Торговая война с Китаем – не единственный резкий ход Вашингтона в сфере международной торговли. Тарифы на сталь и алюминий были введены и в отношении ЕС. Причем основная причина, по которой президент США Дональд Трамп пошел на такие действия, состоит в том, чтобы заручиться бóльшим числом голосов для республиканской партии на выборах – считает экс-заместитель помощника Госсекретаря США по европейским делам, НАТО и ОБСЕ, директор Центра трансатлантических отношений при Университете Джона Хопкинса Даниэль Гамильтон. Собеседник «Евразия.Эксперт» рассказал, какие цели преследует американский президент в торговых войнах, чем могут закончиться переговоры Вашингтона и Брюсселя и какое будущее ждет Евросоюз после брекзита.

- Тема торговой войны США и Китая не сходит со страниц СМИ по всему миру. Какова конечная цель Трампа в этой войне? Чего он хочет достичь?

- Республиканская партия рискует потерять по крайней мере одну из палат парламента на промежуточных выборах в Конгресс в ноябре 2018 г.

Президент решил, что ввод тарифов на продукцию Китая и других стран – это способ мобилизовать те слои населения, которые его поддерживают, чтобы они голосовали за республиканцев.

Поскольку популярность президента сейчас находится на очень низком уровне, единственный способ сохранять свое влияние для него – это эмоционально вовлекать в дело свою базу. Это его основная цель. Его вторая цель, относящаяся к аудитории вне США, состоит в том, чтобы донести до других стран, что Штаты не дадут себя обмануть в международной торговле и готовы защищаться. Это националистско-меркантилистский аргумент.

- На прошлой неделе Трамп и Жан-Клод Юнкер удивили публику, объявив о соглашении, предотвращающем торговую войну, к которой многие уже начали готовиться. Трамп назвал это прорывом, хотя эксперты проявили больше скепсиса. Чем, по-вашему, окончатся переговоры между США и Евросоюзом?

- Вероятными выглядят четыре сценария. Первый я бы назвал «глубокой заморозкой». Обе стороны могут решить, что препятствия слишком высоки, а причин инвестировать политический капитал в какую-либо трансатлантическую экономическую инициативу недостаточно. Результатом, скорее всего, будет нисходящая спираль взаимных обвинений и реальный эконмический конфликт.

Вторая возможность состоит в том, что стороны попытаются избирательно добиваться быстрых побед в вопросах, по которым у них мало разногласий. Например, они могут согласиться совместно разрабатывать тарифный договор «трансатлантического обнуления».

Третьей возможностью было бы возобновление переговоров в рамках Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП), но с улучшениями и исправлениями.

ТТИП 2.0 остается путем, несущим наибольший экономический потенциал для экономик обеих сторон, и он мог бы дать им больше рычагов влияния в международной гонке.

Но продолжение ТТИП упирается в значительные разногласия в политических приоритетах между администрацией Трампа и правительствами стран – членов Евросоюза. Если соглашение не модифицировать, оно только сильнее всколыхнет общественное беспокойство, а не сгладит его.

Наконец, стороны могут решить не вести переговоры о более свободной торговле и вместо этого сосредоточиться на генерации рабочих мест и экономическом росте по обе стороны Атлантики. Это может включать в себя акцент на развитии навыков рабочих и профессиональной переподготовке, больший объем взаимных инвестиций и конфронтацию с третьими странами, такими, как Китай, который США и ЕС воспринимают как хищническую экономическую силу.

- Кстати, США готовятся ввести санкции против Ирана, но ЕС не поддерживает этот шаг. Затронут ли антииранские санкции экономические интересы Евросоюза?

- Экономические связи Евросоюза с США несравнимо более важны для европейских рабочих, потребителей и производителей, чем связи с Ираном.

ЕС должен проявлять осторожность и не создавать впечатление, что получение денег от Ирана волнует его больше, чем иранские ядерные амбиции, его отказ признать право Израиля на существование, а также его поддержка террористов на Ближнем Востоке и за его пределами.

- В чем еще ЕС не согласны с США?

- Большие разногласия возникают по вопросам защиты данных и стандартов безопасности. Стороны заключили так называемое соглашение о щите приватности, который защищает потоки данных, проходящие через Атлантику, но, если экономическое напряжение не спадет, это соглашение также может быть поставлено под вопрос.

- Многие эксперты считают, что после того, как ЕС отпустил Великобританию, он потерял свою репутацию, и в долгосрочной перспективе его ждет распад. Что вы думаете по этому поводу?

- ЕС не распадется, но его природа может измениться. Евросоюз был создан после войны теми, кто в ней выжил, чтобы в будущем предотвратить очередную войну. Объединив экономические и политические институты, он сделал войну немыслимой для своих стран-членов. Он позволил смягчить беспокойство о немецкой мощи. Это также родина крупнейшего в мире единого рынка, который принес спокойствие и процветание поколениям европейцев. Но его выгоды часто принимаются как должное. А после расширения его демократических норм и стандартов на новые территории Европы ЕС оказался неспособен оказывать необходимое влияние и бороться с коррупцией, а также устанавливать сильную власть закона в Европе и за ее пределами, бороться с миграционными проблемами в некоторых из своих стран – членов.

ЕС – это эволюционирующий эксперимент, и его характер будет продолжать изменяться с течением времени.

- Трамп продолжает настаивать, чтобы страны – члены НАТО увеличили свои военные расходы и тратили них это уже не 2%, а 4% ВВП, мотивируя это «российской угрозой». Как вы можете это прокомментировать?

- Требования о том, чтобы страны – члены НАТО тратили больше на собственную оборону, выдвигались американскими президентами любых политических убеждений, начиная с Дуайта Эйзенхауэра. Уникальность Трампа состоит в том, что он верит в оборону как своего рода рэкет: вы платите больше и, может быть, мы решим вас защищать; платите меньше – может, мы решим вас не защищать. Это очень вредит альянсу. Конгресс США протестует против такой риторики, поэтому было бы неверным говорить о единой американской политике в этом вопросе.