В последние годы неполадки на Международной космической станции участились. Хотя ожидается, что она прослужит еще до 10 лет, в России уже решили готовить ей замену. В отличие от МКС новая станция, строительство первого модуля которой уже начал «Роскосмос», будет национальной. Что стоит за таким «импортозамещением» на орбите, и какие плюсы и минусы несет подобный шаг, разобрался независимый военный обозреватель Александр Ермаков.

Старение МКС

Пожалуй, главной из несвязанных со шпионскими скандалами новостью уик-энда стало то, что Россия планирует в 2025 г. выйти из проекта Международной космической станции (МКС).

Первые модули МКС были выведены на орбиту 22,5 года назад, в конце 1998 г. – построенный в России по заказу США центральный модуль «Заря» в ноябре и узловой стыковочный модуль «Юнити» в начале декабря. Днем рождения станции можно считать 10 декабря 1998 г., когда внутрь влетели первые космонавты. Начиная с 2 ноября 2000 г., станция постоянно обитаема, ее посетили почти 250 человек. Уже давно это с большим запасом крупнейший рукотворный объект на орбите: массой почти 420 тонн (в три с половиной раза тяжелее «Мира») и более 100 метров в размахе «крыльев» солнечных батарей.

Несомненно, МКС – выдающееся достижение мировой космонавтики, вероятно, единственное почти общемировое («почти», потому что в ней не участвует такая важная космическая держава, как Китай). Однако ее будущее достаточно туманно. Участниками программы (то есть, в первую очередь США и Россией, в несколько меньшей степени – ЕКА и меньшими агентствами других стран) согласована ее эксплуатация до 2024 г. включительно. Эта дата установлена еще в первой половине прошлого десятилетия.

Предполагалось, по мере приближения к этой дате, что эксплуатация станции будет продлена до 2028 г., а возможно, и до 2030 г. Предельной технически вероятной датой считается 2028 г. В течение последних лет велись переговоры по продлению сроков эксплуатации, но они не привели ни к какому результату, несмотря на приближение дедлайна.

Изменение планов США

Вероятно, это в первую очередь связано с позицией основного финансового донора – США. Вашингтон в качестве большой цели для НАСА видит Луну, администрация Дональда Трампа инициировала амбициозную программу «Артемида» с планами первой высадки как раз в 2024 г. и в дальнейшем – строительства лунной орбитальной станции «Гейтвей» и аванпоста на поверхности спутника Земли.

Хотя эти программы предусматривают (по крайней мере, на горизонте десятилетия) посещаемый, а не постоянный характер работы, очевидно, что параллельно финансово «тянуть» МКС будет непросто.

Новая администрация Джо Байдена принципиально эти планы не отменяла, по крайней мере, пока, хотя срок, очевидно, не будет выдержан (на это изначально было мало шансов). Тем не менее, продвигаются вспомогательные программы «Артемиды», в частности, активно подготавливаются многочисленные миссии небольших зондов, которые должны будут разведать районы посадок. На прошедшей неделе был выбран головной подрядчик посадочного модуля: им стала SpaceX.

Низкую околоземную орбиту на этом фоне планируется отдать частникам: они должны будут продолжать заниматься доставкой грузов (целый ряд фирм) и людей (SpaceX уже начала этим заниматься, возможно, сумеет довести до ума свой корабль и получить контракты и Boeing). Планируется постройка и полностью частных небольших станций, начать планируется в ближайшие годы.

НАСА в этих программах будет выступать конечным заказчиком готового продукта: для иностранных наблюдателей и истории космонавтики это малокритично, но американцам с бюджетной точки зрения важно, что та же SpaceX не продает корабль государству, а выступает в качестве «таксиста», получающего оплату за факт доставки. На этом фоне заинтересованность в долгосрочном продолжении работы МКС для США довольно спорна, чем, вероятно, и вызваны буксующие несколько лет переговоры. К тому же, с точки зрения американцев станция уже давно построена: последний полноценный модуль западного сегмента, «Леонардо», был пристыкован к ней уже десять лет назад.

Ситуация в российской космонавтике

Для России ситуация в чем-то противоположна американской, а в чем-то и схожа. Российский сегмент станции хронически застрял в процессе строительства из-за жестких задержек в ремонте модуля «Наука» и строительства нового научно-энергетическиого модуля. Первый планируется запустить в 2021 г., НЭМ – в 2024 г.

Без них научная работа российских космонавтов значительно ограничена: специализированные научные модули в нашем сегменте станции отсутствуют, он представлен служебными модулями «Заря» (принадлежащем США) и «Звезда» и маленькими стыковочными модулями. Научное оборудование размещается в этих служебных отсеках, но в небольшом объеме. Большая часть планов развития сегмента была отменена (причем еще в «богатые» годы) из-за экономии, доведение двух оставшихся модулей также, очевидно, сдерживалось недофинансированием.

При этом до недавнего времени выполнение функций монопольного доставщика людей на станцию было весьма выгодным. С одной стороны, увеличение производства «Союзов» потребовало предельного напряжения всей отрасли, а с другой – щедро оплачивалось. Таким образом, престижный статус космической сверхдержавы доставался без серьезных финансовых затрат.

Однако переход американцев – пока неуверенный, с перестраховками, но неизбежный – радикально меняет ситуацию. Теперь пилотируемая программа становится сильно затратной и теряет в глазах оплачивающих значительную часть престижности.

На этом фоне, несомненно, значительно усугубляемом политическим противостоянием, менее интересным становится добиваться продления эксплуатации станции. Особенно на фоне явно колеблющейся позиции США, которые могут отказаться от МКС в любой момент. Чем оказаться в унизительной позиции просящего, не лучше ли хлопнуть дверью первым? Да и если упросить продлить срок эксплуатации, допустим, до 2028 г., что изменится к лучшему для России тогда?

Перспективы совместных программ

Очевидно, что новые совместные программы со Штатами в космосе маловероятны, да и предложить что-то России уже труднее. А ведь и в 1990‑х гг., когда мы обладали уникальным опытом эксплуатации орбитальных станций, НАСА пришлось очень тяжело «ломать» Конгресс, который не желал и слышать о сколь-либо равном партнерстве с русскими в строительстве своей станции «Фридом», которая и стала в итоге МКС. Теперь нас, мягко говоря, вряд ли повезут на Луну, особенно пока новый корабль у нас на бумаге, а концепты новых ракет меняются ежегодно.

Влияют и технические проблемы последнего времени: на станции участились неприятные поломки. Причастным тут трудно отделаться от чувства дежавю – последние годы существования «Мира» космонавты в основном отчаянно боролись за ее работоспособность.

Переживать по поводу ее затопления мог только тот, кто не знал, что станция втрое превысила свой ресурс, и под конец работа на ней была полезным и важным для изучения, но довольно сомнительным процессом, так сказать, «экстремальной космонавтики».

Именно это и было выбрано в качестве основной официальной причины планов ухода с МКС в 2025 г.: «В последнее время все чаще поступает информация о технических неисправностях. Чтобы избежать любых рисков в случае аварийных ситуаций, необходимо провести техническое обследование станции. И по итогам принимать решение и честно их [партнеров] предупредить о выходе из МКС с 2025 года». Параллельно в очередной раз были озвучены планы строительства национальной станции.

Плюсы «импортозамещения» в космосе

Что позитивного и негативного в этом плане? Из потенциально позитивного – возможность перестать цепляться за старое и начать двигаться вперед. «Сорвав пластырь» превратившегося в механическую работу строительства и запуска «Союзов»/«Прогрессов» для доставки туда-обратно на один и тот же объект одних и тех же грузов, можно будет серьезнее заняться перспективным кораблем «Федерация»-«Орел».

Возможно, будет больше времени и возможности для выстраивания кооперации с Китаем. План строительства собственной станции весьма заманчив, хотя на фоне неспособности достроить в разумный срок, зачастую из советского задела, модули для российского сегмента МКС реализуемость этого плана вызывает серьезные сомнения. По крайней мере, крайне трудно представить, чтобы станция появилась сразу в 2025 г.

Придется привыкать, что пилотируемые полеты станут проводиться со значительными перерывами, но если они будут при этом целиком осмысленными, то это неплохо.

Посещаемая полуавтоматическая научная/промышленная станция выглядит даже перспективно: вместо пережитка прошлого в виде «нельзя оставить без присмотра» космонавты смогут прилетать уже только для улучшений, регламентных работ, сбора результатов работ и загрузки новых образцов/ресурсов.

С уходом от станции также произойдет очевидная оптимизация расходов: медийно полеты на МКС на фоне американцев на новых кораблях не будут выигрышны, а финансовые и промышленные ресурсы будут тратиться обильно.

Минусы и как с ними бороться

Впрочем, это была оптимистическая сторона идеи, во многом попытка найти что-то хорошее в тяжелом решении. Во-первых, с уходом с МКС «в никуда» по пилотируемой космонавтике России во всех ее проявлениях – от отрасли до космонавтов – будет нанесен серьезный удар. Очевидно, что летать мы будем значительно реже, меньше будем строить кораблей и ракет.

Это массовые сокращения специалистов, которым в принципе будет нечем заниматься, и потеря надежды для многих членов отряда слетать в космос, так как при освоении новой техники будут отдавать предпочтение ветеранам. И так в нашем отряде из всего 31 космонавта (считая двух кандидатов) 19 человек дожидаются первого полета, причем трое – больше 10 лет. При перерыве в полетах это грозит критическим разрывом поколений.

Во-вторых, непонятно, что делать с планируемыми к запуску модулями МКС. Если «Науку», возможно, имеет смысл запустить на три-четыре года работы, то в НЭМ полностью теряется смысл. Оставить в надежде, что пригодятся для новой станции? Когда она еще будет, и какой…

Пожалуй, именно это – четкая и стабильная «дорожная карта» развития, детальная, минимум на десятилетие – единственное, что может спасти всю российскую отрасль пилотируемой космонавтики.

Для понимания: этого у нас не было с конца 1980‑х гг. Либо необходимо просто принять принципиальное решение на перспективу фактически отказаться от пилотируемой космонавтики, оставить ее на уровне символического полета раз в пару лет. Это, по-своему, тоже вариант, тоже имеющий плюсы и минусы, но обсуждать его после недавнего юбилея первого полета Юрия Гагарина, конечно, печально.

Александр Ермаков, независимый военный обозреватель