Как отметил премьер-министр Грузии Георгий Гахария 7 октября, идущая по соседству «настоящая война» представляет большой риск для страны, и Тбилиси делает все, что в его силах для перевода конфликта в мирное русло. Ранее и он, и президент страны Саломе Зурабишвили предлагали Грузию в качестве площадки для переговоров между Баку и Ереваном. Кроме того, Тбилиси ввел запрет на транзит военных грузов как в Азербайджан, так и в Армению. «Важно сохранить то, что Грузия придерживается нейтралитета в отношении обеих соседних стран», – подчеркнула Зурабишвили. О том, как Тбилиси этого придерживается и какие факторы обуславливают отношение грузин к конфликту соседей, разобрал ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов

Военная эскалация конфликта в Нагорном Карабахе за неделю стала событием международного уровня. О его перспективах успели высказаться многие ведущие политики, начиная от президентов России, США и Франции и заканчивая генсеком ООН. Но для комплексной оценки ситуации в Закавказье крайне важно помимо позиций самих конфликтующих сторон и амбиций ведущих международных игроков понять мотивацию и третьего кавказского государства – Грузии.

Какую роль может сыграть Тбилиси в условиях «разморозки» нагорнокарабахского противостояния? Будет ли это позиция созерцателя, придерживающегося принципа «моя хата с краю», или грузинские власти попытаются капитализировать свое положение «над схваткой» и предложат себя в качестве регионального модератора? Претендующему на укрепление европейского вектора своей внешней политики Тбилиси функция медиатора была бы выгодна. Но не станут ли помехой на этом пути предвыборные страсти и проблемы в отношениях двух этнических общин Грузии – армянской и азербайджанской? Ответ на заявленные выше вопросы следовало бы начать с обзора двусторонних отношений Грузии с двумя соседними государствами.

География и геополитика

Эта республика граничит одновременно с Арменией и Азербайджаном, и, несмотря на постоянную напряженность между Ереваном и Баку, Тбилиси до 2020 г. удавалось сохранить прагматические и конструктивные отношения с обоими соседями. Для такого положения дел есть немало веских причин.

Для Армении в условиях закрытых сухопутных границ с Азербайджаном и Турцией Грузия, наряду с Ираном, обеспечивает окно во внешний мир. Почти 70% армянской внешней торговли идет через Грузию – именно поэтому позиция Еревана в отношении признания Абхазии и Южной Осетии всегда была довольно сдержанной. Армянское руководство всегда находило достаточным аргумент, что оно не признало Нагорно-Карабахскую Республику, а потому не торопится с официальной поддержкой Сухума и Цхинвала.

Впрочем, это не избавляло от коллизий в армяно-грузинских отношениях. Так, в марте 2019 г. президент Грузии Саломе Зурабишвили во время своего рабочего визита в Ереван указала на то, что армянские церкви на абхазской территории находятся в подчинении армянской церкви Южной России. Этот шаг, с ее точки зрения, мог трактоваться как «нарушение» грузинской территориальной целостности.

Баку и Тбилиси связывает не меньше, если не больше. Роль Азербайджана во внешней политике и экономике Грузии весьма значительна. Две страны связывают не только острые «травматические» сюжеты, такие как потеря территорий и «сепаратистская угроза» (этот вопрос часто обыгрывается на уровне риторики), но и многие энергетические и транспортные проекты: это и геополитический трубопровод «Баку-Тбилиси-Джейхан», и газовая труба «Баку-Тбилиси-Эрзерум», и железнодорожный проект «Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс». Обе страны стояли у истоков интеграционного проекта ГУАМ (ставшего впоследствии Организацией за демократию и экономическое развитие).

Но было бы неверным полностью отождествлять позиции этих двух стран, и дело даже не в том, что внешняя политика Азербайджана, не в пример Грузии, диверсифицирована, в ней отсутствуют жесткие евроатлантические акценты, и «окончательного выбора» между Западом и Россией Баку не сделал. Однако ключевая проблема, осложняющая взаимоотношения Тбилиси и Баку, заключается не в этом, а в неурегулированном пограничном споре. Общая граница двух кавказских стран протяженностью в 446 км до сих пор, спустя 29 лет после распада СССР, полностью не делимитирована. И хотя межправительственная комиссия по данному вопросу работает с 1996 г., ее эффективность невысока, и время от времени вокруг пограничного Давидо-Гареджийского монастырского комплекса происходят разные инциденты, резонирующие и внутри двух государств.

Национальные переплетения

У армяно-азербайджанской тематики Грузии имеется и внутреннее измерение. Край Самцхе-Джавахети расположен на стыке границ Грузии, Армении и Турции. Эта административно-территориальная единица Грузии – результат объединения Самцхе и Джавахетии (по-армянски Джавахк). В состав Самцхе входят Адигенский, Аспиндзский, Ахалцихский, Боржомский районы. В Джавахетию – Ахалкалакский и Ниноцминдский районы. В районах Самцхе большинство населения составляют грузины, а в Джавахети численность армян равняется 95% населения. В объединенном регионе армяне – это почти 56% населения. Даже в Абхазии накануне военного конфликта в 1992 г. процент абхазов был намного более скромным: он составлял 17%.

Этнические азербайджанцы компактно проживают в области Квемо Картли (четыре района с центрами в Гардабани, Болниси, Дманиси и Марнеули). При этом 77% Марнеульского района, 66% Болниси, 64% Дманиси, 43% Гардабани – представители именно этого народа.

И в Джавахети, и в Квемо Картли за последние четверть века возникали острые ситуации в отношениях между грузинами с одной стороны, армянами и азербайджанцами с другой.

У этих кризисов было и религиозное измерение (оно актуализировалось, например, в июле 2011 г. после принятия поправок к Гражданскому кодексу Грузии, придававшему правовой статус общинам религиозных меньшинств). Но, как правило, сложности и противоречия не выходили на высокий политический уровень, ограничиваясь социальной, земельной, образовательной сферой. Нельзя не заметить при всех существующих узких местах и определенные успехи Грузии в деле интеграции армянской и азербайджанской общин, хотя рапортовать о полном элиминировании проблем не представляется возможным. Как бы то ни было, а этно-демографические особенности Грузии заставляли и по-прежнему заставляют ее проявлять известную сдержанность в отношении конфликта между двумя соседними государствами.

Главный фактор нейтральности

С началом военной эскалации 27 сентября Тбилиси уже не раз озвучил намерение выступить в роли посредника между Ереваном и Баку. Так, 30 сентября премьер-министр Георгий Гахария заявил об этом во время официального визита в Брюссель. Президент Саломе Зурабишвили (в прошлом французский дипломат и глава МИД Грузии) в интервью телеканалу «Рустави-2» 5 октября выразила готовность страны сохранять нейтралитет и предложила Тбилиси в качестве места для проведения встречи Минской группы ОБСЕ.

Казалось бы, понятная позиция, не требующая развернутых объяснений. Но 31 октября в Грузии пройдет главная кампания четырехлетия – парламентская, и одной из наиболее мощных оппозиционных сил в ней является Единое национальное движение, выдвинувшее экс-президента Михаила Саакашвили кандидатом в премьер-министры. 28 сентября экс-президент заявил, что «Нагорный Карабах является суверенной территорией Азербайджанской республики и ничто этого не изменит». Вскоре после этого выступления Саакашвили был лишен звания почетного доктора Ереванского госуниверситета за «антиармянские» высказывания.

В грузинской столице представители армянской общины организовали протестные акции у здания телеканала «Мтавари архи», который поддерживает «националов», на что экс-президент также жестко отреагировал, заявив об этом, как о преднамеренной акции правительства против него лично. При этом он назвал армян Грузии своими «союзниками», но призвал их жестко отмежеваться от поддержки любых проявлений сепаратизма.

Впрочем, есть в Грузии и примеры иного рода. Например, партия «Альянс патриотов», обладающая самой маленькой фракцией в парламенте и считающаяся самой пророссийской партией в стране (хотя данный вывод требует нюансировок), нередко отмечалась жесткими выпадами в адрес Азербайджана, когда речь заходила об урегулировании пограничных проблем.

Таким образом, сдержанность и осторожность была и остается фирменным стилем Грузии в нагорнокарабахском конфликте. По крайней мере, если речь идет о позиции официальных властей – просто потому, что любое нарушение баланса может спровоцировать в Грузии острые внутренние конфликты.

А эскалация нагорнокарабахского конфликта чревата (при худшем сценарии) его расползанием, не говоря уже о втягивании в него третьих сил. Это помогает нам объяснить, почему заявления и официальных лиц Тбилиси, и грузинского экспертного сообщества с началом сентябрьского военного обострения были в целом корректными и аккуратными, выдержанными в формате «над схваткой». Конечно, в руководстве Грузии понимают, что разрастание конфликта усложнило бы и рассмотрение европейских и евроатлантических перспектив Тбилиси, хотя и без этого на фоне ситуации в Абхазии и Южной Осетии они не выглядят блестящими.

Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»