Уход российских миротворцев из Приднестровья приведет к гражданской войне – молдавский эксперт

Избранный президент Молдовы Майя Санду еще не прошла официальную инаугурацию, но уже активно перетягивает на себя «одеяло» власти. 6 декабря она созвала своих сторонников на митинг, призывая к отставке правительства и досрочным парламентским выборам. Не менее активно она продвигает и приднестровский вопрос, сделав целую серию заявлений о необходимости вывода российских военных из региона и замене миротворческой миссии на миссию гражданских наблюдателей ОБСЕ. В России эти заявления вызвали критику, настороженно отнеслись к ним и в Приднестровье. Каков реальный вес риторики избранного президента Молдовы и к чему может привести реализация ее предложений, оценил политолог, доктор философии, член Совета гражданского общества при президенте Молдовы Борис Шаповалов.

– Стоит ли серьезно относиться к заявлению избранного президента Майи Санду о необходимости вывода российских миротворцев из Приднестровья? Что на самом деле стоит за этой риторикой?

– К любым заявлениям всегда нужно относиться серьезно. Потому что, если эти заявления произносятся, значит, они кому-то нужны и произносятся с какой-то целью. Да, конечно, здесь есть один нюанс: заявления о том, что когда-то российские миротворческие силы должны быть выведены, традиционны для всех молдавских президентов. Но каждый понимает этот вопрос немного по-своему. Приднестровье и Российская Федерация четко и ясно это увязывают с политическим урегулированием. Это первый шаг. Второй шаг – это, естественно, вывод российских войск с территории Молдовы. Это никто и не оспаривает. Ни российская сторона, и никто другой. С этой точки зрения можно заявление Санду воспринимать как обычную и традиционную риторику в этом плане.

Есть второй момент. Дело в том, что, судя по ряду заявлений, которые делает Санду, она не совсем хорошо информирована и не до конца понимает тот процесс, который длится уже 30 лет на территории Республики Молдова, суть этого конфликта. Ей кажется, что при помощи внешних партнеров, при помощи какого-то давления Евросоюза и США на Российскую Федерацию якобы возможно решение этой проблемы. Она, видимо, не сильно вникала в суть всех прошедших десятилетий конфликта: кто что подписывал, кто что говорил, и ей кажется, что для этого достаточно желания молдавской стороны, которое будет поддержано европейскими и американскими партнерами.

Но есть самый главный вопрос – для того, чтобы что-то решать, в первую очередь нужно разговаривать с приднестровской стороной. Естественно, нужно вести диалог и с российской стороной. Российская Федерация – великая держава. С ней нельзя разговаривать языком ультиматумов.

У России есть свои интересы. Порядка 220 000 граждан РФ проживает на территории Приднестровья. Из любых политических соображений Россия не может их оставить в какой-то сложной ситуации, поэтому РФ и поддерживает сегодня Приднестровье и материально, и идеологически. Сохраняет миротворческую миссию. И она по-другому поступить не может.

Санду всегда заявляет: «мы будем решать этот вопрос, исходя из национальных интересов Республики Молдова». Но есть еще и национальные интересы Российской Федерации. Есть интересы населения Приднестровья. Их тоже нужно учитывать. В любом случае, здесь должен быть переговорный процесс. Опять же, дилетантизм, незнание сути проблемы, попытка решить ее таким вот жестким наскоком, создание сложной ситуации, перекрытие транспортных потоков, передвижения приднестровцев, вполне возможны, потому что Майя Санду – не самостоятельный политик. Ею управляют напрямую из посольства США. Это ни для кого не секрет. Мы видели 5 месяцев ее премьерства в 2019 г. Здесь все зависит и от западных политиков.

– Санду заявила, что «в Приднестровье давно нет опасности военных действий, миротворческую миссию нужно сделать гражданской под эгидой ОБСЕ». Так ли все выглядит на самом деле и есть ли риск повторения конфликта 90-х?

– Это иллюзия. Потому что даже сейчас во время президентских выборов мы видели, как депутаты, представители партии Санду блокировали движение граждан Республики Молдова, проживающих в Приднестровье, которые хотели проголосовать. Во втором туре проголосовала 31 000. Я уверен, что могло бы проголосовать гораздо больше, потому что там около 300 000 жителей Приднестровья сегодня являются также гражданами Республики Молдова. Они этому препятствовали.

Там были комботанки – участники гражданской войны 1992 г. на Днестре. Было несколько неприятных инцидентов. Заместитель Санду – депутат Игорь Гросу – позволял себе оскорблять все население Приднестровья, называя их сепаратистами. Говорил, что они никогда не допустят, чтобы сепаратисты участвовали в общественной жизни Молдовы и так далее. По большому счету, если захотеть поднести спичку к фитилю, это можно сделать в любой день. Достаточно нескольких выстрелов, достаточно одной человеческой смерти, чтобы конфликт вспыхнул с новой силой.

–То есть, каких-либо предпосылок для того, чтобы Россия приняла решение свернуть миротворческую операцию, нет?

– Нет. Потому что позиция приднестровцев и РФ изначально, с июля 1992 г. состоит в политическом урегулировании – то есть решении конфликта на политическом уровне между Республикой Молдова и Приднестровским регионом при гарантии РФ и ОБСЕ, Украины и США в качестве наблюдателей. А потом уже – вывод войск.

Майе Санду и ее американским и румынским партнерам очень хотелось бы поставить телегу впереди лошади. Их позиция состоит в том, что сначала Россия должна вывести свой миротворческий контингент, а потом мы вроде как будем решать. Но что будет потом, мы прекрасно знаем по другим регионам. Мы знаем по нашей истории.

Что такое гражданская миссия ОБСЕ и наблюдатели? Если вооруженные люди начнут стрелять, то гражданские наблюдатели сядут в автомобили и уедут, и опять начнется бойня. Поэтому нужно четко и ясно подходить: есть сложившийся алгоритм и никто на его изменение по желанию Санду не пойдет.

– На ваш взгляд, в случае вывода российских миротворцев по какому сценарию могут развиваться события в Приднестровье?

– Только по сценарию гражданской войны. Если не решен вопрос политического урегулирования, не решены таким образом причины этого конфликта. Ведь молдавская элита – прозападная. Она постоянно пытается говорить, что этот конфликт происходит между приднестровской и молдавской элитой. Нет. Ничего подобного. Все упирается в закон о языке, в уважение права людей разговаривать на своем языке, использовать его в своей повседневной жизни. Но если оно сегодня нарушается на территории Молдовы, то как приднестровцы, где живет 60% русских и украинцев, могут поверить каким-то голословным заявлениям о том, что все будет хорошо, давайте жить дружно?

Пока не будут решены изначальные причины приднестровского конфликта, ничего хорошего не будет. Можно не соглашаться с позицией населения Приднестровья, можно высказывать какую-то свою точку зрения. Но в любом случае нужно считаться с тем, что эта точка зрения есть, что они в 2006 г. провели референдум, проголосовали.

Приднестровское руководство с самого начала имеет ясную и четкую позицию. Они говорят о том, что они должны быть самостоятельным государством. Я думаю, что очень сложно будет их склонить к проекту федерализации, как это пытались сделать в 2002, 2003 гг. Знаменитый план Козака, который так и не состоялся. По-другому не получится.

– Какое мнение у жителей Приднестровья по этому вопросу?

– Для них наличие российского воинского контингента на территории Приднестровья – это гарантия защиты от повторения того, что было в 1992 г. Не они же переходили Днестр и наступали. Была обратная ситуация. Поэтому люди боятся.

Погибло более 1000 человек, несколько тысяч человек было ранено. Все это в памяти людей. Всего лишь одно поколение прошло – 25-30 лет. Люди все помнят и боятся того, что это повторится. Для приднестровцев это категорическое условие, и они на это никогда не пойдут. А не учитывать их позицию – значит создавать прямой конфликт и столкновение.

– Как, на ваш взгляд, должна реагировать на все это Россия? Надо договариваться с новой молдавской властью?

– Худой мир лучше доброй войны. Этот вопрос можно решать только мирным путем. Никому сегодня в Европе не нужен новый очаг напряженности. Причем, это может превратиться в очень серьезный конфликт, с применением очень серьезного вооружения и так далее. Да, я понимаю, что кому-то хочется втянуть Россию в военный конфликт. Но вряд ли это нужно Европейскому Союзу. Поэтому я думаю, что будут договариваться и искать какие-то точки соприкосновения. Надо объяснять друг другу. Другого пути нет.

Думаю, что у России есть возможность оказывать влияние и через другие страны, и через Евросоюз. Есть вопросы экономического принуждения. России, конечно, не хотелось бы все это использовать. Но если так сложится ситуация, что нужно будет защищать безопасность своих граждан, я думаю, что варианта не останется. Здравомыслящие политики прекрасно понимают, что этого допустить нельзя.

– На какой стадии сегодня находится план унионистов из Кишинева по объединению Молдавии с Румынией?

– Успешно развивается. Если сейчас за двух унионистских кандидатов в президенты проголосовало 3,2%, это не значит, что у нас столько унионистов или людей, разделяющих вот эти идеи. Их у нас сегодня приблизительно 25-30% от общего населения. У нас 30 лет преподается история румын. Мы воспитываем граждан Республики Молдова не в духе патриотизма, а на каких-то совершенно других принципах. Здесь есть очень много серьезных пробелов в воспитании и образовании людей. Конечно же, это подогревается румынской стороной.

На территории Молдовы действует много различных неправительственных организаций. 3 или 4 политических партии, с десяток телеканалов и СМИ открыто финансируются румынской стороной. Поэтому эти идеи потихоньку приобретают какую-то популярность. Если не противодействовать, то это может в среднесрочной перспективе трагически отразиться на молдавской государственности. Даже если люди не проявляют себя активно как унионисты, тем не менее, относительно большой процент населения спокойно, толерантно относится к этой идее. В СМИ также активно муссируется мысль, что если нас так не принимают в ЕС, то мы станем его частью через объединение с Румынией. Идея находит своих сторонников. Поэтому нельзя говорить, что проблемы нет.