«Транзитный голод»: борьба с Россией бьет по экономике Украины

«Нафтогаз» оценивает шансы Украины в борьбе против завершения «Северного потока-2» как «довольно неплохие» с учетом помощи США, заявил 2 марта глава компании Андрей Коболев. Однако, по его словам, запуск нового российского газопровода будет означать потерю «компонента безопасности» и доходов от транзита. По оценке бывшего министра экономики Украины Владимира Ланового, потери Киева могут составить около $3 млрд. Что привело Украину к такой ситуации и что ждет ее дальше, оценил руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов.

После запуска «Северного потока-2» Украина готовится умереть: именно такой вывод можно сделать из недавнего заявления главы «Нафтогаза». Что же беспокоит Киев, рождая попытки остановить строительство нового газопровода в Балтике?

«Вопрос жизни и смерти»

Глава «Нафтогаза» Андрей Коболев назвал остановку проекта «Северный поток-2» «вопросом жизни и смерти» для Украины. Завершение строительства этого газопровода, по словам Коболева, сделает новоукраинское государство уязвимым перед мнимой «российской агрессией». Судя по словам его руководителя, «Нафтогаз» находится в войне против «Северного потока-2». Почему это так? Действительно ли он считает остановку проекта «вопросом жизни и смерти», понимая транзит российского природного газа как что-то вроде средства защиты Украины? Почему ей требуется такая защита, и почему в период более сдержанных отношений с Россией она не была ей необходима? Вопросов много, пусть они и выглядят на первый взгляд не менее странными, чем слова главы «Нафтагаза».

Понятно, что современная Украина ведет борьбу против русского языка, следует во всем рекомендациям Вашингтона, без стеснения производит обстрелы Донецкой и Луганской республик, старается избавиться от Минских соглашений и одновременно делает множество явно не дружественных заявлений в адрес России. Отметилось украинское начальство и в провокациях против Белоруссии. Дело доходило даже до пресечения въезда в страну «героев АТО», а попросту – украинских боевиков-националистов.

Однако на все это Москва и Минск отвечали весьма сдержанно, а Россия в 2016-2019 гг. вела с Украиной активную торговлю, что, казалось бы, должно было хоть как-то успокоить украинскую администрацию.

Петра Порошенко сменил рассуждающий, «молодой и трезвый» Владимир Зеленский. В обществе от него ожидали политики разрядки в отношениях с Россией и прекращения гражданской войны, никак не новых обстрелов Донбасса. Может, удалось бы тогда избежать горестных констатаций того, что Россия построила «Северный поток-2» уже на 95%, ведь существует же интерес «Газпрома» к наращиванию поставок на юг Европы? Но все иначе: в Киеве понимают Россию как врага, и только как врага. Зато желания Вашингтона здесь выполняют охотно. Может быть Киеву стоило бы и природный газ начать закупать в США, сжиженный – доставляемый танкерами?

«Антироссия»

Начальство «Нафтагаза» без стеснения говорит о России, как о враге Украины, что не очень-то этично в коммерческом плане, и при этом хочет сохранить транзит российского газа. Им это не кажется противоречивым поведением, хотя «Нафтогаз» – экономическая, а не политическая организация. Впрочем, транзит им необходим только для обеспечения материальных выгод и оказания давления на Россию. В этом плане именно Украина использует транзит газа как оружие. Но это в реальности. В риторике все несколько иначе.

Руководство «Нафтогаза» считает возможным защищать свое государство от «российской агрессии», давая оценку своему трубопроводу как щиту. При этом стоит припомнить многочисленные речи местных политиков в 2014-2020 гг. о том, что они – их государство – ведут войну против России. Наверное, это не пустая болтовня для внутреннего пользования, раз даже свою транзитную роль в торговле Украина рассматривают в качестве подобия ядерного щита.

Вообще, выходит странная ситуация. Украинские начальники хотят сохранить российский транзит, получать все преимущества от него, и при этом воевать, как они выражаются (уместно ли это вообще?) против России.

То есть, стараться наносить максимум вреда российской экономике, так как о реальной войне говорить ныне не приходится. Логика Москвы понятна: терпеть такой транзит неразумно и «Северный поток-2» – логичное решение. Однако «Нафтогаз» заявляет о неприемлемости такого изменения для него. Он выступает в роли активного недружелюбного транзитёра. Не очень привлекательная роль.

Может быть, стоило лучше вести себя в отношениях со столь доходным партнером как Россия? Может быть, можно было догадаться, что газопровод через Украину не является лишним для Москвы, если только к нему в придачу не идут ненависть, вредительство и война (ох уж эта украинская риторика!) со стороны киевских правителей и компании «Нафтогаз»? Но все эти вопросы для постмайданного руководства Украины не стоят. Размышлять в таком ключе там некому и незачем, так как транзитная политика Киева есть лишь продолжение его общей политики создания из себя антироссии.

Последствия

На деле выходит, что «Нафтогаз» намерен вредить российским поставкам. Не знать этого невозможно. Игнорировать это неправильно. Потому просто исходя из задачи обеспечения стабильных и безопасных поставок природного газа «Северный поток-2» нужен. А раз уж украинская держава, марионеточная по отношению к США и старающаяся быть не русской, а антирусской, полагает, что вопрос остановки строительства российского газопровода является «вопросом жизни или смерти», то этот финал и наступит. Вот только умрет нынешняя Украина не от вторжения, а от транзитного голода. И она сама его себе обеспечит.

Украина уже теряет поступающие в одесский порт грузы из России. Она потеряет всякий евразийский транзит, следующий через Россию. Он будет следовать в ЕС через Белоруссию, грузиться на суда в черноморских или прибалтийских портах России.

Даже Крым, право которого вернуться в состав России западные государства не признают, будет при всех санкциях в лучшем положении в плане торговли и транзита.

Газ – только одна проблема Киева. Он проявил немалое упорство в своей политике, и поставил экономику на грань транзитного голода. А ведь после пандемии в ЕС уже не будет столько рабочих мест, как было прежде. Социальное напряжение будет расти, и будет очень непросто объяснять людям, почему обещанного российского вторжения нет, а все негативные последствия от прозападной и антироссийской торговой политики есть. И это будет очень серьезная проблема. Даже если Украина не умрет от транзитного голода, этот голод создаст в ней такой кризис, выход из которого старыми средствами будет невозможен.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества