство вроде бы выпадает, но это не означает, что американцы там будут бездействовать и позволят России и Китаю свободно это пространство делить. Мне кажется примечательным то, что Россия вместе с Центральной Азией в делении СНБ [Совета нацбезопасности США] относится к одному отделу, а Украина, Беларусь и Молдова относятся к европейскому отделу. Пока в Госдепе не утвержден помощник госсекретаря, который занимается постсоветским пространством непосредственно, там еще сидит назначенец Трампа, но я думаю, что они ждут своего.

Фактическим же «смотрящим» за регионом является Виктория Нуланд, занимающая третью позицию в Госдепе – зама госсекретаря по политическим вопросам. Викторию Нуланд хорошо знают в России и странах постсоветского региона, и здесь ожидать какой-то мягкости не приходится.

Единственный вопрос в том, захотят ли американцы намеренно что-то разжигать или уже сам факт того, что есть новая администрация, которая соответствующим образом настроена в отношении Москвы, будет окрылять местных атлантистов, условно говоря, сторонников отношений с Западом, и толкать их на какие-то провокации с тем, чтобы привлечь внимание или получить какие-то ресурсы от заокеанских коллег.

Беседовала Мария Мамзелькина