В апреле 2023 г. второй реактор Белорусской АЭС планируют впервые включить в сеть, а к октябрю – вывести его на промышленную эксплуатацию. Благодаря масштабному финансированию со стороны России и российским технологиям, Беларусь получила доступ к дешевым и надежным энергоресурсам. Первый энергоблок построенной по проекту «Росатома» станции был запущен в ноябре 2020 г. С тех пор, по данным белорусских властей, АЭС позволила сэкономить более 1 млрд бел. руб. Как сообщали в Минэнерго Беларуси, выработка энергии на БелАЭС заместила необходимость закупки значительных объемов природного газа. Развитие атомной отрасли в республике также открывает дорогу новым проектам в медицине и науке. О долгосрочном эффекте появления атомной станции в Беларуси для экономики и перспективах развития отрасли в республике «Евразия.Эксперт» поговорил с главным редактором портала Atominfo Александром Уваровым.

– Александр Александрович, БелАЭС с двумя реакторами ВВЭР-1200 суммарной мощностью 2400 МВт построена по российскому проекту «АЭС-2006». В чем особенности данного проекта, какие ключевые решения используются для обеспечения его безопасной работы?

– Проект «АЭС-2006» появился в начале возрождения интереса к атомной энергетике в России. Он является эволюционным развитием технологии ВВЭР, подчеркну, не революционным, а эволюционным. Это важно, поскольку не отброшен советский опыт, который действительно был очень большой. Что в нем изменено по сравнению с ВВЭР-1000, предыдущим нашим проектом, тоже очень хорошим, который называли «танковой дивизией Минатома»?

Во-первых, туда добавили двойную оболочку реакторного здания. Теперь есть внешняя оболочка, которая работает на защиту от внешних воздействий: ураган, наводнение или падение самолета и прочее. И есть внутренняя, которая удерживает радиоактивность, не дает ей выходить в атмосферу. Такая двойная оболочка – новшество этого проекта. Во-вторых, добавлено устройство, которое называется ловушка расплава. Что это такое? Под реактором спроектирована специализированная конструкция, куда в случае тяжелой аварии стечет расплавленное топливо.

Преимущества такого устройства хорошо видны на примере аварии фукусимских энергоблоков. У них топливо расплавилось и находится сейчас непонятно где. Японцы сейчас запускают роботов, смотрят, создают картину, составляют карты, где это топливо находится, потом будут думать, как его вытаскивать. Словом, задача эта очень тяжелая. В нашем проекте в случае тяжелой аварии все топливо стечет в специально оборудованное для этого место. Потом, когда потребуется ликвидировать последствия аварии, то ловушка просто будет изъята и перевезена в специализированное предприятие. То есть, намного проще пройдет процесс ликвидации. Мы, конечно, надеемся, что ловушка никогда не будет работать, но с ней спокойнее.

Также в этом проекте применена комбинация активных и пассивных систем безопасности. Активные – те, что включаются человеком, пассивные – те, что срабатывают сами, без участия человека. Туда добавлена система пассивного отвода тепла, например, которая в состоянии охлаждать реактор в случае фукусимского сценария. При потере электроснабжения на площадке на 72 часа они смогут прекрасно охлаждать реактор. За трое суток дизель-генераторы можно привезти, ЛЭП построить, и прочее.

У ВВЭР-1200 и экономика, конечно, лучше, потому что мощность увеличена на 20% по сравнению с советским проектом, а персонала требуется меньше благодаря внедрению новых систем контроля управления.

– Что означает развитие атомной энергетики в Беларуси с точки зрения развития научно-технического потенциала республики, какие преимущества приносит?

– Атомная энергетика – это локомотив, который тащит за собой множество других отраслей и знаний, и промышленности. У атомной энергетики довольно жесткие требования ко всему. Например, часто говорят про радиационный фон, а ведь его мы фиксируем с такой точностью, что даже страшно сказать, с какой по счету цифрой после запятой. Ни у одной отрасли такой точности измерения нет. А чтобы получать такие точности, мы должны иметь соответствующие приборы, соответствующие программные инструменты, которые это обрабатывают и прочее.

Появление в стране своей АЭС формирует класс инженеров очень высокой квалификации. Кроме этого, на предприятиях, которые задействованы в строительстве, требования к работе тоже были очень высокие. А белорусские предприятия участвовали, в том числе и оборудование частично поставляли, и строителей тоже предоставляли. Все это дисциплинирует целые заводы, ведь тут очень жесткие требования по контролю качества. Растет общая культура производства и общая научная культура. Такие последствия нельзя измерить цифрами, но это есть. Это очень полезный импульс для наших белорусских друзей, ведь они тоже участвуют в такой работе, которую умеют делать сегодня всего несколько стран в мире.

– Каковы перспективы развития российско-белорусского сотрудничества в сфере мирного атома? Насколько вероятно строительство исследовательского реактора и новых АЭС в республике?

– Давайте разделим две вещи: новая АЭС или новый энергоблок – это одно, исследовательский реактор – другое. Начнем с исследовательского реактора. В советское время в Белорусской ССР исследовательские реакторы были. Существует институт энергетических и ядерных исследований «Сосны» под Минском, где в том числе отрабатывали свои собственные реакторные направления. В исследовательском реакторе нового поколения, конечно, есть смысл. И совершенно логично, что исследовательский реактор будет построен с участием России, с участием наших проектных организаций, заводов, конструкторских бюро.

Каким ему быть, должны определить сами белорусы. Сейчас у исследовательских реакторов есть стандартная задача – например, наработка радиоизотопов для медицины, промышленности. Белорусы должны сказать, в каких изотопах у них существует потребность, и какие они хотели производить бы сами. Например, очень часто говорят про молибден – это диагностический изотоп для медицины, с его помощью проводят диагностику онкобольным. Далее – какие научные исследования там будут проводиться. Здесь, мне кажется, первую скрипку должны сыграть Академии наук двух стран. Может быть, даже определить какие-то совместные направления исследований по новым материалам, где часть работ будет делаться в Белоруссии, на новом исследовательском реакторе, а часть – в России.

Теперь о новых энергоблоках АЭС или новой атомной станции. В Белоруссии такие разговоры идут. Если они сочтут это целесообразным, конечно, можно будет построить АЭС. Существует два варианта: первое – расширить площадку Островцы. Там можно еще достроить, допустим, один или два энергоблока. Или второй вариант: в свое время они изучали вопрос строительства новой АЭС ближе к границе с Россией, где-то в районе Витебской области. Опять же, надо учитывать, кто будет потребителем. С точки зрения атомщиков построить такой же блок, серии «АЭС-2006» не составит проблем, уже вся кооперация налажена. Требования уже изучены и принято во внимание, что они немножко отличаются от российских. Например, по возврату технологической воды у белорусов более жесткие требования были, но это все уже известно.

Все дело здесь за заказчиком, за потребителями, за Беларусью. Если они видят смысл наращивать потребление электроэнергии по каким-то причинам – либо они собираются строить новые заводы, либо допустим, полностью переходить на электромобили, или что-то еще, – тогда, конечно, они скажут: «да, мы хотим новый реактор». У нас по электроэнергии намечается создание общего рынка. Если потребление у них останется примерно на том же уровне, тогда экономистам и энергетикам двух стран нужно совместно просчитать, есть ли смысл добавлять еще одну мощность в Беларуси. Подытожу: атомщики сделать могут – вопрос за энергетиками и за центрами, принимающие решения.

Беседовал Владимир Крапоткин