После многолетнего противостояния КНДР и Республики Корея в 2018 г. в отношениях двух стран намечается потепление, что символично, так как сторонники чучхе в этом году отметят 70-летие со дня основания государства, а южнокорейцы впервые проведут зимние Олимпийские игры. О том, кто из сторон стал инициатором восстановления диалога, почему США не хотят идти на переговоры с северянами и какую политику намерены проводить дальше, рассказал кореевед, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока Константин Асмолов.

- Константин Валерианович, КНДР или Южная Корея была инициатором налаживания диалога с соседом?

- Инициатором налаживания диалога был, безусловно, Ким Чен Ын. В своей новогодней речи он сказал о том, что, несмотря на падение консерваторов и приход к власти Мун Чжэ Ина, «в межкорейских отношениях ничего не изменилось», и они оказались «в трудноразрешимом инфарктном состоянии». Между тем, «не положив конец подобному ненормальному состоянию, нельзя избежать навязываемой внешними силами катастрофы ядерной войны, не говоря уж об объединении страны». В такой ситуации надо «не сковываться рецидивами прошлого, а принять радикальные меры для оздоровления межкорейских отношений». Но Север в этом году празднует 70-летие со дня основания государства, а Юг будет проводить Олимпийские игры, поэтому можно обсудить возможность присутствия на них северокорейской делегации.

Южнокорейцы ухватились за это предложение. 9 января прошли межкорейские переговоры на высоком, фактически министерском уровне. 15 и 17 января прошло обсуждение деталей на рабочих переговорах, а 20 января их итоги утвердил МОК. После этого начались визиты подготовительных делегаций Севера и Юга друг к другу.

До определенного времени похожие идеи выдвигали и южане, но они оставались без ответа, потому что южнокорейское руководство с одной стороны говорило про диалог, с другой – пыталось вплести в него тему денуклеаризации и постоянно говорило о нерушимости южнокорейско-американского альянса и совместного давления на Пхеньян.

Видимо, Ким все-таки решил изменить ситуацию, потому что во время «олимпийского перемирия» обе стороны получают для себя важные тактические бонусы. Ким получает реноме: тем, кто любит говорить, что пхеньянский режим абсолютно не способен к диалогу и иррационален, сложнее придется выбирать аргументы.

Мун, в свою очередь, получает определенные гарантии безопасности Олимпиады. Учитывая экономические и внутриполитические проблемы новой власти, ему очень важно провести это мероприятие без происшествий. У Юга и так есть проблемы в отношениях с Японией и Китаем, российская делегация на Олимпиаде формально будет отсутствовать, внутренний интерес не так велик, как хотелось бы. А если на фоне Олимпиады Ким будет пытаться «украсть шоу» новым ракетным пуском, не говоря о других инцидентах, то новый президент Южной Кореи сильно потеряет в престиже. Поэтому присутствие северокорейской делегации на Олимпиаде привлекает внимание и является определенной гарантией безопасности.

Надо понимать, что корейское потепление, о котором договорились – открытая горячая линия, потенциальные переговоры на уровне военных – это не столько потепление, сколько выход из минуса в ноль градусов. Оттого очень важно, будет ли следующий шаг, после того как Север и Юг получат то, что хотят, создаст ли это необходимый кредит доверия для того, чтобы они могли идти дальше.

- Получается, что Южной Корее это потепление выгоднее?

- Южной Корее выгодно не столько налаживание отношений с Севером в целом, сколько безопасность Олимпиады, потому что Мун находится в довольно неприятном положении. Ему надо и с северным соседом налаживать контакты, и сохранять альянс РК и США. Не случайно Сеул старается позиционировать ситуацию не как результат действий доброй воли Ким Чен Ына, а как результат санкционной политики Дональда Трампа, дескать, Северную Корею так прижали санкциями, что они были вынуждены пойти на переговоры.

- А с чем на самом деле это связано?

- Я думаю, что дело скорее в уверенности Кима, потому что он полагает, что как только он перейдет определенный рубеж в развитии ракетно-ядерной программы, целый ряд решений в отношении Северной Кореи, включая военное, будут убраны со стола.

Я не до конца уверен, что он прав, но Соединенные Штаты сейчас действительно стоят перед тяжелым выбором, когда переговоры – не опция, но и война – тоже не опция. Америке приходится выбирать из двух зол, причем здесь дело не в Трампе. Любой американский президент сейчас стоял бы перед этим выбором. Личные качества Трампа тут не играют критической роли.

- Почему переговоры – не опция, если Ким готов к ним?

- Есть несколько аргументов против переговоров, как объективных, так и субъективных. Объективные говорят, что если претензии Северной Кореи на ядерный статус будут приняты (а сам факт того, что ядерный статус Северной Кореи становится предметом переговоров – это уже своего рода признание), то, как минимум, два элемента мировой архитектуры безопасности полностью развалятся.

Во-первых, это система ядерного нераспространения, которая четко обозначила, что атомную бомбу может иметь очень ограниченное количество лиц, по сути, пять постоянных членов Совета безопасности. Если Северная Корея, которая в отличие от Индии и Пакистана имеет не только атомную, но и водородную бомбу, приравнивается к ним, то после этого любая страна начинает понимать, что если сделать межконтинентальную ракету и водородную бомбу, то у тебя есть пропуск в высшую лигу. Таких стран около сорока. При этом, например, у Японии или Южной Кореи может уйти полтора-два года между принятием политического решения и первой бомбой. Это будет уже совсем другой мир.

Вторая падающая колонна – это авторитет ООН. Формально ООН – это хотя и не мировое правительство, но все же некий мировой арбитр. А теперь получается, что ООН 10 лет пыталась принудить Северную Корею делать так, как она сказала, накладывая на нее санкции, одни серьезнее других. В результате получилось, что ООН ничего не смогла сделать. Возникает вопрос: как в таком случае ООН будет решать более серьезные кризисы?

Субъективные аргументы связаны с тем, что Северная Корея настолько демонизирована, что в худшем случае переговоры воспринимаются как сделка с дьяволом, а в лучшем – работает презумпция вины. Она сводится к тому, что нет гарантии, что «безумный, кровавый, тоталитарный режим», если его требования будут приняты, не захочет большего и не попытается захватить Южную Корею.

К этому можно добавить недостаточный уровень информированности. Одно дело – воевать со страной, про которую ты много знаешь – что это режим с серьезной армией, хорошими техническими возможностями, высоким уровнем лояльности народа по отношению к власти, и издержки войны будут велики.

Другое дело, если под влиянием пропаганды и демонизации ты воспринимаешь противника как зло из комикса, которое будет быстро разрушено. Среди аналитиков Соединенных Штатов довольно много людей, которые считают, что Северная Корея вполне может напасть на Америку первой. Какая мотивация – это их волнует мало, потому что они исходят из того, что перед нами «безумный, кровавый, тоталитарный режим», а эти слова, естественно, заменяют любые рациональные мотивации.

- Как сейчас США относятся к тому, что Южная Корея пытается наладить диалог с КНДР?

- С одной стороны, никто в США не говорил, что они против. Но, во-первых, американцы начинают заявлять, что межкорейское сближение – это хорошо, но важно, чтобы нерушимый южнокорейско-американский союз никуда не делся. Во-вторых, они говорят, что надо обращать внимание на то, чтобы режим санкций никогда не был отменен. В частности, северокорейским спортсменам нельзя передавать никакой спортинвентарь. На Олимпиаде пусть пользуются, а с собой они не могут увезти ни одной клюшки, потому что спортинвентарь в санкционном списке.

В-третьих, довольно часто аналитики (не чиновники) говорят, что Северной Корее нельзя доверять, а происходящее – это хитрый план, направленный на то, чтобы поколебать южнокорейско-американской альянс. Другие говорят, что межкорейское сближение «должно способствовать» денуклеаризации Северной Кореи. Хотя понятно, что для Северной Кореи требование денуклеаризации – это такое же неприемлемое требование, как для Соединенных Штатов – северокорейские требования о признании ядерного статуса страны.

- Директор ЦРУ США Майк Помпео заявил, что Северная Корея уже через «несколько месяцев» будет иметь возможность для нанесения ракетного удара по США…

- Помпео – «ястреб», но ястреб умный. Он один из первых сказал, что неважно, когда у Северной Кореи появится межконтинентальная ракета – это технический вопрос. США должны строить свою политику исходя из того, что ракета у северян уже есть. Новое заявление – это просто продолжение того, что он тогда говорил.

- Как дальше США будут действовать, на Ваш взгляд?

- Получается так, что раз воевать тяжело и вести переговоры нельзя, то идеальный вариант – продолжать политику Барака Обамы, хотя Трамп, когда был кандидатом в президенты, ее критиковал.

США остается надеяться, что под влиянием усиленных санкций в Северной Корее что-нибудь произойдет. Учитывая, что санкционный режим больше похож на блокаду, не понимая внутренние ресурсы Северной Кореи, они рассчитывают, что в итоге ее удастся сломать.

Тем более что Трамп ведет свою политику не как чистый политик, а как бизнесмен, и пытается активно использовать в качестве инструментов вторичный бойкот: те страны, которые торгуют с Соединенными Штатами и экономически от них зависят, оказываются в положении «или имеешь дело с Америкой, или с КНДР». Так же они, например, пытаются давить на Китай. Хотя Китай в этом вопросе ведет собственные игры.

- В чем интерес Китая в этой ситуации?

- С одной стороны, Китай, безусловно, раздражает поведение Трампа, потому что он помнит и про торговые войны, и про то, что он, как и Россия, не является союзником США, а является скорее ревизионистской державой, которая официально бросает Америке вызов, согласно ее (американской – прим. «ЕЭ») доктрине национальной безопасности. С другой стороны, естественно, северокорейский режим китайцев тоже раздражает тем, что, во-первых, не ведет себя так, как его просят, а во-вторых, косвенно способствует повышению напряженности.

Китай тоже стоит перед тяжелым выбором, потому что и поддерживать силы против Америки, и поддерживать Америку против Севера – грозит неприятными последствиями. Поэтому китайская политика во многом зависит от конкретной ситуации и от того, кто на данный момент их раздражает больше. С одной стороны, китайцы формально исполняют санкции, с другой – часто смотрят сквозь пальцы на контрабанду и многое другое.

- А Россия как ведет себя в данной ситуации?

- Россия также исполняет санкции, потому что формально не исполнять их нельзя. Российско-американское противостояние еще не дошло до того, чтобы по северокорейскому вопросу Россия не голосовала солидарно. Это связано с тем, что хотя мы понимаем северокорейские мотивации, Россия как постоянный член Совета безопасности ООН, безусловно, не хочет разменивать старый миропорядок на новый.

Хотя стоит обратить внимание на слова Владимира Путина о Киме: «Думаю, что господин Ким Чен Ын, безусловно, эту партию выиграл. Он решил свою стратегическую задачу: у него есть ядерный заряд, есть ракета глобальной дальности до 13 тыс. км, способная достичь практически любой точки земного шара». Он добавил, что Ким, «будучи абсолютно грамотным и зрелым уже политиком, теперь заинтересован в том, чтобы успокоить ситуацию».

- Может ли противостояние внутри элит США усугубить ситуацию?

- Все, кому не нравится Трамп, будут критиковать любой его ход: хочет воевать – плохо, идет на уступки – плохо, ничего не делает – тоже плохо. Проблема в том, что так же, как американцы плохо понимают Северную Корею, северокорейцы плохо понимают США.

Северокорейская политика в отношении Америки во многом ориентируется не на официальные заявления, а на президентский твиттер.

Трамп, как мне кажется, считает, что есть президент, который говорит с трибуны, и есть человек, который может в своем блоге писать все, что угодно – это его позиция. Но для северокорейцев (как и для большинства россиян) президент на личное мнение права уже не имеет. Все, что он говорит, президент говорит, как если бы он стоял на трибуне.

- Вы сказали, что американцы надеются, что им удастся экономически сломать Северную Корею? Какие сценарии могут быть, если этого не произойдет?

- Американцы сейчас говорят, что у них на столе есть много вариантов сценария, включая военный. Но надо понимать, что готовиться к войне и готовить войну, которую собираешься начать – это разные вещи.

«Ястребов» довольно много, но все они хорошо понимают, что эта война будет иметь большие издержки. Поэтому они от войны не отказываются, так как она остается неприятной альтернативой, угроза которой может быть использована как элемент дипломатического давления.

Но даже глава МИД Сергей Лавров заявлял, что США намеренно провоцировали Кима, чтобы он провел повторное испытание баллистической ракеты: «Ощущение такое, что они специально провоцировали Ким Чен Ына, чтобы он не выдерживал паузу, а чтобы он на них как бы сорвался, на их провокации. Поэтому, осуждая ракетно-ядерные авантюры Пхеньяна, мы не можем не осуждать провокационное поведение наших американских коллег».

Если Кима удастся спровоцировать (хотя я надеюсь, что он, как разумный правитель, этого не сделает), то американцы будут выглядеть не теми, кто наносит превентивный удар, а теми, кто сдерживает северокорейскую агрессию. В глазах мирового сообщества будет видно, что не американцы первыми начали.

В этом контексте важно, чтобы на Олимпиаде не было допинговых скандалов, связанных с северянами, или провокаций со стороны южнокорейских ультраправых активистов. Например, когда в Южную Корею приезжала северокорейская делегация, они устроили демонстрацию – сжигали флаги КНДР.

- Население Южной Кореи поддерживает налаживание отношений с Северной Кореей?

- Экстремистские элементы в Южной Корее в определенном количестве есть. Далеко не все инициативы, высказанные в идеях южнокорейского руководства, южнокорейские массы и оппозиция поддержали. Очень многие выступили против идеи нейтрального флага, мол, как так может быть, что на Олимпиаде, которую устраивает страна, она не может поднимать свой флаг.

Непонятно, как быть с единой командой по хоккею. Во-первых, команда будет не сыграна, а во-вторых, с тех мест, которые займут девушки с севера, придется убрать какое-то количество девушек с юга. Консервативная оппозиция даже заявила, что Мун хочет превратить Олимпиаду в Пхенчхане в Олимпиаду в Пхеньяне. В связи с этим вполне могут быть какие-то провокации. Их будут пытаться контролировать, но некая вероятность есть.

Северокорейских спортсменов могут пытаться склонить к тому, чтобы они «выбрали свободу». Это будет сильный пропагандисткий шаг, якобы северокорейские спортсмены, которые жили в тоталитарной стране, приехали в Южную Корею, увидели «Чоко-пай» и интернет и решили сбежать. Мне хочется надеяться, что такого не будет, но маленькая вероятность этого есть.

Беседовала Юлия Рулёва