Евросоюз планирует создать совместные вооруженные силы, сообщила испанская газета El País. Издание цитирует документ под названием «Стратегический компас», который должен стать первой военной доктриной Брюсселя. Так, в 2023 г. страны ЕС должны провести первые военные учения, а к 2025 г. – создать силы оперативного реагирования численностью в 5 тыс. чел. Однако в НАТО считают, что Европа не может обеспечить свою безопасность без поддержки США. Обзаведется ли Европа единой армией, и какие преграды стоят на этом пути, оценил заведующий Отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов.

– Дмитрий Александрович, готов ли ЕС к созданию собственных вооруженных сил?

– Собственные вооруженные силы предполагают согласованную политику в сфере безопасности, что подразумевает согласование конкретных вызовов и угроз. И в этом страны Евросоюза вряд ли смогут договориться и выработать единое решение в политической плоскости этой задачи. Чтобы говорить о совместных вооруженных силах, необходима очень серьезная работа в правовом поле. Нужно не просто добиться согласования позиций, а провести унификацию нормативных стандартов в области военного строительства. Единые стандарты необходимы, например, для того, чтобы понимать, каким образом эти вооруженные силы будут действовать в оперативном плане, в чьей юрисдикции будут находиться процессы их управления. Эти вопросы сейчас вряд ли могут быть решены в Евросоюзе.

Ведутся разговоры о «Стратегическом компасе Евросоюза», под которым подписался Жозеп Боррель. Ранее спрашивали Борреля: «Что такое этот Стратегический компас? Он будет включать в себя перечень определенных принципов или рамочных договоренностей? Или все-таки это будет что-то конкретное?». Он отвечал, что «у нас достаточная политическая база, мы уже обо всем договорились, мы хотим обеспечить стратегическую автономию, создать Союз обороны Евросоюза и поэтому нам надо договариваться о конкретных вещах». Но что это за конкретные вещи и как о них договариваться? Этот вопрос попросту опускался. И так происходит до сих пор.

– Что собой представляет «Стратегический компас ЕС», какие приоритеты задает?

– Там должны быть конкретные действия. Речь о Союзе обороны шла достаточно давно. Были предприняты достаточно серьезные усилия по формированию совместных программ: после Brexit – инициация PESCO и проектов, которые развиваются в рамках этой программы, а также Европейский оборонный фонд, Европейский фонд мира и так далее. Все это есть, и Евросоюз движется по этому пути, но есть серьезные препятствия. По многим обстоятельствам реализация тормозится. Среди стран Евросоюза нет общего понимания, зачем все это делать. Интересы стран-участниц – самые различные; как правило, это интересы вполне прагматичные, направленные на защиту национальной промышленно-технологической базы.

Нет общей целеустановки, ведь изначально процесс строился по формуле «цель ничто – движение все». Но поскольку интересы кардинально расходятся, то согласовать общие цели формирования военного союза не получится.

Была очень серьезная дискуссия, инициированная Польшей: «мы хотим общеевропейскую политику, но мы не хотим общегерманскую европейскую политику». Здесь возможности лидерства и лидеров в рамках Евросоюза ограничены. Интересы расходятся, и под флаги условного лидера страны-участницы встать не готовы.

– Способны ли страны ЕС в принципе разработать альтернативу НАТО?

– Альтернативы НАТО нет. Все, что в НАТО делалось при Трампе, будет продолжаться и при Байдене. Это та самая геостратегия США, которая реализуется через НАТО, через отношения с европейскими союзниками. Ничего нового здесь не будет. Форма, окраска, риторика могут меняться, но на самом деле НАТО выстраивает свою политику и трансформацию по лекалам американской стратегии. Естественно, все это облекается в форму совместных решений. Если так, то европейские страны должны принимать эту линию, и их зависимость от НАТО сильна, остается неизменной, и европейцы все больше зависят от военной политики США.

– Способны ли европейские государства создать интегрированные структуры управления вооруженными силами в будущем?

– Мне кажется, эта перспектива вообще не просматривается, и европейские страны на это не готовы. Все эти предложения, имеющие долгую историю, включая инициативу Макрона о создании европейской армии, носили политический характер. Но не была разработана дорожная карта действий, по которым эта совместная европейская армия или совместные вооруженные силы могли бы использоваться. Поэтому, чтобы процесс не затух, динамика сохранялась, чтобы обеспечить достаточную политическую базу для обсуждения и одобрения этого стратегического компаса и вбрасываются эти идеи об объединенных вооруженных силах Европы.

Когда Макрон предложил идею объединенной армии, это поставило серьезные ограничения даже в рамках франко-германского тандема. Стало ясно, что перспективы этой европейской армии нулевые, и своим предложением Макрон поставил в тупик Германию, которая также хотела вести работу на этом направлении, но инициатива была подорвана активностью Франции.

Кто будет определять эти перспективы? Германия, которая сегодня находится в электоральном периоде, в политической паузе? Или Франция, которая хотела бы играть первую скрипку во франко-германском тандеме (и Германия это хорошо понимает)? Другие страны, которые смотрят на это перетягивание каната внутри европейского интеграционного тандема, явно не готовы следовать в разряде отстающих в этом процессе. Кроме того, они понимают, что здесь их интересы не будут учитываться.

Все решения, которые уже сегодня приняты в НАТО, зафиксированы очень четко и понятно, даже если это противоречит национальным интересам каких-то государств. Есть программа НАТО-2030, в 2022 г. будет принята новая Стратегическая концепция НАТО. Под этим существует целая система планирования – военного, политического, технического и так далее. И это принято с участием тех стран, которые и составляют Евросоюз. Вдобавок существуют вполне конкретные программы стратегического партнерства между НАТО и Евросоюзом. Евросоюз в этом смысле является ведомым: он встраивается в те стратегические установки, которые формулируются под контролем США.

Беседовал Владимир Крапоткин