Осенью 2016 г. в Москве на юридическом факультете Государственного академического университета гуманитарных наук состоялась презентация монографии «Законы из-за границы: политико-правовые аспекты классического евразийства». Автор – преподаватель юридического факультета ГАУГН, доцент кафедры теории и истории права НИУ ВШЭ Булат Назмутдинов полагает, что классическое евразийство возникло под влиянием кризиса европейского пути развития России, и поставило вопрос о «внеевропейском» понимании государства и права.

В интервью «Евразия.Эксперт» автор монографии рассказал о том, почему идеи евразийцев обретают новую актуальность, и как их можно использовать для развития евразийской экономической интеграции. 

- Булат Венерович, в современной России идеи евразийства в разных вариациях сохраняют устойчивую популярность. В чем состоит их привлекательность?

- Привлекательность евразийства на современном этапе заключается в том, что оно содержит в себе ясные и краткие тезисы. Условно говоря: «Россия – это не Европа и не Азия, а особенная и уникальная страна». Евразийство предлагает очень простые и понятные схемы, которые люди могут не принимать, но понимать – могут. Поэтому сегодня, учитывая некоторое политическое отстранение России от Запада, евразийство содержит политический импульс.

Евразийство популярно по двум причинам: во-первых, потому что оно понятно, а во-вторых – оно сообразно тому, что происходит, является злободневным и востребованным.

- Вы упомянули об объяснительных схемах, которые предлагали евразийцы. В чем они заключаются и как они могут выражаться или уже выражаются в политической риторике?

- Евразийцы размышляли о кризисе, о причинах русской революции. С другой стороны, евразийство – это экономико-географическое учение. Например, учение Петра Савицкого посвящено экономической автаркии – то есть самодостаточности и относительной автономности континентального экономического пространства России от мирового экономического рынка.

Евразийское объяснение того, что мы можем существовать и воспроизводить ресурсы для самих себя, отчасти созвучно с тем, что сейчас происходит.

Можно по-разному относиться к консервативному перевороту в российской публичной политике, но для евразийства очень важен акцент на нравственном начале в праве и политике в противовес позитивистскому учению о том, что государство создает право и является его единственным основанием.

Связанность права и нравственности, религиозная укорененность права, необходимость определенного типа воспитания, внимание к идеологии снова вышли на первый план после относительной нейтральности в 1990-2000 гг.

Тогда государство отчасти уходило от своей воспитательной роли, в буквальном смысле «оказывая услуги» населению. На современном этапе есть попытка создать не сервисное государство, а придать ему более широкую роль.   

- Сам термин «евразийство» основан на специфическом понимании понятия «Евразия». Что понимали под ним классики евразийства, и как оно трансформируется в современном мире?

- За рубежом распространены так называемые «eurasian studies», под которыми понимается, как правило, изучение постсоветского пространства: это и Центральная (Средняя) Азия, и Закавказье, отчасти то, что примыкает к Китаю.

Слово «Евразия» не имеет четкого евразийского происхождения в современном мире, в том числе научном мире, а скорее понимается как область исследований, локализованная географически.

Сегодня Евразия понимается очень по-разному – от узкого понимания, соотносимого с бывшими странами советского пространства, до различного смешения Востока и Запада, Европы и Азии – причем одновременно это ни то, ни другое, а что-то особенное, интуитивно понимаемое.

Понимание Евразии как России, как православного пространства, которое строится на соборной личности, на современном этапе «вымывается». Подобное обоснование сейчас сложно встретить, тем более что для национальных окраин это имперские ореолы, достаточно сложно переводимые в нейтральную плоскость.

- Представители классического евразийства, по меркам русской политической мысли, особое внимание уделяли вопросам права. В определенном развитии правосознания и законотворчества они видели путь к построению своего политического идеала?

- Я с вами согласен. Например, то внимание, которое они уделяют правовому началу, несравнимо с вниманием славянофилов, которые это начало дисквалифицировали как вторичное.

Для евразийцев правовое начало важно благодаря тому, что в их время – 1920-е гг. было невозможно помыслить политическое строительство вне правовых форм. Право носило инструментальный характер, было способом выражения политико-государственных взглядов. Потом это обросло метафизикой и нравственным обоснованием.

- В настоящее время далеко не для всех жителей Евразии, в том числе постсоветской ее части, очевидна та особая общность, о которой рассуждали классики евразийства. Как они обосновывали важность евразийской общности? Насколько это применимо в современных реалиях?

- Евразийцы обосновывали это прежде всего геоэкономически: Евразия – это самодостаточное пространство, которое способно себя кормить, воспроизводить, у нее единое мировоззренческое пространство. Оно должно быть едино, поскольку регионы Евразии зависимы друг от друга, слабы, уязвимы. В разделенном состоянии их «завоюют и похоронят».

С другой стороны, евразийцы говорили об объединяющей роли русского языка, русскоязычной культуры. Религиозный фактор играл гораздо меньшую роль.

На большей части постсоветского пространства нет особых точек соприкосновения, кроме возможности поговорить на одном языке. Допустим, таджику и молдаванину кроме общего языка и общей истории крайне сложно найти что-то общее – неочевидны экономические интересы, различен этнический облик, характер, матрица поведения.

В этом смысле общая культура, история и язык, а не экономика и религия – это то, что надо честно и последовательно предлагать в качестве образов общего пространства.

В нем ключевым элементом выступало не насилие, не тактические ценности (деньги), а именно стратегические ценности, вокруг которых был компромисс.

- Поговорим о современных интерпретациях евразийства. Сейчас на повестке дня находится евразийская интеграция, которая носит подчеркнуто экономический характер. А какие идеи классического евразийства могут быть полезны в рамках гуманитарной стороны интеграции?

- В современном мире невозможно отделить экономику от политики. Всякий экономический вопрос, по которому нет компромисса, становится политическим вопросом. Поэтому, мне кажется, в разговоре об исключительно экономической интеграции есть некоторое лукавство.

Для кого-то приоритетна экономическая интеграция –  Казахстан это регулярно подчеркивает. Россия, допустим, хотела бы включить в интеграцию образование – это было бы удачное развитие общего пространства. Для кого-то актуально общекультурное взаимодействие.

Для создания хорошего экономического пространства должны быть развиты как минимум «экономика + образование», «экономика + наука», «экономика + общие политические моменты».

Если мы связаны только экономической выгодой, то разное политическое видение экономики (например, санкций) сразу приводит к дисбалансу, и экономическая система рушится. Поэтому экономике всегда нужно что-то подставлять в качестве «подпорки». Для евразийцев экономическое единство Евразии без общего культурного пространства было нонсенсом.

Беседовал Павел Воробьев