С 14 ноября в Грузии продолжаются протесты, поводом для которых стал провал конституционной поправки о переходе на пропорциональную систему выборов. 25 ноября оппозиционеры попытались забаррикадировать здание парламента, что привело к столкновениям с полицией и массовым задержаниям. В затяжном конфликте власти и оппозиции эксперты усматривают черты «цветной революции». Особенности политического противостояния и сценарии развития ситуации в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Николай Силаев .

– Николай Юрьевич, с середины ноября Тбилиси охватили массовые протесты, в ходе которых митингующие требовали провести внеочередные выборы в парламент по пропорциональной системе. Каковы основные причины протестов в Грузии?

– Основные причины протестов в Грузии лежат на поверхности. Бидзина Иванишвили, неформальный лидер страны и лидер правящей партии, летом обещал провести выборы по пропорциональной системе, и это давало многим партиям, не представленным в парламенте, шанс попасть в него. И, скорее всего, это нарушило бы грузинскую политическую монополию, которая сейчас контролирует большинство в парламенте. Когда дошло дело до голосования за соответствующие поправки к Конституции, депутаты «Грузинской мечты» провалили это голосование, что вызвало недовольство.

Конечно, от Бидзины Иванишвили часть публики устала. Я считаю, что грузинская публика совершенно зря сравнивает его с молдавским политиком [Владимиром] Плахотнюком, потому что вообще-то Иванишвили на фоне других лидеров-олигархов постсоветских стран, тех, которые подписали соглашение об ассоциации с Евросоюзом, выглядит неплохо, очень пристойно. Могло быть гораздо хуже.

Протесты по поводу того, по какой системе проводить выборы, насколько я могу судить, массу людей не затронули, как, например, это было в 2003 году, или в 2012 году, когда люди проголосовали против партии Саакашвили и он потерял власть. Вот пока эти протесты, насколько я могу судить, охватывают узкую часть грузинского общества.

– Почему именно провал поправки о выборах по пропорциональной системе стал «спусковым крючком» ситуации?

– Этот провал означал, что выборы в следующем году будут проходить по смешанной системе. За счет одномандатных, мажоритарных округов правящая партия займет большинство, причем независимо от того, как за нее проголосуют по пропорциональной системе.

– Посол ЕС в Грузии Карл Харцел заявил, что протесты в Тбилиси увеличивают риск поляризации общества. Как Вы можете это прокомментировать?

–Грузия и так довольно поляризована, потому что есть сторонники прежней партии, правящей партии (она, правда, раскололась). Есть сторонники «Грузинской мечты». Есть сторонники западных ценностей, со своими особенностями, есть консерваторы. Я бы не сказал, что протесты создают риск поляризации. Они скорее проявляют эту поляризацию, которая и так есть.

– Оппозиционный политик Нино Бурджанадзе заявляла, что протесты «могут вылиться в нечто стихийное и опасное». Она считает, что Бидзине Иванишвили стоит подумать над тем, как избежать того, что «ситуация обернется совсем плохо и для него, и для всей страны». Какова вероятность государственного переворота в Грузии, в том числе и насильственным путем?

– Я никакого насильственного пути не вижу. И потом, что называть переворотом? Когда от президента требуют уйти в отставку, он может уйти в отставку. Но, во-первых, является ли это в точном смысле переворотом? А во-вторых, проблема парламентской республики в том, что не вполне ясно, кто объект этих требований, кто их должен выполнить.

С формальной точки зрения, отказались голосовать за поправки по пропорциональной системе депутаты от одномандатных округов. При этом мажоритариев, представляющих «Грузинскую мечту», несколько человек. В Грузии никто не верит, что они перед этим не посоветовались с Иванишвили. Так чего и у кого в данном случае требовать? У правящей партии и фракции в парламенте, чтобы они вновь поставили на голосование уже один раз проваленные поправки? Здесь возникает вопрос регламента. Что требуется от Бидзины Иванишвили? Он не занимает никакого поста, кроме лидера правящей партии. Вот это особенность парламентской республики. Здесь нет человека, который формально отвечает за все.

Я думаю, что Нино Бурджанадзе сейчас совершенно оправданно борется за то, чтобы парламентские выборы в 2020 году прошли на тех условиях, которые дают ее партии больше возможности попасть в парламент и занять там больше мест. Очевидно, что для этого пропорциональная система даст ей больше возможностей. Но, правда, я не очень верю, что в Грузии произойдет какая-то масштабная дестабилизация. Посмотрим, конечно, все может быть. Я не вижу пока, как из того, что произошло, возникнет массовое недовольство.

– Почему у грузинского протеста не так много шансов на успех?

– Когда власть утратил Саакашвили в 2012 году, он к тому моменту был не только не популярен, многие его считали опасным, потому что его действия затрагивали многих людей. Это касается передела собственности, который прошел по его инициативе, и очень жесткой уголовной политики, из-за которой множество людей получило условные сроки.

Это была именно массовая политика, она затрагивала всех. Вопрос о пропорциональной или смешанной системе затрагивает прежде всего «политическую тусовку». Я сейчас не вполне понимаю, как эта «тусовка» переведет на язык, понятный массам, то, что происходит и почему надо протестовать. В Тбилиси людей политизированных, понимающих, за что они борются, в данном случае больше, чем в других городах или вообще в провинции. Но это тысячи, а не десятки тысяч.

Я не вполне понимаю, как оппозиция хочет добиться от правящей партии возвращения к пропорциональной системе, как они убедят массу грузинских граждан. Я не исключаю, что они в итоге найдут способ и убедят, но пока его не вижу.

Беседовала Елизавета Неупокоева