В декабре 2021 г. состоялся первый саммит «Восточного партнерства» без участия Беларуси. Минск приостановил членство в европейской инициативе после событий 2020 г. и нескольких волн санкций. В то же время после этого решения глава Евросовета Шарль Мишель сообщил о планах выделить более €2 млрд на «новую повестку» сотрудничества с Азербайджаном, Арменией, Грузией, Молдовой и Украиной. По мнению постпреда России при ЕС Владимира Чижова, Евросоюз при помощи «Восточного партнерства» пытается «привязать» к себе страны бывшего СССР. Стратегию, которую примет Брюссель в отношении постсоветского пространства в 2022 г. спрогнозировала доктор политических наук, профессор СПбГУ Наталья Еремина.

Приоритеты внешней стратегии ЕС

Европейский союз активно представляет свои позиции и интересы во всем мире с момента принятия стратегического документа «Глобальная стратегия внешней политики и политики безопасности Европейского Союза» в 2016 г. Соответственно, у Брюсселя с этого времени накопилось достаточно механизмов для ее реализации, а заодно подтвердилась необходимость глобального позиционирования Союза, важность играть более существенную роль во всех направлениях.

Постсоветское пространство – одно из таких направлений, но нельзя сказать, что оно сейчас стало наиболее ценным для внешнеполитических устремлений Евросоюза, так как традиционные интересы Франции и Германии по-прежнему играют большую роль в формулировании общей стратегии. Африканское направление (регион Сахель, например) обсуждается и чаще, и внимательнее. Не менее значим ныне регион Ближнего Востока с учетом террористических угроз в самом ЕС и миграционных проблем. В целом Брюссель довольно активно наращивает число партнерств в азиатском регионе, создавая контратаки против китайских инициатив. Эти направления остаются флагманскими.

Однако постсоветское пространство весьма привлекательно с точки зрения геополитики и являет собой как раз тот самый недостающий строительный блок в глобальной стратегии ЕС и его азиатской политике. Кроме того, оно относительно развито с точки зрения экономики, имеет определенные сходные черты в правовой сфере (с некоторыми отдельными исключениями), а наличие общего исторического прошлого позволяет Евросоюзу использовать почти единый подход (общий паттерн) в своем взаимодействии с этими государствами.

Конечно, Восточное партнерство, которое после приостановки участия в нем Беларуси включает Азербайджан, Армению, Грузию, Молдову и Украину, развивается более активно, чем проекты Евросоюза со странами постсоветской Центральной Азии. Во многом это направление показательно, так как именно страны-участницы Восточного партнерства в лице Молдовы, Украины, Грузии, а затем и Армении подписали соглашения об ассоциации с ЕС, что подтверждает созданные условия для более глубокого сотрудничества сторон. С точки зрения Брюсселя, в настоящее время уже сложились основания для того, чтобы полагать Евросоюз определяющим фактором во всех процессах развития данных государств, хотя данная позиция опротестована Беларусью и обойдена Азербайджаном. Тем не менее, ЕС как предлагал, так и будет предлагать общие позиции и цели для сотрудничества со всеми странами инициативы, поэтому данная позиция сохранится и в следующем году.

Восточное партнерство: новые тенденции

Каковы же интересы ЕС во взаимодействии с Восточным партнерством в 2022 г.? Во-первых, для ЕС очевидно, что все глобальные тенденции переплетены с региональными и локальными. Во-вторых, очень важными для сохранения своей руководящей роли в этих разноуровневых процессах ЕС считает принципы единства ценностей и интересов со своими партнерами. Среди ключевых ценностей – права человека, поэтому внешнеполитическая стратегия на постсоветском пространстве, как и в целом Европейская политика соседства, в следующем году будет полностью увязана с действием Плана по вопросам прав человека с 2021 по 2027 гг.

В-третьих, для Евросоюза необходимо в условиях продолжающегося перехода от однополярной структуры к более фрагментированному распределению власти в мире утвердить свою роль «охранителя демократических систем», устранить все типы уязвимостей, в том числе в сфере информационной безопасности. Отсюда такое внимание к формированию единых подходов с партнерами к вызовам в международной политике, отношению к «дезинформации» и борьбе с ней. При этом центральными требованиями к партнерам с учетом задач Брюсселя становятся также их присоединение к углеродно-нейтральной стратегии. В данном случае это также инструмент, который позволит повысить роль ЕС в отношениях с партнерами, а последним придется соглашаться со всеми требованиями, так как в ответ сформулировать что-то иное они уже не смогут.

В-четвертых, приостановка членства Беларуси в Восточном партнерстве не повлияет на стратегию ЕС. Скорее, она ее отчасти «радикализирует». Так, украинский кейс в свое время позволил стратегию смягчить, благодаря чему Армения все-таки подписала Соглашение об ассоциации. А вот белорусский кейс, напротив, приведет к ужесточению требований ЕС, который, судя по всему, вообще намерен отказаться от политики диалога и компромисса со своими партнерами.

По крайней мере, саммит Восточного партнерства, прошедший 15 декабря 2021 г., отчетливо дал такой сигнал. Более того, именно Брюссель назначил себя оценщиком степени демократичности и характера реформ, происходящих в стране. Например, у него нет официальных претензий к демократии в Молдове и на Украине, и даже не был поставлен вопрос о возможности манипуляций в ходе избирательных кампаний, но таковые возникли именно в отношении политического процесса в Беларуси. Таким образом, у ЕС возникает необходимость провести четкую демаркационную линию по вопросу демократичности страны-партнера, которая будет утверждаться именно Брюсселем.

В-пятых, в наступающем году утвердится понимание Восточного партнерства без Беларуси как наиболее эффективного, а от всех прочих стран группы потребуется большее проявление лояльности и согласия со всеми инициативами, иначе их демократичность будет поставлена под сомнение. Такой подход позволит сформулировать и более жесткое видение России. В отношении нашей страны будет проводиться планомерная политика сдерживания, как и по отношению к Китаю. Это делает мир менее многомерным и позволяет одновременно укреплять евроатлантическое партнерство и подчеркивать солидарность с НАТО, что всегда заявляется на уровне Брюсселя как важнейшая часть любой деятельности ЕС.

В-шестых, наиболее проблемной зоной Восточного партнерства останется Украина. Именно эта страна получила наибольшую финансовую поддержку от Евросоюза. Так, за период с 2014 по 2020 гг. ей выделили €14 млрд на гранты и программы (для сравнения, за этот же период весь регион Центральной Азии получил €1,1 млрд). В данном случае Украина остается еще и примером выявления наиболее важных сторон сотрудничества ЕС с каждой отдельной страной.

***

Внешняя стратегия ЕС в следующем году станет еще более регионализированной, при этом еще более настойчиво будут продвигаться общие принципы, ценности и интересы. Странам-партнерам для продолжения сотрудничества с Евросоюзом необходимо принять их все вместе, не разбирая на отдельные составляющие. Отказ от этого будет трактоваться как отказ от движения по пути демократизации, что повлечет некоторые издержки сотрудничества, в том числе по линии экономики.

Похоже, что мир проходит «пересборку» на отдельные региональные блоки, и для Брюсселя стоит задача более четкого определения демаркационных границ, чтобы понимать, кто точно готов войти в круг близких партнеров, а кто сомневается (по сути, это задача определить, кто «с нами» и кто «не с нами, а значит против нас»). Все виды внешних стратегий становятся более жесткими.