После падения цен на энергоносители экономический кризис затронул все страны Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Видя влияние рассогласованности макроэкономических политик на общую экономическую ситуацию в регионе, страны начали активнее работать над их координацией. Заместитель директора Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития (ЕАБР) Михаил Демиденко рассказал корреспонденту «Евразия.Эксперт» о барьерах на пути осуществления согласованных макроэкономических политик и об отказе от доллара при расчетах между странами ЕАЭС, а также ответил, готовы ли страны к введению единой валюты на пространстве Союза.

- Михаил Витальевич, говоря о евразийской интеграции часто можно услышать о необходимости координации макроэкономической политики. Расскажите, пожалуйста, какие направления предполагает эта координация?

- Основные направления координации макроэкономических политик определены Договором о ЕАЭС. Там несколько сфер, но самое главное – это то, что страны ЕАЭС должны соблюдать условия макроэкономической устойчивости. Они касаются инфляции, которая не должна более чем на пять процентов превышать соответствующий показатель в стране с наименьшим уровнем инфляции в ЕАЭС.

Надо сразу заметить, что этот критерий достаточно спорный, потому что, например, в 2016 г. в Армении была дефляция. В том же году Россия, достигнув приемлемого уровня инфляции, приблизилась к своей цели по инфляции в четыре процента. Вместе с тем РФ, получается, нарушила параметры макроэкономической устойчивости в указанном году, что, по сути, отражает несовершенство данного критерия.

Второе – это условие по государственному долгу, который не должен превышать 50% ВВП. И третье условие – по дефициту бюджета, который не должен быть больше 3% ВВП. В том случае, если страны нарушают эти критерии, есть определенные процедуры в рамках Евразийской экономической комиссии, которые нацелены на разрешение этой ситуации.

По нашему мнению, очень важным является направление координации денежно-кредитных политик. Центр интеграционных исследований на эту тему выпустил доклад «Колебания валютных курсов в 2014-2015 гг.». Мы видим, что Россия и Беларусь достаточно быстро отреагировали на изменившиеся цены на нефть. Россия перешла к плавающему курсу в конце 2014 г., Беларусь – с начала 2015 г., что сэкономило золотовалютные резервы этих стран.

Казахстан оттягивал изменения курсовой политики до августа 2015 г. Естественно, из-за того, что тенге сильно укрепился по отношению к российскому рублю и белорусскому рублю, условия торговли были не в пользу Казахстана. Начались проблемы во взаимной торговле, были даже призывы начать непозволительные, с точки зрения единого таможенного пространства, ограничительные меры в торговле. Хорошо, что до этого не дошло.

Вывод заключается в том, что нашим странам необходимо координировать денежно-кредитную политику. Оптимальным, по нашему мнению, является система плавающих курсов для стран ЕАЭС, а также режим инфляционного таргетирования.

В этом плане страны сделали уже кое-какие шаги навстречу друг другу. Например, в странах ЕАЭС достаточно близкие цели по инфляции – около 4%. Некоторые страны успешно перешли на инфляционное таргетирование. У России, например, в этом году наименьшая инфляция за всю постсоветскую историю.

Некоторые страны, например, Казахстан, находятся в процессе перехода к режиму ИТ, пытаясь достаточно успешно имплементировать этот режим. Беларусь заявляет, что в среднесрочной перспективе уйдет от монетарного таргетирования, которое тяжело реализовать, когда уровень инфляции достаточно низок, и тоже перейдет к инфляционному таргетированию. То есть мы видим, что в плане подходов к денежно-кредитной политике в наших странах есть общие тенденции.

В плане налогово-бюджетной политики тоже все неплохо.

Одна из главных проблем, которую показал кризис нефтяных цен и, соответственно, макроэкономический кризис наших стран – это сильная зависимость валютных курсов России и Казахстана от цен на нефть из-за существенной доли энергоресурсов в экспорте этих стран. В целом, абсолютно понятен механизм, по которому можно уйти от этой зависимости – это ввести работающее бюджетное правило.

В Казахстане есть свое бюджетное правило (другое дело, что в кризисные годы оно, скорее, не работало). Россия хочет перейти к бюджетному правилу к 2020 г. и фактически жить в условиях, когда цены на нефть для России будут всегда $40 за баррель. Доходы сверх этой цены будут накапливаться в специальных фондах, а если цена упадет ниже $40 за баррель, средства из фондов будут расходоваться.

Таким образом, если бюджетные правила успешно заработают, главная причина волатильности курсов российского рубля и казахского тенге будет устранена, что стабилизирует ситуацию с валютными курсами и с бюджетами в наших странах. Здесь есть определенные перспективы и понимание, к чему надо стремиться.

- Вы сказали, что, когда была девальвация рубля, некоторые страны даже высказывали предложения ввести ограничения в торговле. Извлекаются ли сейчас уроки из той ситуации, чтобы избежать рассогласованности политик в будущем?

- Да, они, безусловно, извлекаются, например, в монетарной политике, но, скорее, де-факто, чем де-юре. Какова оптимальная архитектура денежно-кредитных политик для наших стран ЕАЭС? Россия проводит политику инфляционного таргетирования, и ее курс является плавающим. Остальные страны также проводят политику инфляционного таргетирования, которая ориентируется в первую очередь на стабилизацию внутренних макроэкономических параметров (инфляция, экономический рост) относительно понятных целевых уровней. И в то же время страны «краем глаза» посматривают на курс российского рубля для того, чтобы взаимные курсы валют в ЕАЭС были стабильнее по отношению к российскому рублю. Безусловно, это стабилизирует торговлю.

Мы наблюдаем за монетарной политикой в Беларуси и видим, что после 2015 г., когда Национальный банк возглавил Павел Каллаур, многое достаточно грамотно реализуется. С одной стороны, стабилизируется инфляция, с другой стороны, колебания курса белорусского рубля относительно российского рубля не столь существенны, как были раньше. Поэтому можно сказать, что выводы сделаны.

- Беларусь сотрудничает с Россией не только в рамках Евразийского экономического союза, но и Союзного государства. На ваш взгляд, могут ли российско-белорусские отношения получить дополнительные возможности в макроэкономической политике по линии Союзного государства?

- Я не уверен, что можно об этом говорить в плане координации макроэкономических политик, потому что наши регулирующие органы, главы центральных банков встречаются и в рамках СНГ. Все-таки Союзное государство дает больше в социальном и культурном плане. Это и возможности просто устроиться на работу для трудовых мигрантов в наших странах, это сотрудничество в медицине, образовании, культуре и т.д. Все это упрощено для граждан Беларуси в России и, соответственно, для граждан России в Беларуси.

В начале 2000-х гг. обсуждалась идея создания валютного союза между Россией и Беларусью, но эта идея повисла в воздухе и не была реализована.

- Валютный союз предполагал какую-то единую валюту?

- Тогда говорили о введении российского рубля или общей валюты. Но в тот момент наши страны не были готовы к введению единой валюты скорее политически, чем экономически.

- На ваш взгляд, в ближайшие годы Евразийский союз готов был бы к введению единой валюты?

- В ближайшие годы – точно нет. Более того, эта идея сейчас выглядит не настолько перспективной, как казалась раньше. Технологии, в том числе банковские, цифровые, шагают настолько сильно вперед, что есть другие цели и задачи по организации финансовой сферы в ЕАЭС.

Сейчас очень важно организовать работу общего финансового рынка, чтобы он, помимо понятной прозрачной регуляторной составляющей, имел бы и самые передовые цифровые технологии. Это принесет больше пользы, чем разговоры о введении единой валюты.

Все-таки наши экономики еще не настолько адаптированы друг к другу, чтобы говорить сейчас о благоприятном моменте для введения единой валюты.

- Насколько перспективным и реальным было бы использование национальных валют при взаиморасчетах и отказ от доллара?

- Конечно, доллар – все еще валюта номер один в мире, но постепенно его доля сокращается. Все больше стран говорит о том, чтобы рассчитываться между собой в национальных валютах, и не только в рамках ЕАЭС. Россия и Китай, Россия и Турция, Китай со своими торговыми партнерами.

Мы видим последние инициативы Китая по запуску торговли нефтью у себя на бирже за юани. Была попытка запуска торгов нефтью за рубли на Российской Санкт-Петербургской бирже, и она еще не потеряла своей актуальности.

Но глобально доллар все равно в ближайшей и даже в среднесрочной перспективе будет валютой номер один. Валютой номер два будет евро, Китай будет набирать свою долю. При взаимодействии в рамках региональных организаций, таких как ЕАЭС, конечно, желательно увеличивать долю расчетов между субъектами хозяйств в национальных валютах. Это вопрос безопасности в условиях серьезных геополитических рисков. Вместе с тем здесь нельзя действовать административным путем.

При этом между Россией и Беларусью все неплохо: около 80% товаров и услуг оплачиваются в российских рублях между нашими субъектами хозяйствования.

Вопрос в том, что делать с капитальным счетом, то есть кредиты идут в основном в долларах и евро. Нам необходимо работать с капитальным счетом, увеличивать долю наших валют. Это перспективное направление.

- Недавно Алексей Кудрин заявил, что новые санкции США в отношении России могут повлиять на то, что в Евразийском союзе будут быстрее переходить на расчеты в нацвалютах. Как Вы это прокомментируете?

- Я не очень понимаю, о каких санкциях идет речь, но общая тенденция такова, что есть геополитические риски, которые могут проецироваться и в финансовую сферу. Соединенные Штаты обладают исключительной мощью именно в финансовом секторе. Безусловно, подстраховываться и переходить на расчеты в национальных валютах – это понятная и здравая стратегия.

Еще очень важно, чтобы волатильность этих валют относительно друг друга была меньше. Поэтому мы и говорим о необходимости большей координации в макроэкономической политике, и в первую очередь – в денежно-кредитной политике.

Здесь самое важное – это макроэкономическая стабильность, в первую очередь стабильность инфляции, прозрачная макроэкономическая политика, к которой есть доверие. Как только субъекты экономики поймут, что низкая инфляция в наших странах и стабильность курсов – это не случайные вещи, а результат целенаправленной работы и той финансовой архитектуры, которая складывается между нашими странами, тогда, безусловно, будет проще работать в национальных валютах.

Примечание: Информация, предоставленная в рамках данного интервью, не обязательно отражает официальную позицию Евразийского банка развития.

Беседовала Юлия Рулева