6 марта официальный представитель Минобороны России Игорь Конашенков заявил, что ходе проведения военной операции на Украине были обнаружены факты зачистки Киевом следов военно-биологической программы, финансируемой США. Заместитель госсекретаря США Виктория Нуланд подтвердила, что на Украине имеются американские биологические исследовательские объекты и выразила озабоченность тем, что российские военные могут взять их под контроль. По словам официального представителя МИД России Марии Захаровой, биолаборатории США на постсоветском пространстве несут серьезную угрозу российской безопасности. На этом фоне актуальной темой становится строительство новых американских объектов в странах бывшего СССР. Например, в ноябре 2021 г. стало известно о планах по строительству новой научной лаборатории повышенного уровня биологической безопасности в Жамбылской области Казахстана. Какие угрозы для республики и ее союзников несут американские биолаборатории и может ли в них разрабатываться оружие «массового уничтожения», в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал казахстанский политолог Данияр Ашимбаев.

– Данияр Рахманович, в Казахстане уже есть аналогичная лаборатория 3-го уровня безопасности. Потому справедливо возникают вопросы — для чего еще одна? Есть предположения, что Казахстан используют как территорию для разработки биологического оружия. Этот вопрос политический или все-таки целесообразность такой биолаборатории в Казахстане действительно есть?

– Если немного копнуть в историю вопроса, то мы поймем, что в Казахстане изначально с советских времен работали несколько центров как раз по военно-биологическим исследованиям – в Степногорске и Джамбульской области. После распада Союза они перешли в ведение республики.

– То есть территориально Казахстан выбран для биолабораторий 3-4 уровней из-за его достаточно богатого опыта работы в сфере биотехнологий?

– Да. Степногорский научно-аналитический центр «Биомедпрепарат», космодром «Байконур», полигон в Сары-Шагане и другие режимные объекты как раз демонстрируют географическое удобство Казахстана. Большая территория и наличие локальных мест с ресурсами позволяют незаметно работать с различным оборудованием и материалом.

– Но разработка биологического оружия массового поражения, в которой подозревают режимные объекты – это очень серьезно, не так ли?

– Конечно. Но я сомневаюсь, что какая-то третья страна пойдет на такой риск с учетом статуса биологического оружия и отсутствия 100-процентных гарантий защитить разработки от агентов вражеской разведки.

Все, что касается разработки какого-то сверхнового оружия, как правило, происходит на своей территории. У тех же американцев для этого полно подходящих военных баз, безопасных для мирного населения.

Другое дело, что проведение различных экспериментов и лабораторных опытов с опасными вирусами в условиях современных карантинов и пандемий (а до коронавируса у нас был и свиной, и птичий гриппы, и даже вспышка конго-крымской геморрагической лихорадки) биологам и военным очень интересно. Тем более, в Казахстане есть определенный наработанный опыт. Но опять же есть несколько «но».

Сейчас, как мы видим, казахстанская система здравоохранения очень сильно деградировала кадрово и организационно. Отрадно, что эта деградация не коснулась научного потенциала. Например, знаменитый противочумный институт, сейчас «Казахский научный центр карантинных и зоонозных инфекций им. Айкимбаева» обладает и кадровым, и инфраструктурным потенциалом. В период пандемии COVID-19 в биоразработках заинтересованы все. И чем больше людей втягивается в этот процесс, тем больше нарабатывается информации.

– Другой вопрос – куда эта информация затем идет и кем используется?

– Да, тема дискуссионная. Но вряд ли под юрисдикцией Казахстана американцы разместят военный объект. Хотя вариантов может быть много. Поэтому все разговоры о возведении в Казахстане биолаборатории 4-го уровня со всякими очень опасными вещами в условиях карантина вызывают естественную озабоченность общественности.

Генеральный директор казахстанского Национального центра биотехнологий Ерлан Раманкулов, сын генерала КГБ СССР, до этого работал в американских биологических и даже военных лабораториях.

Эксперты-биологи – лица заинтересованные. И руководство страны очень гордится тем, что наши ученые смогли разработать собственную вакцину против коронавируса.

– Могут быть сомнения в том, что Казахстан способен соблюсти все меры безопасности при работе с особо опасными вирусами в лаборатории 4-го уровня?

– Дело не в сомнениях. А в том, что такие проекты вызывают политическое недовольство у наших соседей. С одной стороны, понятно, для развития медицины, микробиологии и вирусологии такого рода научная лабораторная база нужна.

С другой стороны, есть пример постоянно взрывающихся военных складов, которые вроде как должны быть оборудованы всем самым необходимым. Если не смогли обеспечить безопасность на военных складах, какая уж нам вирусология четвертого уровня? В такого рода технологиях права на ошибку просто нет. И 100% гарантии дать никто не может. Вот, в чем заключается парадокс ситуации.

– Еще летом 2021 г. Пекин требовал провести расследование проблем биолабораторий США. Аналогичные требования выдвигала и Россия. Причина – географическая близость объектов к территориям России и Китая. И интересен с точки зрения нового проекта американцам именно Казахстан, а не какая-то другая страна Центральной Азии. Это уже будет вторая биолаборатория, которую построят в Казахстане по инициативе США. Не много ли совпадений?

– У американцев тоже немало претензий к Китаю по поводу их лабораторий в Ухане и к другим базам. В Китае и России есть много теорий о том, что коронавирус мог быть разработан не китайскими учеными, а американскими. Мы видим, что эта тема очень политизирована. И тут вопрос уже не фактов, а веры. 

Кто-то верит, что ковид – дело рук китайцев, другие – что американцев. Очень немногие верят в теорию естественного происхождения коронавируса. Но, учитывая всю конспирологию, которая ходит вокруг коронавируса, истина где-то посередине.

С точки зрения науки – это интересно. С точки зрения безопасности, мягко говоря, все неоднозначно. Это как с проблемой атомной энергетики. В свое время многолетний министр энергетики и науки Казахстана Владимир Школьник, сам выходец из атомной отрасли, сказал очень хорошую вещь о том, что в Казахстане есть опыт безаварийного функционирования многих реакторов — и МАЭК, и ИЯФ под Алматы, и бывших военных реакторов в Курчатове, и у нас «синдрома Фукусимы» в принципе быть не может, но у нас был фактор полигона. И он до сих пор есть. Энтузиазм ученых понять можно. Заинтересованность политического руководства – тоже. Вместе с тем, имеющиеся риски неоспоримы.

– Ни одна из центральноазиатских стран не подписывается под такие проекты, инициируемые США. Кроме Казахстана. Это наша лояльность или страсть к экспериментам за деньги?

– На самом деле, американские проекты были во многих странах. В Кыргызстане размещали военные базы. У узбеков рассматривался вопрос военного присутствия американцев для борьбы с афганскими угрозами. Говоря о серьезных военных и научных проектах США на территории нашего региона, всегда стоит вопрос не столько денег, сколько соблюдения баланса между логикой и национальными интересами.