Досье: Стратегия Китая в Центральной Азии

13 сентября министр иностранных дел Китая Ван И посетил с визитом Казахстан, а 14 сентября – Кыргызстан. В своих беседах с казахстанским и кыргызстанским руководством китайский министр акцентировал намерение укреплять сотрудничество после пандемии и расширять торгово-экономические связи. При этом одним из ключевых тем визита в Бишкек стала просьба президента Кыргызстана Сооронбая Жээнбекова рассмотреть возможность облегчения и пролонгации выплат по долговым обязательствам республики перед КНР. О стратегии, которой придерживается Пекин в отношениях с государствами Центральной Азии, и возможных сценариях развития взаимодействия Китая с регионом читайте в статье доцента кафедры мировой политики Факультета исторических и политических наук Томского государственного университета Артема Данкова.

Китай и Центральная Азия: постсоветский подъем

Обретение Казахстаном и республиками Средней Азии независимости в 1991 г. кардинально изменило геополитическое окружение Китая: вместо опасного, но предсказуемого противника в лице СССР на западных границах КНР появилось пестрое многообразие небольших независимых стран, перспективы развития которых были весьма туманны. Первые два десятилетия после краха Советского Союза Китай проводил в регионе достаточно осторожную политику, направленную на решение вопросов безопасности, урегулирование пограничных противоречий и развитие торговых связей. Однако в 2010‑е гг. роль Китая в Центральной Азии серьезно трансформировалась.

Бурный рост экономики в начале XXI века усилил потребности Китая в ресурсах, в рынках сбыта собственных товаров, расширил возможности экономического проникновения Пекина и создал предпосылки для усиления политического влияния в Центральной Азии.

За несколько лет Китай превратился в крупнейшего экономического и политического партнера стран региона.

Сделал он это не только и не столько за счет расширения торговли, которая динамично росла и раньше. Китай стал одним из крупнейших инвесторов и кредиторов стран Центральной Азии, которые до этого воспринимались зарубежными инвесторами как неоднозначные и весьма рискованные объекты для вложения средств.

Придя в регион под лозунгами невмешательства во внутренние дела и приоритета экономического сотрудничества, Китай был воспринят местными элитами как альтернатива внерегиональным игрокам, которые периодически требовали проявления лояльности, а также внедрения определенных норм и стандартов политической и социальной жизни. И, главное, китайцы были готовы вкладывать деньги в инфраструктурные проекты (нефте- и газопроводы, автомобильные и железные дороги, электростанции, мосты и транспортно-логистические центры), многие из которых без китайской помощи никогда бы не были реализованы.

Позитив и негатив китайской активности

Несмотря на интенсивное продвижение в Центральную Азию за последние 10 лет, абсолютного доминирования в регионе Китай не добился, тем более, что он никогда особо к этому и не стремился. Это связано с тем, что Центральная Азия была и остается периферийной для китайской внешней политики. Основные взоры Китая устремлены в Восточную, Юго-Восточную Азию и Тихий океан, где находятся важнейшие торговые партнеры и основные транспортно-логистические пути для поставок китайских товаров на внешние рынки. Тем не менее, дальнейшее развитие региона уже сейчас невозможно представить без сотрудничества с Пекином. В пользу этого говорят несколько фактов.

Во-первых, Китай – крупнейший рынок для основных экспортных товаров стран Центральной Азии (нефть, природный газ, уран и цветные металлы). Например, на Китай приходится более 2/3 экспорта газа из Туркменистана и более половины экспорта урана из Казахстана.

Во-вторых, Китай – крупнейший инвестор и кредитор стран региона. По данным за 2019 г., страны Центральной Азии должны Китаю более $22 млрд, из которых более 50% приходятся на Казахстан. По данным Министерства коммерции КНР, в 2018 г. объем накопленных прямых китайских инвестиций в страны Центральной Азии составляет $14,7 млрд.

В-третьих, Китай активно работает в разных форматах двусторонней и многосторонней дипломатии, развивает Шанхайскую организацию сотрудничества.

В-четвертых, совместная борьба с терроризмом также укрепляет позиции Китая в Центральной Азии, тем более, что для него интересы безопасности в контексте «уйгурской проблемы» – самые приоритетные. Китай оказывает финансовую, организационную и методическую помощь силам специального назначения и правоохранительным органам Центральной Азии, регулярно проводит совместные антитеррористические учения, предоставляет информацию о лицах, подозреваемых в терроризме, оказывает военно-техническую помощь.

В то же время, есть и целый ряд препятствий для усиления позиций Китай в Центральной Азии. Во-первых, в некоторых странах Центральной Азии существуют устойчивые антикитайские настроения, которые имеют давние исторические корни и периодически подогреваются заинтересованными в нестабильности политическими силами.

Во-вторых, серьезные трудности для развития отношений с Китаем создают неэффективность значительной части китайских инвестиций и коррупционные скандалы вокруг китайских проектов. Пример проекта строительства LRT в Астане прекрасно иллюстрирует эту проблему.

В-третьих, на фоне пандемии коронавируса наблюдается снижение активности КНР в рамках инициативы «Пояс и Путь», через которую были реализованы многие инфраструктурные проекты. Очевидно, что Китай будет постепенно сокращать свои инвестиции в регион на фоне собственных экономических проблем.

Будущее отношений Китая и Центральной Азии

То, как будут развиваться отношения стран Центральной Азии, зависит от нескольких факторов. С одной стороны, эти страны переживают период «Большой трансформации». На фоне роста населения и смены экономических моделей в регионе продолжается урбанизация. Увеличилась мобильность населения, расширилась внешняя и внутренняя миграция, стремительно трансформируются этнические и религиозные идентичности. Эти изменения требуют от руководства стран Центральной Азии серьезных организационных и финансовых усилий, поэтому они постоянно ищут помощь от внешних игроков.

Пресловутая «многовекторность» внешней политики стран Центральной Азии – это попытка получить максимум внешней помощи для решения внутренних задач. Странам региона на данный момент нужна помощь в строительстве транспортной и социальной инфраструктуры, создании рабочих мест, новых производств и энергетических мощностей, повышении качества образования и медицинского обслуживания. Зачастую неудовлетворенными остаются базовые потребности населения в чистой воде, лекарствах, комфортном жилье и так далее. С другой стороны, подход Китая весьма прагматичен.

Интересы Китая в Центральной Азии связаны с тремя основными факторами: безопасность, ресурсы и логистика. Многие локальные вопросы их интересуют в гораздо меньшей степени.

Например, китайцы готовы вкладывать деньги в системы безопасности и борьбу с терроризмом, однако ограниченно участвуют в создании новых рабочих мест. Они готовы профинансировать строительство сотен километров трубопроводов для экспорта в Китай нефти и природного газа, но не готовы вкладываться в газификацию городов и сёл в регионе. Пекин готов построить транзитные коридоры для поставок товаров в Европу, однако не стремится развивать локальные транспортные сети для удаленных районов центральноазиатских стран.

Будущее отношений Центральной Азии с Китаем зависит от того, потеряет ли он в ближайшие годы интерес к региону. Пока такой сценарий развития событий весьма вероятен, так как Китай все больше ввязывается в борьбу за глобальное лидерство и уделяет внимание отношениям с США, Индией, Японией и Европой. Возможно, уже скоро мы увидим над Центральной Азией лишь тень улетающего дракона.

Артем Данков, кандидат исторических наук, доцент кафедры мировой политики Факультета исторических и политических наук Томского государственного университета