Как работает армяно-российская объединенная группировка войск
В конце 2016 г. министры обороны Армении и России подписали Cоглашение об Объединенной группировке войск (сил) Вооруженных Сил (ОГВС) РА и РФ. Этим документом устанавливаются новые правовые рамки функций Объединенной группировки дислоцированных в Армении российских войск, а также некоторых частей и подразделений армянской армии с учетом новой политической реальности, сложившейся в регионе Южного Кавказа и за его пределами.
Пропагандистские баталии
Данное событие вызвало активную реакцию не только в региональном контексте (предсказуемо – из Турции и Азербайджана, которые и являются основными причинами создания этой структуры), но и в самой Армении: в основном в виде достаточно политизированной и идеологизированной, а местами – еще и эмоциональной критики.
Причем обсуждались не технические детали, эффективность или способность группировки реагировать на существующие военные вызовы и угрозы, а политические и идеологические положения документа. Этим занимались преимущественно представители определенного общественно-политического сегмента в Армении.
Объясняется это не только изменившимся восприятием армяно-российских отношений внутри армянского общества после апрельской военной эскалации 2016 г. в Нагорном Карабахе (в ходе которой Москва, как представлялось многим в Армении, в недостаточной степени поддержала своего единственного военно-политического союзника на Южном Кавказе) или очередным новым раундом российско-турецкого сближения.
Следует также учитывать особенности противостояния России и Запада в общественно-политическом пространстве постсоветских стран. После начала украинского кризиса армянские СМИ и экспертно-аналитическое сообщество, как и во всех остальных странах постсоветского пространства, во многом превратились в участников пропагандистского противостояния между Россией и Западом (причем со всех сторон), где в дискуссиях важнее уже не столько сам контекст, а заранее заданная идеологическая и политическая установка.
Что означает новое соглашение
В реальности с подписанием в конце прошлого года Cоглашения об Объединенной группировке войск почти ничего нового ни в армяно-российских военно-политических отношениях, ни в общей среде региональной безопасности Южного Кавказа не произошло.
Соглашение об Объединенной армяно-российской группировке, равно как и подписанный годом ранее схожий документ об Объединенной системе ПВО России и Армении лишь фактически создают новые нормативно-правовые рамки их деятельности. В самой краткой форме можно отметить, что политико-правовая новизна этих документов заключается в более четком оформлении алгоритма конкретных действий ОГВС и Объединенной системы ПВО, и их военно-политического реагирования в случае возникновения непосредственных угроз и вызовов для стран-участниц или существенного обострения ситуации с региональной безопасности на Южном Кавказе. Кроме этого, в соответствии с общими политическими подходами и взаимными обязательствами сторон фиксируются более четкие временные рамки, географические зоны ответственности войсковых подразделений, сил и средств, вопросы оперативного и административного управления ОГВС.
Следует напомнить, что Объединенная группировка вооруженных сил, состоящая из воинских подразделений 102-й российской военной базы в Армении и 5-го армейского корпуса Вооруженных сил Армении, была создана на основе заключенного еще в 2000 г. армяно-российского соглашения о совместном применении войск и решает вопросы совместной обороны двух стран на основе имеющихся базовых договоров о взаимной обороне и безопасности, а также с учетом членства в ОДКБ.
С военной точки зрения логика создания и функционирования ОГВС вполне очевидна. Надо также учитывать, что и у армянской, и у российской армии достаточно схожи доктринальные подходы в военной сфере, специфика организационных и штабных структур, унифицированное оборудование, вооружение и военная техника, воинские подразделения проводят совместные полевые и командно-штабные учения, офицерский состав получил фактически одинаковое образование.
Большая часть командного состава армянской армии среднего и высшего звена окончили высшие военные учебные заведения СССР и/или России, подавляющая часть вооружения и военной техники ВС Армении российского или советского производства. Аналогично системам военного планирования близка и методика обучения войск.
Зачем Москве и Еревану Объединенная группировка войск
Очевидны также политические причины подписания этого Соглашения, равно как и Соглашения об Объединенной системе ПВО между Арменией и Россией именно сейчас. В первую очередь это изменившиеся, вернее – более актуализировавшиеся на нынешнем этапе перманентные вызовы и угрозы в региональном контексте для Армении и для России.
При этом для Москвы эти соглашения следует рассматривать (на фоне масштабной военной реформы и модернизации российской армии) скорее в категориях общей геополитической актуальности, как нормативно-правовой способ упрочнения российского военного присутствия на постсоветском пространстве, особенно на фоне противостояния с Западом, а также наличия разнообразных угроз, связанных с прилегающим регионом Ближнего Востока.
Для Армении ОГВС выступает еще и как непосредственный элемент ее системы безопасности и внешней обороны. По словам министра обороны Армении Вигена Саркисяна, нахождение 102-й российской военной базы на территории Армении является, согласно армянским военно-доктринальным подходам, «частью безопасности самой Армении», а для адекватного применения ОГВСв случае возникновения военных угроз требуются более конкретные правовые и организационные механизмы, описывающие все технические детали передачи вооружений, использования контингента и организации командования.
Хотя Соглашение о создании ОГВС напрямую не касается вопроса обеспечения безопасности Нагорного Карабаха, однако оно в той или степени скажется на способности ВС Армении в случае необходимости эффективнее оказывать непосредственную военную поддержку НКР в случае инициирования новых широкомасштабных боевых действий со стороны Азербайджана.
ОГВС, в состав которого войдет всего лишь один из имеющихся пяти армейских корпусов ВС Армении (5-й АК), позволит эффективнее обеспечивать оборону границ Армении с Турцией и Азербайджаном. Армянское военное командование сможет сосредоточить больше оставшихся сил и средств непосредственно на карабахском направлении.
Важное значение для Армении имеет также возможность оснащения 5-го АК (впрочем, как и остальных частей и соединений армянской армии) современным и совместимым с российским вооружением и военной техникой.
Соглашение по ОГВС также следует рассматривать в контексте общей логики армяно-российских военно-политических взаимоотношений, где «пакет» договоренностей включает также военно-техническое содействие Москвы взамен на готовность Еревана обеспечить стратегическое присутствие России на Южном Кавказе.
Как функционирует объединенная группировка
Что же касается активно используемого критиками этого Соглашения положения о том, что новая детализация полномочий и нормативно-правовой базы использования ОГВС может угрожать независимости Армении или ограничить свободу использования армянских ВС (скажем, в случае возобновления боевых действий вокруг Нагорного Карабаха), то эта позиция представляется чересчур политизированной.
Не надо забывать, что Соглашение предусматривает деятельность «объединенной», а не «общей» группировки войск и сил РА и РФ на территории Армении.
ОГВС включает в себя всего лишь часть (и притом сравнительно небольшую в масштабах как российской, так и армянской армий) их сил и средств. Стороны сами определяют степень и способы применения своих воинских подразделений в мирных и военных условиях.
Согласно подписанному Соглашению, Министерства обороны обоих государств вырабатывают и утверждают со своими Верховными главнокомандующими предложения по планированию применения Объединенной группировки, а также определяют численный и организационно-структурный состав ОГВС.
Как отмечается в документе: «В мирное время в структуре ВС Республики Армения из числа представителей ВС Республики Армения в сокращенном составе функционирует командование Объединенной группировки. Для организации взаимодействия между ВС РФ и ВС Республики Армения в период непосредственной угрозы агрессии и в военное время уполномоченные органы предусматривают направление оперативных групп в штаб Южного военного округа РФ и Генеральный штаб ВС Республики Армения».
Командующим ОГВС является представитель Армении (в настоящее время им является бывший командир 4-го АК ВС Армении генерал-майор Андраник Макарян), который назначается Верховным главнокомандующим ВС Армении по согласованию с Верховными главнокомандующим ВС России.
Наряду с этим принципы командования в мирное и военное время немного различаются: если в мирное время командование однозначно возложено на армянскую сторону, то при военном положении, «в зависимости от складывающейся обстановки» руководство группировки будет подчиняться либо начальнику Генштаба ВС РА, либо командующему войсками Южного военного округа РФ. Этому также есть вполне рациональное объяснение.
Если речь будет идти о реагировании ОГВС на агрессию Азербайджана непосредственно против члена ОДКБ и союзника РФ Армении, тогда подчинение Объединенной группировки Генеральному Штабу Армении выглядит более чем логичным и закономерным.
В то же время, если представить гипотетическую ситуацию масштабного военного столкновения уже с Турцией (без участия НАТО), в которое будут вовлечены и Россия, и Армения, то театр возможных боевых действий вряд ли будет ограничен лишь территорией Республики Армения, или даже всего Южного Кавказа и прилегающих районов. С большой вероятностью он также будет включать в себя более широкий периметр воздушно-космического пространства, акваторию Черного (и возможно) Средиземного морей, с намного более широкой амплитудой вовлеченных сил и средств ВС РФ и РА, чем 102-я российская РВБ и 5-й АК Армении.
Остается надеяться, что до столь апокалиптических сценариев дело не дойдет. Ведь сама ОГВС создавалась Арменией и Россией именно для сдерживания вероятности возникновения или развития такого рода военно-политических угроз и вызовов.
Сергей Минасян, д.пол.н., заместитель директора Института Кавказа (Ереван)