Киев и Нур-Султан ищут сближения в исторической сфере. Как сообщил посол Казахстана на Украине Дархан Калетаев, стороны планируют запустить совместный исследовательский проект. В качестве примеров тем такого сотрудничества дипломат назвал депортации 1920-1930‑х гг. и судьбу 106-й Акмолинской дивизии, солдаты которой были разгромлены, а после в большинстве стали частью Туркестанского легиона вермахта. Что принесут Казахстану исторические инициативы Киева оценил директор Фонда содействия актуальным историческим исследованиям «Историческая память», научный сотрудник Института российской истории РАН Александр Дюков.

– Посол Казахстана на Украине Дархан Калетаев в июле отметил: «Две страны могут бесконечно черпать потенциал совместных проектов из нашей истории. Для этого сейчас запускается системный историко-архивный проект совместно с Украиной. Мы планируем организовать серию визитов историков, архивистов, поисковиков из Казахстана». Каким целям, на Ваш взгляд, может служить активизация украинско-казахстанского исторического взаимодействия?

– Любое взаимодействие с Украиной по исторической и историко-политической тематике будет, конечно, носить антироссийский характер. Главным государственным органом Украины по проведению исторической политики является Институт национальной памяти. Его задача и методы хорошо известны и носят четкую антироссийскую направленность, иногда немного маскируемую антисоветской или антикоммунистической.

Совершенно очевидно, какие направления станут приоритетными для подобного исторического взаимодействия – это темы, связанные с советскими репрессиями и голодом середины 1930-х гг. Хорошо известно, что по этому голоду Украина официально занимает позицию, в рамках которой событие квалифицируется как «голодомор», геноцид голодом, сознательная политика советской власти по уничтожению украинцев. В последние годы такая же тенденция наблюдается и в Казахстане, правда, пока еще не на государственном уровне.

Директор фонда «Историческая память», научный сотрудник Института российской истории РАН Александр Дюков. Фото: cont.ws.

В 2019 г. в Казахстане вышел фильм журналиста Жанболата Мамая «Зулмат», который был посвящен голоду, и в котором продвигалась мысль о том, что казахи стали жертвой советского геноцида и в результате превратились в меньшинство в своей собственной стране. Этот фильм оказался очень популярен. Если вы зайдете на канал его автора на YouTube, то увидите, что число просмотров там уже превысило 600 000. И там как раз продвигается идея квалификации голода как геноцида.

Примечательно, что при съемке этот журналист, будучи оппозиционным и даже проведя 7 месяцев в тюрьме за отмывание денег, пользовался документами государственных архивов Республики Казахстан. То есть, какое-то полуофициальное благословение этому фильму было дано.

В текущем году о голоде 1930-х гг. в Казахстане был выпущен еще один фильм, который называется «Плач великой степи», и об уровне его продвижения можно судить по тому, что его выдвинули на премию «Оскар» в номинации «лучший фильм на иностранном языке». Изначально этот фильм снимался как общественная инициатива: был развернут краудфандинг, были еще какие-то не вполне понятные источники финансирования. Но сейчас казахские власти, по словам продюсера, заверяют, что окажут фильму финансовую поддержку в продвижении его на международном уровне, включая участие в кинофестивалях. То есть, опять-таки, мы видим, что хотя это вроде как общественная инициатива, но полуофициальную или официальную поддержку она все равно получает.

Сотрудничество с Украиной по исторической тематике, вне всякого сомнения, будет направлено на дополнительное продвижение концепции геноцида – теперь не только на Украине, но в Казахстане. По всей видимости, будут изданы какие-то документальные сборники, из украинских архивов будут передаваться копии документов, касающиеся голода, а также политических репрессий 30-х гг. 

Все это вызывает, конечно, серьезное беспокойство, потому что здесь мы совершенно явно имеем ситуацию, направленную на существенное искажение исторической правды, ведь голод 1930-х гг. геноцидом, вне всякого сомнения, не являлся.

– Как подобное сотрудничество соотносится с союзническими отношениями Казахстана с Россией?

– Мы видим, что хотя Казахстан и продвигает концепцию сотрудничества с Россией, в области исторической повестки идет совершенно определенное движение в сторону антироссийских трактовок. Почему так происходит, наверное, нужно спрашивать у казахстанских властей, а не у нас. Но то, что это происходит, несмотря на достаточно хорошие отношения с Россией у Казахстана – факт совершенно очевидный.

– Темами украинско-казахстанского исторического сотрудничества называются темы голода, войны, а также депортации 1920-х гг. С чем связано продвижение данной тематики?

– В данном случае речь идет о высылке с территории Украины на поселение, в том числе и в Казахстан, раскулаченных, а также высылку членов семей и участников антисоветского националистического подполья.

Эта тематика будет использована украинской стороной для продвижения выгодных им тезисов о советских репрессиях как необоснованных и направленных против украинской нации. Какую пользу из этого может извлечь Казахстан, мне, честно говоря, совершенно непонятно.

– В настоящее время в Казахстане также актуализировалась тема сталинских репрессий. Специальная комиссия, созданная в мае указом президента Касым-Жомарта Токаева, обсуждает реабилитацию жертв политических репрессий, в числе которых оказались пособники нацистов из Туркестанского легиона. Какие цели преследуют данные шаги, и что они означают для России?

– Для России здесь есть определенная точка напряжения. Дело не в самих сталинских репрессиях, потому что они в России осуждены (те из них, которые были необоснованными и которые были направлены против людей невиновных), но сама активизация изучения данной тематики в Казахстане направлена на создание и продвижение определенного тезиса о том, что количество заключенных в Казахстане было одним из самых масштабных среди республик Советского Союза. В принципе, это было действительно так, потому что в Казахстан высылали репрессированных, но, опять-таки, какова польза от констатации данного факта для Казахстана, я не вполне понимаю.

– Как Казахстану и России не потерять точки соприкосновения в области исторической памяти? Какие действия следует предпринять?

– Во-первых, совершенно необходима реализация совместных проектов, которые касаются истории голода и советских репрессий. Напомню, что почти 7 лет назад в России был выпущен фундаментальный сборник документов о голоде 1930-х гг., где достаточно хорошо отражена ситуация с голодом в Казахстане. Эту работу необходимо продолжать: необходим специальный отдельный сборник документов по голоду в Казахстане, в котором помимо документов будет дано концептуальное объяснение сути происходящих событий и разобраны реальные демографические потери населения Казахстана в ходе голода, а также показано, почему голод, являясь, вне всякого сомнения, огромной трагедией, не может квалифицироваться как геноцид.

Необходимо доносить эти тезисы до широких общественных кругов – через съемки документальных фильмов, раз наши оппоненты активно работают на этом поле, и через исследование советских репрессий в Казахстане (сейчас оно, к сожалению, находится на достаточно примитивном уровне).

По своему опыту могу сказать, что если мы смотрим подлинные отчетные документы органов безопасности, а также постановления Политбюро и местных органов власти, то видим, что репрессивные кампании оказываются не такими масштабными, как их принято описывать. Разбор репрессивных кампаний в Казахстане, направленных именно против населения республики, совершенно необходим. 

Надо взаимодействовать с казахскими историками, реализовывать совместные проекты, приглашать их на наши совместные мероприятия. Здесь требуется большая и серьезная работа, которая к настоящему времени проводится крайне редко.

Беседовала Мария Рондионе