В Минэнерго Казахстана пока не знают, когда будет назначен референдум по вопросу строительства АЭС. Тем не менее, в данный момент группа специалистов ездит по стране и проводит встречи с населением. Как отметил министр энергетики Казахстана Алмасадам Саткалиев, власти видят поддержку идеи строительства со стороны граждан. Социологические исследования также показывают одобрение инициативы большинством казахстанцев. Тем не менее, с подачи прозападных фондов и медиа в обществе циркулируют мифы об опасности атомной энергетики и якобы ненадежности технологий «Росатома». Как обстоят дела в реальности, в интервью «Евразия.Эксперт» рассказал главный редактор портала Atominfo Александр Уваров.

– В Казахстане развернулась широкая дискуссия по теме строительства АЭС. По данному вопросу будет проведен референдум. Каковы объективные предпосылки к строительству АЭС в Казахстане?

– Это было правильное решение – провести референдум, чтобы в конце концов стало ясно, хотят граждане Казахстана атомную станцию или нет. По поводу предпосылок я аккуратно выскажу свое личное мнение, потому что все-таки такие вещи должны решать только сам Казахстан, его руководство, бизнес, население. Во-первых, в свете происходящих в мире событий, отношения к борьбе за экологию в связи с потеплением климата нужно увеличивать долю источников энергии, которые не являются вредными, а дружелюбны с точки зрения экологии. Атомная энергетика, как известно, свободна от выбросов парниковых газов. То есть, атомные станции не вносят ни малейшего вклада в изменение климата, этим они и полезны.

Во-вторых, любое строительство атомной станции в любой стране за собой влечет промышленный, культурный, технический, научный рост. То есть, атомная энергетика – это хай-тек, и она, разумеется, тянет за собой все остальные отрасли просто потому, что мы предъявляем достаточно жесткие требования ко всему, от науки до производства. Поэтому с этой точки зрения атомная станция в Казахстане была бы полезна. Тем более, напоминаю, у Казахстана уже была атомная энергетика – реактор Б-350 в городе Шевченко, ныне Актау.

И в-третьих, Казахстан – уранодобывающая страна и мировой лидер, то есть, на данный момент Казахстан фактически распродает свое сырье за рубеж, потому что у себя его не использует. Но мне кажется, это неправильно, и есть смысл, чтобы хотя бы часть казахстанского урана работала на благо именно казахстанского общества. Вот такие глобальные предпосылки есть, они говорят в пользу атомной энергетики.

– Активно обсуждается вопрос выбора подрядчика строительства. При этом прозападные СМИ в Казахстане обвиняют Россию в неспособности обеспечить строительство АЭС. О чем говорят реальные расклады на мировом рынке атомной энергетики, каковы на нем позиции «Росатома»?

– «Росатом» остается одним из ведущих поставщиков реакторных технологий. Буквально 1 ноября был введен в промышленную эксплуатацию очередной блок, построенный «Росатомом». Это второй энергоблок на Белорусской АЭС с реактором ВВР-1200. У «Росатома» большой портфель заказов. Предполагаю, что уже весной 2024 года начнет работу первый энергоблок с русским реактором в Турции на АЭС Аккую.

Важное преимущество «Росатома» в том, что он может делать комплексные предложения, чем выгодно отличается от западных поставщиков. Он может предложить заказчику все, начиная от строительства атомных станций, заканчивая обращением с радиоактивными отходами и облученным отработавшим ядерным топливом. И еще что важно: «Росатом» – государственная корпорация, пользуется поддержкой государства, соответственно, можно заводить речь о кредитах, причем на достаточно неплохих для заказчика условиях. И «Росатом» также понимает важность атомных проектов, а возникающие споры предпочитает решать все-таки в дружественной манере.

Аналогичные, скажем так, свойства имеют только китайские корпорации, то есть, они действуют примерно по той же схеме, что и «Росатом». У наших китайских партнеров и друзей пока есть один недостаток – они до сих пор практически не имеют опыта строительства за рубежом.

– В казахстанском обществе подогреваются опасения на тему рисков безопасности атомной энергетики. Какие технологии «Росатома» обеспечивают безопасность АЭС?

– Я начну с ответа, который выглядит парадоксальным, но я часто так отвечаю. В свое время американский адмирал Хайман Риковер, создатель американского атомного подводного флота и очень уважаемая в атомной отрасли фигура, сказал, что атомная энергетика опасна и надо знать, что она опасна, но при принятии определенных мер она становится безопасной. Атомная энергетика – это не шутка, но дело в том, что мы свой печальный опыт уже прошли. У нас в стране была тяжелая авария, у американцев была тяжелая авария, у японцев тоже была.

Мы уже, как говорится, все шишки набили и понимаем, как обращаться с атомной энергетикой, чтобы больше такого не допустить. По поводу мер: я не буду перечислять технические параметры, что есть ловушка расплава, что создается система пассивного отвода тепла и так далее. Все желающие, наверное, могут найти техническую информацию. Она доступна, открыта, есть в интернете. Я скажу о принципиальном моменте общего характера: в атомной энергетике России принято следовать культуре безопасности. Культура безопасности означает, что нужно исходно предпринимать все меры, все действия, чтобы не допустить аварий или инцидента.

Это сказывается даже на бытовом уровне. Чтобы читатели понимали, что такое культура безопасности, поясню так: я никогда не поставлю чашку с водой на край стола, только в удалении от края. Потому что знаю, что если чашка с водой стоит на краю стола, она может упасть и может случиться инцидент. Поэтому я всегда поставлю ее подальше, чтобы инцидента в принципе не случилось. Вы можете заметить: ну человек же успеет подхватить эту чашку или будет аккуратно двигать рукой, чтобы не разлить. Я это все понимаю, но я в принципе хочу, чтобы даже возможности не было для такого сценария событий. Вот это и есть культура безопасности на бытовом уровне. И вот такая культура безопасности действует в эксплуатации атомных станций.

Это, наверное, самое главное изменение, которое произошло за последние пару десятилетий в нашей российской атомной энергетике. Это случилось после Чернобыля, у американцев – после аварии на Трехмильном острове. Японцы тоже сейчас потихонечку эту культуру у себя внедряют. У нас она внедрена, и именно культура безопасности и следование ей – самая мощная защита от инцидентов. Ну а далее есть много технических мер: прочный корпус, бетонный контейнер с защитной оболочкой, система пассивного отвода тепла, ловушка расплава. Мы всегда говорим, что безопасности мало не бывает, экономить на ней не надо, поэтому предпочитаем лучше ввести еще одну дополнительную систему, которая может быть, никогда в жизни не сработает, как, например, ловушка расплава. Но пусть она будет на всякий случай, потому что повышает безопасность.

– Может ли стать реальной альтернативой АЭС в Казахстане «зеленая энергетика», продвигаемая Западом? Насколько западный опыт отказа от атомной энергетики целесообразен и применим в Казахстане?

– Дело в том, что даже на Западе те страны, которые отказались от атомной энергетики, через какое-то время пытаются к ней вернуться. Сейчас Италия, например, начала об этом говорить. Они отказались в конце 1980-х годов, теперь снова возвращаются. Что касается Германии, там не всё так просто: они закрыли атомные станции, но у них остались, например, топливные заводы и даже заводы, которые занимаются обогащением урана, и исследовательские центры остались. Так что они закрыли, но держат в уме, что может быть, снова вернутся.

Что касается Казахстана, то в первую очередь он должен сам определиться, как собирается развиваться, какие у него потребности в электроэнергии и прочее. Но я считаю, что энергобаланс должен быть широким. То есть, ни одна страна не может опираться на какую-то одну ветвь энергетики, будь то уголь или зеленая энергетика в понимании Запада. Собственно говоря, я буду против, если страна будет опираться исключительно на атом, поскольку у каждой энергетики есть свой плюс. Но все-таки атомная энергетика вносит элемент стабильности в энергопотребление.

Самое главное – для атомной станции не нужно постоянно подвозить топливо. Для угольной станции мы эшелонами везем уголь, на газовые станции гоним газ по трубам. А что произойдет, если будет взорван газопровод, что произойдет, если выйдет из строя железная дорога? Такие станции остановятся. Для атомной станции нужно свежее топливо один раз в год, причем очень небольшое по объему. То есть, для одной атомной станции топливо на один год работы можно доставить, например, тремя самолетами.

Как вы сами понимаете, этот элемент стабильности с точки зрения энергобезопасности, обеспечения поставок очень важен. Отказаться от АЭС – это оказаться от стабильности перед лицом возможных энергетических кризисов. Например, в Европе с этим столкнулись: понастроили ветряков в той же Германии, а в прошлом или позапрошлом году необходимой силы ветра не было, и они не работали.

И второе, чем хороша АЭС – она работает на постоянной мощности 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Ее вывели на мощность, иона работает на одной и той же мощности, то есть обеспечивает базовый режим энергопотребления. А если есть базовый режим, то пожалуйста, подключайте дальше свои ветряки и обрабатывайте пики потребления, когда все люди включают свет в домах. Так что, отказ от атомной энергетики, на мой взгляд, ошибочное решение. Я думаю, что со временем все страны, которые отказались от неё, будут к ней возвращаться.

– Как введение АЭС в эксплуатацию способно повлиять на стоимость электричества в Казахстане?

– Я технарь, не экономист, и могу сказать только одно: это действительно очень сильно будет зависеть от условий контракта, потому что у атомной станции основные расходы – это строительство. Снабжение топливом по сравнению с капзатратами – это очень малая доля. Какой будет контракт, какие будут условия, в первую очередь, условия кредита, как быстро его надо будет возвращать, – от этого будет зависеть стоимость киловатта в час.

Еще стоимость зависит от того, кто будет эксплуатировать атомную станцию. Будет ли это государственная компания или, может быть, какая-то частная компания или совместное предприятие, – от этих параметров все очень сильно зависит. Сейчас в строительстве появилась такая практика: в момент заключения контракта подписывают соглашение, которое будет определять, по какой цене будет продаваться этот киловатт-час. Когда подпишут соглашение, тогда мы это и увидим.

Для понимания, американская реакторная технология – это корпус реактора из Южной Кореи, турбина – из Японии, топливо делается на заводе в Швеции или во Франции. Что остается американского, кроме английского языка? Соответственно, американская компания, которая возьмётся строить, будет вынуждена обращаться к большому количеству субподрядчиков по всему миру, а это значит, что у нее могут быть и финансовые проблемы, потому что субподрядчик может назвать какие-то суммы, на которые там не рассчитывали.

У «Росатома» есть практически все, только турбины нет, но их делают родственные нам предприятия. Поэтому, я думаю, наиболее выгодным будет все-таки предложение от «Росатома» – именно потому, что это государственная компания с полным циклом производства, у которой есть все. Если оно будет принято, то когда дойдет до конкретных финансовых условий, условий кредита и условий выкупа киловатт-часов, мы узнаем, как изменится стоимость электроэнергии в Казахстане.

Беседовал Владимир Крапоткин