24 ноября в Брюсселе состоится саммит Восточного партнерства. Главы государств-членов ЕС и стран Восточного партнерства подведут итоги того, что было достигнуто после саммита в Риге в 2015 г., а также обсудят перспективы дальнейшего сотрудничества. Однако литовский аналитик Альгирдас Палецкис, много лет проработавший в структурах ЕС, считает, что предстоящий саммит вряд ли будет результативным. По его мнению, без учета интересов России какой-либо прорыв в отношениях ЕС и стран Восточного партнерства невозможен. В интервью «Евразия.Эксперт» экс-депутат парламента Литвы также рассказал о возможном усилении военного присутствия США в Европе, перспективах создания «армии ЕС», и готов ли ЕС принять Сербию и Черногорию.

- Господин Палецкис, 24 ноября в Брюсселе пройдет очередной саммит Восточного партнерства. Каковы ваши ожидания от этого саммита?

- Во-первых, если вспомнить историю образования Восточного партнерства, это проект, инициированный Польшей и Швецией. Хотя это и выдается как проект Европейского союза, но инициаторами были Варшава и Стокгольм. Официально декларируемые цели проекта – распространения демократии, прав человека и европейских ценностей на восток. Но за этим стоит и желание Польши и Швеции распространить свое геополитическое влияние в Восточной Европе.

Во-вторых, здесь имеются, конечно, и экономические интересы – страны ЕС заинтересованы в рынках стран Восточного пространства. Но ЕС пошел не совсем правильным путем. Пример Украины был очень показателен.

Вместо обсуждения вопроса сотрудничества вместе со всеми игроками данного региона, включая и Россию, Украина чуть ли не была выведена из нормального состояния путем революционного восстания на Майдане, и это было последствием Восточного партнерства.

Мы помним саммит в Вильнюсе, где давили на [экс-президента Украины Виктора] Януковича в одностороннем порядке, без нормального диалога с Москвой.

Поэтому само Восточное партнерство проталкивает интересы ЕС, не учитывая интересы России. Вместо того, чтобы обсуждать те или иные вопросы с участием России, делается попытка выдавливания Москвы и прихода на ее место ЕС. Возможно, будут приняты декларации, документы, но прорыва, которого бы хотели, скажем, в Брюсселе или Варшаве, не будет. Восточное партнерство имеет внутреннее искажение, поэтому предстоящий саммит вряд ли будет результативным.

- Глава МИД Германии Зигмар Габриэль сказал, что «мы находимся в преддверии саммита Восточного партнерства. Мы очень надеемся, что сам президент Беларуси может приехать, это было бы хорошим сигналом». Чем вы можете объяснить такое повышенное внимание немцев к белорусам?

- Наверное, дело в том, что ЕС и немцы, наконец, начинают понимать, что их попытки ускоренными темпами «демократизировать» Минск по западным лекалам проваливаются. У Беларуси своя история, свое понимание управления государством, и это начинают понимать люди в ЕС, и тем более немцы, будучи близкими соседями.

Возможно, немцы начинают понимать, что Беларусь – это ключ к России и, если у Берлина наладятся связи с Минском, они будут налаживаться и с Россией, потому что Беларусь фактически, на мой взгляд, неотделима от России с исторической, географической и экономической точек зрения.

- Парламент Литвы 16 ноября единогласно принял закон, аналогичный «закону Магнитского». В документе говорится о том, что иностранцу будет запрещено въезжать в прибалтийскую республику в течение пяти лет, если есть серьезные основания считать, что он нарушил общепризнанные права и свободы человека. Литва стала четвертым государством после США, Канады и Эстонии, принявшим соответствующий закон. Почему этот вопрос подняли только сейчас? Как вы относитесь к этому закону?

- Я думаю, что это неправильный шаг. Дело в том, что это не только копирование американских законов, что само по себе показывает отсутствие фантазии у наших литовских властей. Копируется сама политика конфронтации с Россией.

Вместо того, чтобы искать точки соприкосновения и пути диалога с Россией, которая является соседом Литвы, в Вильнюсе идут на конфронтацию наподобие Вашингтона, что совершенно невыгодно и не имеет никакого практического смысла для Литвы.

Дело в том, что уже много лет, наверное, еще со времен грузинского конфликта, когда отношения начали сильно ухудшаться, с 2008 г., российские влиятельные политики и общественные деятели просто не приезжают в Литву. Они понимают, что не будут здесь адекватно восприняты, и нормальный диалог не состоится. Этот закон – холостой выстрел, который будет только всех дразнить и увеличивать накал страстей в регионе.

- Известный эксперт Александр Вершбоу, до недавнего времени занимавший пост заместителя генсека НАТО, заявил, что США в течение года могут разместить в Европе еще одну бригаду военных с целью «сдерживания России». Стоит ли ждать продолжения наращивания военного присутствия США?

- Да, это возможно. Вершбоу уже не занимает каких-то руководящих постов – он эксперт, но влиятельный. Остается сказать одно: можно проявить уважение к партнеру, вести диалог, пойти на разумные компромиссы и переговоры, замедлить гонку вооружений и накал между военными блоками. Но вместо демократического подхода реализуется подход милитаризации международных отношений. Америка, к сожалению, этим уже давно грешит, а сейчас особенно.

Ставка на милитаризацию международных отношений – тупиковая, потому что ответ будет симметричным. Правда, Вершбоу, насколько я осведомлен, не говорит о дополнительной милитаризации в странах Балтии, скорее речь идет о Германии, где есть мощная американская военная инфраструктура. Но, тем не менее, Германия расположена довольно близко к России, которая будет отвечать. Так что такое решение, в случае принятия, станет очередным шагом в тупик.

- На днях в Брюсселе большинство стран ЕС подписали учредительные документы программы «Постоянное структурное сотрудничество в оборонной сфере» (PESCO). Этот шаг, который в СМИ многие называют движением к созданию «армии ЕС», инициирован Германией и Францией. Зачем Берлин и Париж продвигают эту идею и насколько она реализуема?

- К созданию европейской армии ведет вся логика послевоенной европейской интеграции, но она имеет и более глубокие корни в истории Западной Европы.

Создание европейской армии потребует многих лет. Но это естественный процесс, так как Германия, Франция, страны Бенилюкса, Северная Италия – это очень близкие друг к другу страны по менталитету, культуре и истории. Поэтому они идут на сближение друг с другом в области экономики, социальной и финансовой сфере. Есть уже единая валюта. Следующий шаг – военная интеграция.

Однако из 28 стран-членов ЕС (все еще считая Великобританию – прим. «Е.Э») 22 страны являются членами НАТО, и тут возникает определенное противоречие.

Все идет к созданию в будущем европейской армии в составе НАТО. Если же Североатлантический альянс развалится (а он может развалиться в случае, если будут внутренние проблемы в США, например, гражданский конфликт), то останется, условно говоря, «европейская армия», общая европейская военная система.

Я немало жил и работал в Брюсселе, занимался делами ЕС. На протяжении многих лет после Второй мировой войны Западная Европа предпринимает попытки создать свой отдельный оборонный союз: под эгидой НАТО, но имеющий чисто европейский характер. Именно немцы и французы начали военное сотрудничество, потом уже подключились британцы, Бенилюкс и Италия.

США и НАТО доминируют в военном плане в Европе, но европейцы хотели бы большего суверенитета в военной сфере без США. А тем более, когда пришел Трамп, Меркель сказала, что сейчас европейцы должны больше опираться на свои силы. Тут расчет на то, что, хотя Европа сильно зависима от США, но она в принципе желает быть суверенной. Здесь прицел дальний: в будущем иметь независимую военную политику от США. Это довольно четко прослеживается.

- В свете текущих проблем в ЕС, роста сепаратистских настроений, миграционных и экономических вызовов в Европе, насколько Брюссель готов принять новых членов в свой состав? Жан-Клад Юнкер заявил, что в ЕС планируют принять Сербию и Черногорию…

- Это геополитический вопрос. И несмотря на упомянутые вами процессы, осложняющие развитие ЕС, тем не менее, логика интеграции всегда существовала.

Логика интеграции такова: если велосипед не движется, он падает. Поэтому Европа, не желая упасть, должна была расширяться.

Вспомним, как она росла – сначала только Германия и Франция начали работу по объединению угля и стали в 1954-55 гг. Потом Германия и Франция обросли странами Бенилюкса, Италией, и количество стран стало расти.

Идет геополитическая борьба. В Брюсселе понимают, что Сербия может войти в определенные союзы с Россией. Исторически Сербия близка к России по разным параметрам, поэтому у ЕС есть желание повлиять на эту территорию Западных Балкан. Я не думаю, что эти страны будут полностью готовы к вступлению ЕС с точки зрения своей экономики и правового поля. Но, тем не менее, это вполне реально, так как речь идет о небольших странах.

Беседовал Сеймур Мамедов