Среди многих тем, затронутых на саммите Россия-США в Женеве, оказалась и ситуация в Беларуси. Как сообщил глава МИД России Сергей Лавров, российская сторона подчеркнула необходимость уважать суверенитет и право народов определять собственную судьбу без вмешательства извне, в соответствии с присущими им традициями и ценностями. При этом в Кремле отметили, что Москва и Вашингтон разошлись в позициях по белорусскому вопросу настолько, что пытаться сблизить их бессмысленно. Что означают для Минска итоги этих переговоров, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил директор Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО, автор Telegram-канала «Пост-Америка» Максим Сучков.

– Максим Александрович, как Вы оцениваете итоги переговоров президентов России и США?

– Саммит в целом был полезным вне зависимости от того, как по-разному оценивают разные коллеги итоги. Это был полезный саммит. Посмотреть друг на друга, уточнить мотивы, прояснить какие-то вопросы прежде всего для себя важно было обоим лидерам. Это первая, на мой взгляд, значимость.

Второй момент в том, что были некие договоренности о создании механизмов управления ответственностью за отношения. Рабочие группы по темам стратегической стабильности и кибербезопасности, если они заработают, позволят более-менее управлять конфронтацией. Но эти механизмы еще нужно создать и заставить заработать, а пока мы еще не в этой точке.

В-третьих, была восстановлена атмосфера советско-американских саммитов, потому что российско-американские отношения были довольно долгое время на нисходящей траектории, и таких хороших встреч или даже возможности поговорить уважительно не было.

В последние годы много говорилось о том, что нынешнее противостояние не похоже на то, что было в Холодную войну, прежде всего потому, что нет этого духа уважения и соблюдения неких неписаных правил отношения противников друг к другу. Мне кажется, что этот саммит возвращает дух уважения и соблюдения неписаных джентельменских кодексов, по крайней мере, на какое-то время.

– В рамках турне Джо Байден встретился с президентом Турции Реджепом Эрдоганом. После этой встречи Эрдоган заявил, что позиция Анкары по поставкам С-400 остается неизменной, что было доведено до сведения Вашингтона. Что означает данное заявление?

– Со стороны американцев наивно было думать, что позиция Турции изменится, потому что вся эта сделка не про покупку какой-то передовой системы противовоздушной обороны (хотя и это в том числе), она про поиск Турцией стратегического суверенитета.

И в этом поиске турки стремятся сделать менее зависимыми от американского ВПК некоторые части своей военной промышленности. Закупка комплексов С-400 предполагает производство в Турции, то есть передачу определенной части технологий, поэтому от этого Турция отказаться, конечно, не может, и не будет этого делать.

Второй момент, который интересовал американскую сторону – стремление к большей стратегической автономии означает бо́льшую активность в тех регионах, которые Турция традиционно считает сферой своих интересов. Кавказ, наверное, попадает в эту часть. Я не знаю, обсуждали ли Эрдоган и Байден Нагорный Карабах (кстати, тема Карабаха была заявлена в российско-американской повестке, но про нее ничего не сказали). Есть соображение, что эта тема поднималась на уровне каких-то рабочих групп, потому что саммит – это же не только разговор Байдена с Путиным, но и встречи представителей различных ведомств. Но я бы подождал давать на этот счет комментарии.

Идея Турции играть на карабахском конфликте и вообще на Южном Кавказе никак не зависела от саммита. Не случайно именно в это же время Эрдоган поехал подписывать контракт с Алиевым, когда есть такой момент для Турции, пока великие державы заняты выяснением своих отношений, заполнять эти ниши и вакуумы там, где они создаются, и укреплять постепенно свои позиции. Эти амбиции никуда не ушли и никогда не уйдут, как они были осенью прошлого года, так и остались.

– В ходе переговоров Байден поделился озабоченностью насчет Беларуси, а на следующий день пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков констатировал расхождение позиций сторон по белорусскому вопросу. В чем оно заключается, и какую роль белорусская тематика играет в российско-американских отношениях?

– Здесь логика похожа, и примечательно то, что про Беларусь сказали на пресс-конференции, то есть эта тема была равнозначной, а может, даже занимала бо́льшую часть по времени, чем украинская. Путин выразился, что Украину обсудили «мазками» (и это высказывание очень не понравилось украинским коллегам), а в теме вступления Украины в НАТО и обсуждать нечего.

Очевидно, что это красная линия для России и не предмет для переговоров. А вот по Беларуси были обсуждения, и мне кажется, что это интересно, потому что постепенно тема Беларуси поднимается выше по приоритетности в российско-американских отношениях.

Одна из главных озабоченностей и красных линий для России на постсоветском пространстве – это противостояние насильственной смене власти в Беларуси, и я думаю, что это тоже было проговорено, что недопустима поддержка протестной активности из-за рубежа.

Характер расхождений мало чем отличается от всего того, что было в других постсоветских государствах, где похожие паттерны смены власти мы видели в последние несколько десятилетий. Важно не допустить повторения тех событий, которые были в Беларуси, и разжигания этого насилия. Возможно, поднималась тема с самолетом, и было сказано, что американцы считают это недопустимым.

Я не знаю, что конкретно сказала российская сторона, но Песков сказал, что у нас на это свой взгляд. Скорее всего, речь шла о белорусском суверенитете и о праве белорусского руководства в рамках собственного суверенитета решать каике-то вопросы, связанные с собственной безопасностью.

– Как в целом можно оценить результаты европейского турне Байдена?

– Смешанные результаты. В первую очередь, он ехал с тем, чтобы осуществить перезагрузку с европейскими союзниками. 4 года Трампа были ими за очень редким исключением восприняты как катастрофа трансатлантических отношений, а союз с Европой для США – это усилитель политических и боевых возможностей (force multiplier), поэтому, конечно, нужно было восстановить отношения, вернуть их доверие и показать, что старая добрая Америка вернулась, и обнадежить их.

Но за то время, пока этой Америки не было, образно выражаясь, европейцы успели заключить важные для себя договоры с Китаем и по инвестициям, и по торговле, и по технологиям, и так просто расставаться со всеми этими новыми соглашениями они, конечно, не желали бы. Поэтому, с одной стороны, эту попытку провести «апдейт» отношений все поприветствовали, а с другой стороны, попытка подключить европейцев к противостоянию с Китаем европейцам не понравилась, особенно тем странам, у которых уже сложились либо какие-то тесные торговые отношения с Китаем, либо соглашения по технологиям и инвестициям. Здесь американцам предстоит потрудиться, потому что некоторые страны не до конца получилось убедить и тем более развернуть в эту сторону.

Беседовала Мария Мамзелькина