На совет глав государств ЕАЭС 21 мая будет вынесено 15 вопросов, среди которых формирование общего рынка газа, вопросы, устранение препятствий во взаимной торговле и вопросы, связанные с международной деятельностью. Председатель коллегии ЕЭК Михаил Мясникович отметил, что ожидает от встречи «интересный обмен мнениями», а затронуты могут быть не только экономические, но и такие темы, как миграция, трудовые ресурсы, образование. Чего ждать от итогов встречи, спрогнозировал доктор экономических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при президенте Казахстана Вячеслав Додонов.

– Вячеслав Юрьевич, как пояснили в ЕЭК, в числе прочих участники саммита обсудят вопросы, связанные с устранением препятствий во взаимной торговле. О каких именно препятствиях идет речь?

– Очевидно, речь идет о тех препятствиях, которые признаны таковыми Евразийской экономической комиссией и существование которых противоречит свободе передвижения товаров, услуг, рабочей силы и капитала на общем рынке ЕАЭС. Напомню, что в соответствии с существующей классификацией, препятствия подразделяются на три вида: барьеры (препятствия, не соответствующие праву ЕАЭС); ограничения (препятствия, возникшие вследствие отсутствия правового регулирования); изъятия (предусмотренные правом Союза исключения из общих правил функционирования внутреннего рынка).

Наиболее острой проблемой является существование и даже увеличение количества нелегитимного вида препятствий – барьеров. В соответствии с нормативной базой ЕАЭС, барьеры не должны появляться, а при выявлении подлежат незамедлительному устранению. Однако на практике их число растет, а некоторые из них существуют годами, уже будучи классифицированными как барьеры. ЕЭК ведет Реестр препятствий, в котором на начало этого года числилось 59 препятствий, в том числе, 11 барьеров.

Хочу отметить, что общее количество препятствий в настоящее время является минимальным за все время существования ЕАЭС. Это является свидетельством прогресса на этом направлении интеграции, которое всегда было достаточно проблемным.

С момента создания до начала 2019 г. количество препятствий росло, но в последние два года наблюдается значительное сокращение их числа. В то же время, количество барьеров, нелегитимного вида препятствий и в настоящее время остается достаточно высоким, превышая стартовый уровень.

– Получится ли устранить регулярные торговые войны по сельхозпродукции и доступу пищевых товаров на российский рынок?

– Что касается того явления, которое вы назвали «торговыми войнами», то вряд ли его следует интерпретировать таким образом. У определенных предприятий всегда были и будут проблемы с доступом на отдельные региональные рынки или в какие-то торговые сети. На мой взгляд, это не проблемы ЕАЭС, и причины таких явлений различны.

Есть проблемы с доступом по объективным причинам несоответствия товара фитосанитарным требованиям. Есть проблемы с доступом (особенно это касается поставок товара в крупные розничные сети) по причине несоответствия поставщиков корпоративным стандартам потребителей или их неспособности в полной мере выполнять обязательства. И это распространяется не только на поставщиков из других стран, но и на собственных.

Есть, наконец, и субъективные причины, когда под теми или иными предлогами действительно неправомерно ограничивается доступ поставщиков товаров или услуг к каким-то рынкам или закупкам. Такого рода проблемы должны решаться через евразийские институты – ЕЭК, суд ЕАЭС, совершенствование нормативной базы.

Но все же надо помнить о том, что большая часть экономических взаимоотношений – это уровень субъектов хозяйствования, в отношениях между которыми, в каждый договор, ЕАЭС не может вмешиваться. Если потребителю по каким-то причинам не подходит товар поставщика, его нельзя принудить купить этот товар на том основании, что поставщик из страны ЕАЭС.

– Михаил Мясникович заявил, что «есть и много других вопросов, связанных с миграцией, трудовыми ресурсами, образовательными программами». Выгоден ли ЕАЭС упрощенный миграционный механизм экономически?

– Трудовая миграция в целом является взаимовыгодным явлением, иначе она бы не существовала. Мигранты способствуют экономическому развитию стран-реципиентов, это общепризнанный факт и не только в отношении стран постсоветского пространства.

Трудовая миграция возникает не сама по себе, она является ответом на повышенный спрос на рынке труда, возникающий в той или иной стране. А повышенный спрос, который не могут удовлетворить национальные трудовые ресурсы, является свидетельством более интенсивного роста тех отраслей, в которых этот спрос возникает. Таким образом, трудовая миграция способствует ускорению развития отдельных отраслей и экономики в целом.

Естественно, миграция создает и определенные вызовы для стран-реципиентов – и по линии роста нагрузки на социальную инфраструктуру, и по линии потоков денег, перечисляемых мигрантами в свои страны, и в других сферах. Именно поэтому для решения возникающих проблем сотрудничество в рамках ЕАЭС может более эффективно решать соответствующие проблемы на комплексной основе и в рамках единой правовой базы, чем с каждой отдельной страной, не входящей в союз, с которой требуется проведение большой работы на двусторонней основе.

– Какие рычаги следует включить властям стран ЕАЭС для обеспечения трудовых мигрантов равными правами с местным населением (свобода трудоустройства, величина заработной платы, медицинская помощь, образование для членов семей)?

– Перечисленные в вашем вопросе рычаги уже используются, во всяком случае, существует нормативная база для их применения. Хотя практика, возможно, еще не до конца отшлифована.

Общий рынок труда в ЕАЭС уже фактически работает, то есть, существует свобода трудоустройства, и дорабатываются механизмы развития ее инфраструктуры: общие для пяти стран электронные биржи труда, например. Это же относится к обеспечению мигрантов медицинской помощью (тем более, в настоящее время все большую роль играет страховая медицина, и в крупных компаниях этот формат распространяется на всех работников, вне зависимости от их гражданства), их детей – образованием, к пенсионному обеспечению и прочему.

То есть, развитие ЕАЭС, его нормативной базы и инфраструктуры постепенно углубляет реальную интеграцию в тех сферах, которые наиболее важны для обычных граждан, для трудящихся на общем рынке нашего объединения.

– Когда можно будет говорить о практическом сопряжении евразийской интеграции с китайской инициативой «Один пояс – один путь»?

– Сопряжение с инициативой «Один пояс – один путь» (ОПОП) возможно и, наверное, можно сказать, что такие форматы сотрудничества являются стратегической задачей, поскольку способствуют реализации идеи Большого Евразийского партнерства, концепции «Интеграции интеграций», и в целом укреплению экономического сотрудничества в континентальном масштабе. ЕАЭС должен сотрудничать не только с Китаем в рамках сопряжения своих проектов с ОПОП, но и с другими крупными экономиками и их объединениями. Этот тезис звучит не реже, а также отражен в Стратегических направлениях развития евразийской экономической интеграции до 2025 г. В частности, есть планы по укреплению взаимосвязей ЕАЭС с ЕС, АСЕАН, МЕРКОСУР, другими интеграционными объединениями.

Сопряжение с китайской инициативой выглядит одним из наиболее перспективных и реализуемых проектов в силу многих объективных предпосылок – от уже наработанного странами ЕАЭС задела сотрудничества с КНР до естественности прохождения по нашей территории транспортных коридоров «нового Шелкового пути» из Китая в Европу. Эти предпосылки создают реальную базу для сотрудничества, точнее, для его углубления и расширения, поскольку сотрудничество в этой сфере уже идет.

В то же время, надо учитывать и характер самой инициативы «Один пояс – один путь». Она не зря называется «инициативой». Это не какой-то единый монолитный проект, реализуемый Китаем централизованно. Это совокупность множества проектов, которые осуществляются разными компаниями, в том числе негосударственными, в тех сферах, странах и форматах, которые им интересны.

С поддержкой государства, с поддержкой государственных финансовых институтов, таких, как Эксимбанк или АБИИ, но в целом, это именно инициатива, а не централизованный план, реализуемый государством как экономическим субъектом.

Поэтому есть определенные сложности в реализации конкретных проектов, особенно многостороннего характера. Они есть и с китайской стороны, и со стороны ЕАЭС. Об этом говорил и председатель коллегии ЕЭК Михаил Мясникович уже в апреле этого года, отмечая: «ОПОП не трансформируется в реальные межгосударственные проекты. Необходимо, по нашему мнению, создавать управляющие компании по оптово-распределительным и логистическим центрам, общим энергетическим рынкам и так далее».

То есть, насколько я понимаю, есть проблема еще и в том, чтобы внутри ЕАЭС согласовать интересующие отдельные страны проекты, определить форматы их реализации, разработать схемы взаимодействия, возможно, создать специальные органы или компании по их реализации. И только после этого уже начинать сотрудничество с китайской стороной, что будет означать фазу реального сопряжения евразийской интеграции и ОПОП. Это достаточно сложный и длительный процесс. Не исключено, что проще сотрудничать с КНР на уровне отдельных стран и проектов.