Принято говорить, что Евразийский экономический союз, начавший работать с января 2015 г., сейчас находится в кризисе. Нередко это связывают с обострением военно-политической напряженности в последние полтора-два года. Однако, несмотря на острую военно-политическую ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке и усиление рисков, связанных с международным терроризмом, неверно говорить, что именно военно-политические факторы сдерживают развитие ЕАЭС.

Кризис, который сейчас проходит ЕАЭС, это, безусловно, «кризис роста». Он стал естественным следствием движения за пределы привычного для постсоветского пространства формата «зоны свободной торговли», которая в разных формах и под разными названиями существовала уже более 20 лет. Развитие потенциала ЕАЭС затруднено еще и существенным снижением внутреннего инвестиционного потенциала евразийского пространства в силу резкого падения цен на глобальных сырьевых рынках.

Стратегическая проблема развития ЕАЭС и вообще социально-экономических интеграционных процессов в Новой Евразии заключается в разнонаправленных экономических тенденциях на постсоветском пространстве. Ведь «Новая Евразия», термин, который часто употребляется в политологических и политэкономических материалах, фактически, означает ту часть постсоветского пространства, которая пока не была поглощена крупнейшими глобальными центрами экономической мощи. Эта часть постсоветского пространства сохраняет внутренние неадминистративные драйверы, стимулы к экономической интеграции и созданию новых транс-региональных экономических связей.

С одной стороны, ЕАЭС дал сильный интеграционный импульс, который рано или поздно кристаллизуется в возникновении межпространственных связей нового типа, важность которых будет возрастать по мере углубления нынешнего экономического кризиса. С другой стороны, логика экономического развития «нулевых» и «десятых»в силу высоких цен на минеральное сырье делала интеграционные процессы для постсоветских стран менее приоритетными.

Это создало эффект «отвлечения от интеграции», втягивания стран постсоветского пространства в экономические процессы соседних регионов. Прежде всего, в китае-центричную систему экономических отношений, но также и в сложные и не всегда экономически легальные экономические процессы на Среднем Востоке. Вопрос о будущем евразийской интеграции и ЕАЭС как института интеграции зависит от того, какой из этих противостоящих друг другу векторов быстрее будет обеспечен эффективной институциональной базой. Иными словами,

вызов институционализации с точки зрения долгосрочной перспективы развития ЕАЭС является основным.

Однако в условиях стремления ключевых глобальных сил к заключению лишь тактических союзов, добиться укрепления институциональной базы ЕАЭС будет крайне трудно. Во всяком случае, это будет противоречить тем тенденциям, которые будут разворачиваться вокруг ЕАЭС. И насколько политические лидеры стран-членов ЕАЭС смогут преуспеть в стремлении превратить Союз в реально действующий именно институт, сказать пока сложно.

Это является важным вызовом для развития. ЕАЭС сможет в полной мере выйти за рамки «зоны свободной торговли» тогда и только тогда, когда Союз именно как институт будет способствовать формированию на своей территории крупных транс-государственных промышленных структур, которые смогут оказывать существенное влияние на мировую конъюнктуру в своих областях.

Есть и другие значимые вызовы развитию ЕАЭС. Просто обозначим их:

Вызов доверия. Очевидно, что страны ЕАЭС достигли предела доверия на нынешнем уровне транспарентности своей политики. Противоречия в сфере «санкционной» политики, конечно, добавили взаимного недоверия, однако не это является наиболее важным аспектом проблемы. Главным является стремление всех участников евразийской интеграции, во многом и самой России, сохранить максимальную «свободу рук», как в политике, так и в экономике.

При этом надо учесть, что объективно расширение доверия зависит от готовности брать на себя средне- и долгосрочные обязательства пред партнерами. Существенным образом осложняют развитие доверия между участниками ЕАЭС и в целом в Новой Евразии отдельные попытки частичной «легализации» радикалов (национал-патриотического толка) для использования в пропагандистском давлении на партнеров.

Вызов единого информационного пространства. Принципиально важным является сохранение Новой Евразии как территории не только с едиными форматами массовых коммуникаций, но и с относительно единой структурой контента, а главное, - со схожими принципами его общественного оборота. Втягивание отдельных стран или даже отдельных регионов некоторых стран в «информационные поля» соседних регионов (что мы уже наблюдаем в некоторых регионах Центральной Азии) нанесет существенный удар процессу институционализации ЕАЭС и расширению его влияния. Ибо в современном мире надо быть не только операционной, но и информационной сущностью и источником глобально значимого контента.  В этом смысле,

задача развития собственного информационного и информационно-научного потенциала ЕАЭС из периферийной должна стать приоритетной.

Вызов логистической связности. Объективно постсоветское пространство находится в сфере приоритетных логистических интересов сопредельных экономических систем. Они были бы заинтересованы в его переконфигурировании на своих условиях и в соответствии со своими операционными и юридическими стандартами. Если это произойдет, то о внутренней связности пространства можно будет говорить только крайне условно, особенно, если внешним силам удастся хотя бы частично навязать стратегию развития транспортно-логистической инфраструктуры на базе собственных стандартов и целей. Важно, однако, понимать, что

в сфере логистики ЕАЭС имеет возможность устойчиво развиваться только как логистически интегрированное пространство, действующее в рамках единых стандартов.

Вызов бюрократизации. Несмотря на неизбежность институционализации, ЕАЭС должен избежать превращения в бюрократическую структуру, обеспечивающую некие «макропроцессы», которая в обществе будет восприниматься как ненужное бремя. Печальный опыт евробюрократии должен быть правильно оценен на постсоветском пространстве. Конечно, институционализации без бюрократизации не бывает, однако – особенно это актуально сейчас, в период глобального экономического кризиса –

структуры ЕАЭС должны сохранять высокую степень операционной гибкости и способности реагировать на вновь возникающие проблемы. И единственный рецепт для этого, - вовлечение в процессы институционализации гражданского общества и экспертных кругов соответствующих стран.

И пока такой ресурс институционализации без излишней бюрократизации, как гражданское общество, в ЕАЭС явно недооценивается.

Проблема современного этапа в развитии ЕАЭС и пространства Новой Евразии в целом заключается еще и в том, что в условиях политической неопределенности и несформированности экономической базы евразийской интеграции практически любое, даже тактическое, малозначимое в стратегической перспективе, действие может иметь долгосрочный дестабилизирующий эффект. Мы, к сожалению, не всегда способны оценить долгосрочные последствия мелких политических «обид» и тактических событий. В этом смысле на обозримую перспективу главная задача должна, вероятно, состоять в том, чтобы минимизировать количество тактических просчетов, которые могут стать долгосрочными раздражителями.

Тогда условия для развития потенциала ЕАЭС будут существенно более благоприятны.

Дмитрий Евстафьев, к.полит.н., профессор НИУ «Высшая школа экономики»