Казахстану нужно как минимум три атомных станции, заявил глава Минэнерго страны Алмасадам Саткалиев. По его словам, развитие атомной энергетики принесет за собой создание новых производств и рабочие места, а также обеспечит базу для достижения углеродной нейтральности. Комплексное решение по проекту АЭС предлагает Казахстану «Росатом». Текущий портфель заказов компании насчитывает 33 проекта в 11 странах, в Астане признают российские технологии наиболее безопасными и эффективными. Однако атомная энергетика – важное слагаемое не только решения проблемы энергодефицита в регионе, но и надвигающегося водного кризиса. Как строительство АЭС поможет странам Центральной Азии снизить потери воды, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил исполнительный директор Центра стратегических решений «Аппликата» Кубатбек Рахимов.

– Кубатбек Калыевич, Центральная Азия сталкивается с серьезным водным кризисом, который угрожает не только экономическому развитию, но и жизни миллионов людей. На Ваш взгляд, что является причиной водного дефицита в Центральной Азии?

– Что касается водного кризиса в Центральной Азии, то, по большому счету, он назревал последние 50 лет. В первую очередь это связано с ростом численности населения. Что в советские годы, что после распада СССР во всех центральноазиатских республиках население росло серьезными темпами даже по мировым меркам. В данный момент население Центральной Азии уже приблизилось к 80 млн человек. С другой стороны, после распада СССР очень серьезно изменилась структура экономики и, в частности, промышленности. Ряд объектов были реконструированы, модернизированы, но не все в соответствии с водосберегающими технологиями.

Проблема Аральского моря вызвала необходимость создания фонда спасения этого водоема, но, к сожалению, в последние годы Кыргызстан вышел из этого фонда. То есть, страна, расположенная в верховьях, к сожалению, не может обеспечить в должной мере свое полноценное политическое участие в данном проекте.

Что касается роста городов и, соответственно, потребления воды, то в каждой стране своя специфика, но в первую очередь крупнейшим источником водопотребления остается сельское хозяйство. И тут важно учесть, что не все страны Центральной Азии имеют полноценную политику в отношении перехода на водосберегающие агрокультуры.

– На заседании «Валдайского клуба» Вы задали по данной теме вопрос президенту России Владимиру Путину. Какими Вы видите перспективы создания единого водно-энергетического консорциума с привлечением российских специалистов и технологий?

– Да, в моем вопросе президенту России была четко обозначена тема потенциала создания водно-энергетического союза России со странами Центральной Азии ввиду обострения как водной проблемы как таковой, так и блэкаутов, дефицита природного газа в ряде центральноазиатских стран. Например, Кыргызстан является импортером природного газа, нефти и нефтепродуктов и де-факто стал импортером электроэнергии. В то же время гидроэнергетический потенциал Кыргызстана достаточно высок.

Летом у наших соседей есть потребность в спуске воды. К сожалению, из-за того, что нет возможности покрыть зимний дефицит и киргизские ГЭС спускают воду зимой, у нас получается дисбаланс с Узбекистаном и Казахстаном. Страны низовья вынуждены строить контррегуляторы, накапливать воду, которую Кыргызстан сливает зимой, и только после этого они могут накопленную воду использовать для орошения в весенне-летний период. Эта схема вынужденная. По большому счету, необходимо вернуться к какому-то балансу, и здесь, конечно, резко возрастает роль угля.

Кыргызстан в 4 раза за последние 10 лет нарастил добычу и сжигание собственного бурого угля из месторождения Кара-Кече. Но этот уголь является низкокалорийным и высокозольным. Экологические последствия сжигания такого топлива таковы, что Бишкек каждую зиму занимает место в списке самых грязных городов мира. Зимний смог – это беда и Алматы, и Шымкента, и Ташкента. В Астане, если нет ветров и буранов, тоже над городом нависает смог. Поэтому эта проблема серьезная и важная.

Расшивка этой ситуации с высокой долей угля в энергобалансе стран Центральной Азии, дефицитом газа и дисбалансом воды требует неординарных решений. На мой взгляд, это можно сделать через освоение мирного атома: строительства нескольких мощных АЭС либо сети АЭС малой мощности.

Прежде всего, тем самым мы сможем балансировать энергетическую систему в целом. При наличии разных источников: гидроэлектростанций, тепловых электростанций, атомных и бурно развивающегося сектора возобновляемых источников энергии АЭС могут выполнять троякую роль. Во-первых, это однозначно низкоуглеродный проект, и по европейским стандартам он относится к зеленой энергетике. Во-вторых, это позволяет снять остроту проблемы энергоснабжения тех стран и регионов, которые сильно зависят от существующих сетей и генерирующих мощностей, завязанных на угле и газе. В-третьих, мирный атом позволяет снять дилемму слива воды: не потребуется поддерживать сложившийся дисбаланс, который сейчас существует между странами верховья и низовья.

Возникает вопрос, кто бы мог построить АЭС. В моем понимании это, конечно же, РФ, «Росатом», который и так уже является держателем фактически половины всех заказов на строительство АЭС в мире. Создание такого консорциума, куда вошли бы, помимо России, Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан и, возможно, Таджикистан, было бы оптимальным, потому что Казахстан является поставщиком номер один природного урана на мировой рынок, а Узбекистан входит в первую десятку поставщиков природного урана. За счет объединения усилий этих стран с Россией мы фактически получаем очень мощного игрока в мировом масштабе, который связан не только с продажей урана, но и с полным ядерным циклом.

В Кыргызстане пока временно в силу законодательства запрещена добыча и разработка урана и тория. Но думаю, это дело ближайшего будущего, когда все проекты по атомной энергетике будут разморожены. В дополнение к казахстанским и узбекистанским проектам у Кыргызстана есть хороший задел по использованию мощностей Кара-Балтинского горнорудного комбината, есть месторождения урана, тория и редкоземельных металлов, которые также активно используются в атомной энергетике. И не нужно забывать, что первая советская атомная бомба была сделана за счет ресурсов Кыргызстана и Таджикистана. Так что здесь мы говорим ренессансе атомной энергии через использование мирного атома на тех же территориях, где когда-то была создана первая атомная бомба СССР.

– На XIX Форуме межрегионального сотрудничества Казахстана и России Касым-Жомарт Токаев отметил, что Россия и Казахстан должны рационально использовать водные ресурсы в интересах своих народов. Как Вы думаете, как можно решить проблему касательно дефицита водных ресурсов в ЦА? Могут ли страны региона договориться между собой и решить этот вопрос?

– Есть инструмент в регионе Центральной Азии, который называется Международный фонд спасения Арала (МФСА). С 2016 года Кыргызстан заморозил свое участие в МФСА и участвует в заседаниях исключительно как наблюдатель. Но при этом в Кыргызстане формируется 40% всего стока в Центральной Азии.

Не вдаваясь в политические детали выхода из МФСА, хочу сказать, что он нуждается в кардинальном реформировании. На его базе как раз можно построить площадку и эффективный инструмент для решения ключевых вводных вопросов. Это прямо касается как Казахстана, так и Узбекистана. По Туркменистану достаточно мало информации, но во всех странах плюс минус схожие проблемы. Большие территории заняты пустыней и полупустыней, за счет эрозии почв часто возникают пыльные бури. Сам Арал разделен на две части. Одну худо-бедно удается спасти, а вторая умирает, поэтому сейчас назрела необходимость перезагрузки всей системы водных взаимоотношений, а именно принятия единой программы водосбережения.

Причем, эта система должна касаться как горных стран, в которых образуется сток – Кыргызстан и Таджикистан, – так и стран низовья. Без единого модельного и крайне жесткого законодательства, которое касалось бы эффективного водопользования и водосбережения, а также инвестиционной составляющей в тарифах водопотребления мы никуда не сдвинемся. Все эти саммиты, форумные мероприятия, которые проходят с участием глав стран Центральной Азии, не имеют стержня по сей день. Таким стержнем могла бы выступать тема водосбережения и водопользования.

Россия является держателем, наверное, одного из ключевых богатств в мире – воды. И проекты по переброске части стока сибирских рек в Центральную Азию, которые тогда предлагались, на самом деле имели достаточно осмысленные обоснования. Другое дело, что сейчас и технологии изменились, и подходы к этому вопросу. В случае использования закрытых водоводов (водотрубопроводов) во избежание технических потерь, просачивания в почву и испарений, часть металлургической промышленности, строительной отрасли стран консорциума могли бы сейчас быть перенаправлены на создание таких водоводов. Как это ни парадоксально звучит, примером может служить опыт Муаммара Каддафи, который организовывал переброску воды на территории Ливии. Я считаю, что нет ничего зазорного в том, чтобы изучить этот опыт и творчески применить его у нас.

В случае создания водно-энергетического консорциума во главе угла будет стоять атом, и мы можем реанимировать проекты по использованию подземных вод. Атомные станции как раз могут дать шанс на значимое использование подземных вод, так как для этого требуется большое количество энергии. Причем, эта энергия должна быть стабильной, что является преимуществом АЭС.

Соответственно, решение водных проблем кроется в повсеместном использовании оплаты за все виды водопользования, внедрении инвестиционной составляющей в тарифах, строжайшем контроле водопотребления, согласованном уходе от водоемких культур в пользу менее водоемких, а также в использовании современных механизмов капельного орошения, способов выращивания сельскохозяйственной продукции с минимальными техническими и коммерческими потерями воды. Все это вкупе дало бы необходимый результат.

– По некоторым данным, Вашингтон выделил талибам* (*членам организации, признанной экстремистской и запрещенной в России и ряде других стран) $684 млн на постройку канала Кош-Тепа черед Агентство США по международному развитию (USAID), подконтрольное Госдепу. Это значительно уменьшит объем водных ресурсов Амударьи. Какие могут быть последствия строительства данного канала для Узбекистана и Туркменистана, в целом для ЦА?

– Мне сложно судить, выделены ли эти суммы. Но в любом случае строительство данного проекта является очень серьезным геополитическим вызовом для региона. Мы столкнулись с тем, что практически нет механизмов диалога с правительством талибов* ввиду того, что их никто не признал. Поэтому существующие площадки, в данном случае Организация экономического сотрудничества, в которой лидируют Турция, Иран и Пакистан, не позволяют вести эффективный диалог по поводу канала Кош-Тепа. Узбекская сторона отправила большую делегацию. К сожалению, пока неизвестны результаты переговоров. Насчет Туркменистана мне тоже сложно судить, так как нет информации в открытых источниках о том, насколько они этим озаботились и вошли в диалог с афганской стороной.

Наверное, единственный механизм, который нам позволит двигаться дальше – это геополитическая асимметрия. Кому-то из стран Центральной Азии необходимо признать правительство талибов*. В данном случае я вижу такую возможность у Казахстана или Кыргызстана. Обе эти страны не граничат с Афганистаном, соответственно, не имеют потенциала давления, как в случае с Узбекистаном, Таджикистаном и Туркменистаном. Более того, политическим директором миссии ООН в Афганистане сейчас является представитель Кыргызстана Роза Отумбаева. Почти 8 лет с конца 1990-х – начала 2000-х гг. руководителем данной миссии был Талаат Масадыков, также выходец из Кыргызстана и автор первой диссертации о пуштунской литературе. Он очень уважаемый человек в пуштунских кругах, и его тоже можно было бы использовать в качестве переговорщика.

По сути, официальное признание одной из стран Центральной Азии правительства в Кабуле дало бы возможность отстаивать интересы стран Центральной Азии по тому же каналу Кош-Тепа. А дальше необходимо задействовать механизмы, которые позволили бы афганскому сельскому хозяйству и городам, которые являются крупнейшими водопользователями в стране, выйти на использование лучших технологий водосбережения, эффективных неводоемких сельскохозяйственных культур. Здесь можно было бы выйти на режим опережения. В этом случае проекты Афганистана с использованием канала Куш-Тепа с самого начала были бы построены на принципах возмездных тарифов, водосбережения и водоэффективности.

По некоторым данным, этот канал, к сожалению, строится без использования современных технологий, которые минимизируют потери воды путем инфильтрации в почву. Не уменьшаются сейчас и потери через испарение за счет зеркала водной поверхности. Афганское сельское хозяйство находится, мягко говоря, на доиндустриальном уровне.

– В 2022 г. в США была принята концепция под названием «Глобальная водная стратегия на 2022–2027 гг.», в которой утверждается необходимость рационального и всеобщего доступа к пользованию водными ресурсами планеты. На нее выделен $1 млрд. В чем главная задумка американской водной стратегии?

– Концепция глобальной водной стратегии носит достаточно общий характер. Я бы сказал так: водная проблема Центральной Азии – просто бесхозная. То есть, сейчас практически никто ею не занимается на национальном и международном уровне. Понятно, что идут постоянные переговоры между странами низовья и странами верховья. Опять же, есть отдельные национальные программы по введению рыночной цены за воду, водосбережению и рациональному использованию ресурсов, и так далее. Но говорить о том, что американцы или китайцы, или еще кто-либо контролируют эту тему в Центральной Азии, я не посмел бы.

А вот у России есть шанс через атомную энергию решить проблему энергодефицита, выйти на совершенно другой уровень работы с подземными водами и существующими реками и водоемами, одновременно снять остроту проблемы, связанную с неэффективным водопользованием.

Повторюсь, это возможно за счет общего модельного законодательства, которое бы директивно и очень жестко работало с неэффективным использованием воды. И автоматом мы бы получили возможность перехода на следующий уровень комплексного развития территорий. То есть, к современному сельскому хозяйству, к правильной агрикультуре, к разумному осмысленному развитию мегаполисов, к управляемой урбанизации, где качество жизни людей достаточно высокое.

Центральная Азия – быстрорастущий регион с населением под 80 млн человек, и территория региона действительно очень большая. С учетом этого здесь можно запустить очень интересный и эффективный процесс внутрирегиональной интеграции, но на точках кристаллизации, которые задаются стратегическим союзником в лице Российской Федерации.

* Талибы – члены организации, признанной экстремистской и запрещенной в России и ряде других стран