Новый премьер старой «Мечты»: чего ждать от смены власти в Грузии

9 сентября президент Грузии Саломе Зурабишвили подписала указ о назначении премьер-министром экс-главы МВД республики Георгия Гахарии. Накануне его кандидатуру вместе с остальными претендентами на посты в кабинете министров одобрил грузинский парламент. Фигура нового главы правительства неоднозначна – его отставки требовала оппозиция после вспышки беспорядков летом 2019 г. О том, как сменялись грузинские премьеры и о том, что (или кто) стоит за назначением нового премьера, проанализировал ведущий научный сотрудник Центра евро-атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО Сергей Маркедонов.

Череда премьеров

После того, как лидер правящей партии «Грузинская мечта» и фактический руководитель страны Бидзина Иванишвили перестал возглавлять кабинет министров, в Грузии сменились три премьера. Ираклий Гарибашвили занимал свой пост немногим более двух лет, его преемник Георгий Квирикашвили продержался на полгода больше. Таким образом, Мамука Бахтадзе, который получил кресло премьера в июне 2018 г., находился на формально самом политически значимом государственном посту чуть больше года. На данный момент это своеобразный рекорд – точнее, антирекорд длительности пребывания во главе грузинского кабмина.

Восхождение во власть на тот момент 36-летнего министра финансов происходило на фоне массовых протестных акций. Летом 2018 г. они были самыми масштабными за весь период правления «Грузинской мечты».

То, что Бахтадзе, скорее всего, не станет самостоятельной политической фигурой, а будет выполнять представительские функции «начальника партии», было ясно практически с первого дня его работы.

«Он хороший парень. Кстати, я не рассматривал его как кандидата, но он интересная личность и, возможно, останется одним из вариантов», – такую оценку в адрес теперь уже бывшего премьера дал Бидзина Иванишвили еще в сентябре 2013 г.

Тогда «Грузинская мечта» была на подъеме, а сам ее создатель чувствовал себя в Грузии демиургом. Достаточно сказать, что его тезисы о возможном снятии Георгия Маргвелашвили (кандидата в президенты) заставили многих из опасения «реставрации» Михаила Саакашвили и Единого национального движения (ЕНД) поддержать выдвиженца «Мечты», тем самым способствуя укреплению ее доминирования на грузинской политической арене.

Впереди будут успешные парламентские выборы, получение конституционного большинства, несколько раундов реформ Конституции, превращение президента в церемониальную фигуру, чувствительные поражения и расколы в оппозиции, прежде всего среди сторонников опального президента Саакашвили. Однако, отсутствие четкой и внятной программы действий со стороны правящей партии, а также банальная усталость от обещаний, популизма и господства одной фигуры стала со временем работать против Иванишвили, для чего ему и потребовалась рокировка на уроне кабмина.

После «ночи Гаврилова» и новой волны массовых выступлений, имевших более серьезные последствия по сравнению с прошлым годом (и не только внутренние, но и внешнеполитические), трудно было отделаться одной лишь отставкой спикера парламента Ираклия Кобахидзе. Бахтадзе приходил под лозунгами обуздания бедности, безработицы, чиновничьих аппетитов и политической стабилизации, но практически ничего из того, что было заявлено год назад, сделано не было.

«Призрак Саакашвили»

Сегодня Грузия намного более нестабильна, чем год назад, и «призрак Саакашвили» – это не просто риторическая фигура, призванная консолидировать грузинского избирателя вокруг либо «меньшего зла», либо образа доброго богача, готового «кормить народ».

Скорее, речь может идти не о возвращении в Грузию третьего президента и восстановлении времен, почитаемых его сторонниками как «золотой век» страны. Раскол в партии Саакашвили свидетельствует о том, что даже многие его соратники устали от эксцентричного и непредсказуемого политика. Тем более, что пока «эмигрант» осваивал азы украинской политики, многие лидеры ЕНД на родине реально рисковали и пытались сохранить свои ряды для будущих сражений. Отдавать Саакашвили после этого все лавры многим «националам» не резон.

В то же самое время они, будучи прагматичными, не могут сбрасывать со счетов два фактора. Во-первых, известность и информационную «раскрученность» Саакашвили, как внутри страны, так и за ее пределами. Никто из оппонентов «Мечты», будь то Григол Вашадзе, Давид Бакрадзе или Гига Бокерия не смогут по этой части и близко сравниться с Михаилом Николаевичем.

Во-вторых, у экс-президента есть свой «ядерный электорат». Пускай он, по разным оценкам, колеблется в пределах 10-15%, отмахиваться от него невозможно. А то, что оппозиция в Грузии, несмотря на череду чувствительных поражений, может многое, показали июньские события в Тбилиси и в других городах страны.

Когда Мамука Бахтадзе заступал на премьерский пост, оппозиционеры ставили ему в вину степень магистра МГУ им. М.В. Ломоносова. Однако на внешнем уровне экс-премьер показал себя приверженцем евроатлантического консенсуса грузинского политического класса. И то, с каким вниманием и даже прилежанием он выслушивал советы высших американских должностных лиц в ходе своих визитов в США в сентябре 2018 г. и в июне 2019 г., наглядно это доказывает. Во время встречи с госсекретарем Майком Помпео он заявил, что отношения Тбилиси и Вашингтона находятся «на самой высокой отметке». Руководитель американской внешней политики недвусмысленно высказался по поводу излишней «толерантности» Грузии по отношению к России и Китаю (оба евразийских гиганта были названы «мнимыми друзьями Тбилиси»), а также намекнул на определенные внутренние проблемы страны–союзницы. Было бы крайним упрощенчеством тиражировать тезис о прямом управлении грузинской политикой из Вашингтона, однако оценки «стратегических друзей» в Тбилиси принимаются во внимание.

Неожиданный преемник?

Впрочем, в вопросе о преемнике Бахтадзе обошлось без сюрпризов: кандидатура нового премьера была названа на следующий день после его отставки. Номинантом на этот пост стал глава МВД и вице-премьер Грузии Георгий Гахария. Как справедливо отмечает публицист Дмитрий Мониава, в ноябре 2017 г. Бахтадзе возглавил Министерство финансов, а Гахария – МВД, и вскоре общество начало рассматривать их как вероятных преемников Георгия Квирикашвили – этому способствовал характерный, динамичный стиль их «раскрутки» с активным использованием «серой пропаганды» и понимание того, что премьер-министр практически исчерпал свои политические и имиджевые ресурсы. Гахария не раз выступал в роли кризис-менеджера в непростых для власти ситуациях.

Так было во время протестных выступлений в 2018 г. в Тбилиси или во время массовых акций в Панкисском ущелье в апреле-мае 2019 г. При этом тщательно формировался образ не столько жесткого полицейского, сколько «доброго следователя», способного извиняться и признавать ошибки как власти в целом, так и своего ведомства в частности.

Ситуация значительно изменилась летом 2019 г. после «ночи Гаврилова», спровоцировавшей не только самый жесткий кризис в отношениях между Тбилиси и Москвой после прихода к власти Грузинской мечты, но и массовые протесты. МВД применило силу, у правящей партии теперь появилось свое 7 ноября. Аргумент, традиционно используемый против «националов» за приверженность прежней власти к силовым методам, больше не работает.

Гахария стал для оппозиции символом репрессий со стороны правящей партии, а требование его отставки было призвано консолидировать оппонентов «Мечты».

В этой ситуации Иванишвили публично поддержал главу МВД. По его словам, Гахария и его подчиненные применили силу легитимно, а возможная отставка высокопоставленного чиновника была представлена главой правящей партии, как «предательство Родины». Таким образом Иванишвили отправил оппонентам сигнал относительно своих «красных линий», за которые переступать не собирается.

Как и в случае с Бахтадзе, у Гахарии также возникла своя «русская история». Он также получал образование в МГУ, хотя многие моменты в его официальной биографии вызывают вопросы (прежде всего продолжительность обучения). Как только имя главы МВД было обозначено в качестве кандидата в председатели кабмина, оппозиция заговорила о «руке Кремля» и «сдаче национальных интересов».

Этот дискурс не новый, он повторяется с того момента, как Грузинская мечта пришла к власти. Но ранее в ее активе была «нормализация» отношений с Россией. Пускай с многочисленными «красными линиями», без полноценного диалога высших должностных лиц двух стран, но она подавалась, как ожидание прорыва. Сегодня отношения снова пошли на спад. И здесь кроется серьезная опасность.

Внешняя политика, и особенно российское направление, сегодня в намного большей степени, чем год или два назад, стала заложницей внутригрузинской борьбы. И вряд ли случайность то, что в канун очередной правительственной рокировки мы наблюдали эскалацию на западной границе между Южной Осетией и Грузией. В Цхинвали и в Москве ее рассматривают как межгосударственную, а в Тбилиси – как административную.

Новизна и параллели

В чем новизна нынешней ситуации? Споры по поводу процесса «бордеризации» становились предметом обсуждений и на Женевских консультациях, и в формате Карасин-Абашидзе. А в августе 2019 г. грузинская сторона разместила в непосредственной близости от югоосетинского села полицейский пост. После «пятидневной войны» подобных действий со стороны Тбилиси не было. Надо ли объяснять, кому в Грузии подчиняется полиция? Между тем до выдвижения на премьерский пост Гахария занимал позицию руководителя МВД.

Таким образом, уже на момент подготовки правительственной рокировки главе министерства внутренних дел обеспечивали «патриотическое портфолио». Трудно ведь называть человеком Кремля того, кто впервые с момента «пятидневной войны» участвовал в защите границы от «ползучей бордеризации», как называют в Грузии процесс отмежевания от нее Южной Осетии.

Но сама номинация главы МВД – факт конфликтогенный, учитывая его роль в июньских событиях в Тбилиси. Парадоксальным образом в своих действиях Саакашвили и Иванишвили напоминают друг друга. Первый при подготовке к парламентской кампании 2012 г. сделал ставку на свою «правую руку», руководителя МВД Вано Мерабишвили. Он был назначен премьером и фактически встал во главе штаба ЕНД. Теперь же черед Иванишвили продвигать главного полицейского в качестве «спасителя отечества». Будет ли результат аналогичным? В ближайшем времени мы получим ответ на этот вопрос. Пока же очевидно, что кто бы ни выиграл, он будет доказывать свою независимость от Москвы, патриотичность и готовность к рискованным действиям. Следовательно, записывать Закавказье в «спокойные» регионы пока что рановато.

Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Центра евро-атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО