Главный экономист Евразийского банка развития Ярослав Лисоволик – о том, почему экономики постсоветских стран не смогут развиваться без интеграции, и в чем состоит главная задача внешней политики России. «Евразия.Эксперт» публикует третью часть из цикла бесед.

- Недавно постсоветскому пространству исполнилось 25 лет, и это побудило специалистов вновь вернуться к обсуждению этого феномена. Какова экономическая логика развития постсоветского пространства?

- В мире не имеет выхода к морю только 20% стран. В этом смысле евразийское пространство, удаленное от мировых океанов, – уникально. Например, есть уникальное государство Узбекистан – оно единственное в мире отделено от океана более чем одной страной в любом направлении. Евразийцы как раз и обращали внимание на эти особенности региона.

Экономический анализ стратегии развития через призму континентальности, предвестниками которого выступали классические евразийцы, практически не проводился. Тем не менее, есть ряд очень интересных трендов на постсоветском пространстве, которые ждут своего исследователя.

Подробное описание географических особенностей континентальности Евразии - в инфографике «Евразия.Эксперт».

Любопытно, какие страны создали ЕАЭС, а какие ушли, некоторые даже вышли из СНГ. Вместе остались все континентальные страны (если считать РФ преимущественно континентальной), а ушли – все морские.

Возможно это просто случайность, возможно сыграли роль исторические факторы, а может есть и определенная доля географии. Ведь для страны, которая имеет выход к морю, «опциональность» больше, и она больше стремиться реализовать свободу выбора. Для любой такой страны гравитация между континентальным и океаническим соседями особенно ярко выражена. Примеры – Грузия, Украина, Прибалтика.

Действительно, как очень правильно писал Петр Савицкий, у такой страны как Великобритания очень много опций в выстраивании возможных альянсов, которые она может свободно варьировать в зависимости от конъюнктуры и своих предпочтений. В то время как нам, континентальным государствам, неизбежно надо выстраивать интеграционные отношения с окружающими нас странами на столетия вперед.

- Не получается ли из этой логики, что тем странам, которые сейчас входят в Евразийский союз, выгоднее было переориентироваться на те страны, которые дадут им мост к морям и океанам? Как в таком случае центростремительные силы могут преобладать над центробежными? Может они просто еще не успели?

- Нельзя убежать от своей географии. Если у вас основная часть территории – это соседство с крупной континентальной державой, то его необходимо развивать.

Опыт экономической истории показывает, что ни одна страна не может успешно развиваться на протяжении долгого времени, если у нее плохие отношения каким-нибудь соседом, который постоянно негативно воздействует на торговлю или на экономические условия.

Во многом успешность такой страны как США – это следствие очень  выгодной геоэкономики. Ноль проблем с соседями – и ты спокойно развиваешься. Есть возможность для внутренней концентрации и работы на дальние горизонты.

- А у нас нет такой возможности?

- Еще Достоевский писал, что наша главная проблема в том, что мы не работаем на дальнюю перспективу. Мы каждый день в авральном режиме спасаем ситуацию от какого-нибудь очередного внешнего шока. Мы никак не можем сконцентрироваться на следующие 10, 15, 20 лет.

Задача нашей внешней политики заключается в том, чтобы создать такую систему, при которой внешние шоки были бы изолированы, а степень покоя системы была бы достаточной, чтобы сконцентрироваться на долгосрочных целях.

- Есть точка зрения, что России надо через евразийские институты и в двустороннем режиме как можно больше вкладывать средств в инфраструктуру и индустриализацию соседей. Но ведь что произошло с Украиной? Вроде инвестировали и немалые средства, и, тем не менее, это не помешало дестабилизации страны, и теперь деньги потеряли. Ведь аналогичные вещи могут произойти и в других соседних странах. Не лучше ли тогда сосредоточить ресурсы внутри государства?

- Есть дивиденды, которые получает континентальная страна от инвестиций в развитие своих соседей. Это увеличивает возможности развития для экспорта страны-инвестора, и для факторов ее производства – капитала, миграции и т.д. Это те узы, которые и формируют основу евразийской интеграции.

Когда происходит отход от этой парадигмы, например, как у нас было в 1990-е гг., взаимодействие с соседями до примитивности упрощается и переходит в плоскость низких цен на нефть и газ, как будто этого достаточно для выстраивания полноценных отношений.

Напротив, когда есть концепция взаимодействия с соседом на основе развития инфраструктуры, человеческого капитала, миграционных потоков, для этой страны возникают очень серьезные последствия от разрыва. И общество совершенно по-другому воспринимает перспективу разрыва.

Я думаю, что как раз урок последних 20-25 лет для России заключается в том, что необходима очень продуманная и адресная стратегия взаимодействия с нашими соседями, которая привела бы к усилению этих интеграционных связей на пользу нашей экономике. В России сегодня не хватает четкого понимания, что мы получаем именно с экономической точки зрения от интеграции.

- А мы уже что-то получаем?

- Должно быть четкое видение, что наши соседи – это не чисто географическое понятие, это наши партнеры по развитию. Сегодня у нас есть серьезные позитивные сдвиги, например, в сфере миграции в ЕАЭС – это важный фактор роста. Приток мигрантов способствует росту нашей экономики, а денежные переводы обратно на родину помогают экономикам соседних стран.

Формат Евразийского экономического союза дает нам возможность более активно выстраивать альянсы с третьими странами. Сейчас десятки стран хотят заключить соглашения о свободной торговле со странами ЕАЭС. И Россия, и Казахстан, и другие ключевые страны нашего союза воспринимаются третьими странами как «ворота» на довольно масштабный евразийский рынок.

Пока недостаточно внешнеторговых дивидендов. Если мы говорим о таких странах как Армения, совершенно очевидно, что дивиденды от вступления в ЕАЭС там отчетливо видны, например, в плане роста экспорта. Такого рода картину нам надо получить и по отношению к российской экспортной продукции (не топливной) в страны ЕАЭС.

Здесь, мне кажется, особую роль может сыграть продукция малого и среднего бизнеса. Многие, с кем я беседовал в Кыргызстане, говорили: «Мы ждем прихода малого и среднего бизнеса из России, потому что нам сложно взаимодействовать с крупными российскими компаниями, ведь у нас масштабы намного меньше».

- Кстати, аналогичная проблема есть и в российско-белорусских отношениях. Их крупные бизнесмены не сопоставимы по объему ресурсов с нашими крупными бизнесменами. Возникает проблема несопоставимости масштабов.

- Нашей экономической дипломатии стоит подумать, каким образом выводить наши малые и средние компании на рынки стран ЕАЭС. Не только за счет ярмарок или консультаций. Здесь надо посмотреть на опыт других стран. Например, в Австралии экономическая дипломатия очень эффективно работает над соединением отдельных компаний со своими контрагентами за рубежом (connectivity) – именно малого и среднего бизнеса.

- Это работает?

- Там это работает очень хорошо. И с точки зрения доли малого и среднего бизнеса в общем экспорте, и с точки зрения динамики этого экспорта – показатели очень хорошие. У нас же по старинке, видимо, считается, что все, что меньше определенного экономического порога, недостойно больших ресурсов и внимания.

- Когда все летит кубарем и перестраивается, как у нас было в 1990-е гг., обращают внимание только на самое крупное. По мере того, как все устаканивается, начинают все больше и больше заниматься детальными вещами...

- Да, к этому мы постепенно, видимо, подходим, и в принципе есть признаки того, что за последние несколько лет качество работы экономической дипломатии усилилось.

- Каковы инструменты экономической дипломатии? Это должны делать чиновники или им следует привлекать посредников из сферы гражданского общества? Как это строится в успешных кейсах?

- Вы сказали о гражданском обществе, и я согласен, что это одна из недостающих компонент. Конечно первостепенная роль здесь у экономической дипломатии, которая должна уметь работать в этой сфере на самых разных уровнях.

Первая, самая критическая, задача – это усиление среднего и высшего звена нашей экономической дипломатии, связанного с работой посольств. Это дипломатия «на местах», которая должна уметь продвигать проекты по отраслям, по странам и регионам.

Такую систему мы видим в некоторых западноевропейских странах, а также в США, где дипломатическая бюрократия очень эффективна в экономической сфере, имеет знания и навыки для достижения выгодных договоренностей в экономической и инвестиционной области.

Это сложная и нудная работа на местах по совершенствованию всего дипломатического корпуса. Не зря каждый год, когда идет встреча президента и дипломатического корпуса, главные пожелания со стороны президента – это усиление компоненты именно экономической дипломатии.

Беседовал Вячеслав Сутырин