Китай хочет наказать Южную Корею за размещение ПРО США - эксперт

Отношения Китая и Южной Кореи стремительно портятся по фоне решения официального Сеула разместить на своей территории систему противоракетной обороны (ПРО) США THAAD. Корреспондент «Евразия.Эксперт» поговорил со старшим научным сотрудником Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, ведущим научным сотрудником Института Дальнего Востока РАН Василием Кашиным, чтобы выяснить как именно Пекин реагирует на размещение ПРО США, и каковы будут последствия для Южной Кореи и Евразийского региона.

- Василий Борисович, как Вы оцените текущие политические отношения между Китаем и Южной Кореей?

Политические отношения были серьезно осложнены еще в прошлом году вследствие решения Южной Кореи и США о размещении на юге Корейского полуострова системы THAAD[1]. Южной Корее не удалось снять китайскую озабоченность в связи с этим шагом.

В результате Китай в конце прошлого года начал предпринимать ряд мер экономического характера с целью наказания южнокорейской стороны.

Это выразилось, прежде всего, в неформальных ограничениях. Никакие формальные санкции не объявлялись, но южнокорейский бизнес столкнулся с неформальными ограничениями и проблемами в Китае – прежде всего, с увеличением числа разного рода инспекций в отношении южнокорейских компаний, таких как, например, Lotte Group.

Lotte предоставила земельный участок для размещения комплекса THAAD. На ее объекты, которых в Китае много, обрушились налоговые, пожарные, трудовые, экологические и все другие инспекции. Начались проблемы с заключением договоров, юридические проблемы, снижена интенсивность переговоров. Китайцы в полной мере продемонстрировали свою озабоченность и готовность предпринимать ответные меры.

Кроме того, впоследствии эта история может отразиться и на взаимодействии по проблематике Северной Кореи, потому что китайцы не видят большого смысла идти навстречу Южной Корее и США, если их собственные интересы игнорируются. Взаимодействие продолжается, но уже видно – и это проявляется с середины прошлого года – что добиваться сотрудничества со стороны китайцев становится все труднее.

- Какие еще действия может предпринять Китай для усиления давления на Южную Корею?

- Я думаю, что сейчас главная надежда Китая связана с тем, что благодаря южнокорейскому внутриполитическому кризису в этой стране может произойти смена руководства, смена правящей партии.

И китайцы всерьез рассчитывают на то, что новое южнокорейское руководство займет другую позицию и по вопросу отношений с Китаем, и по вопросу отношений с Северной Кореей, и по вопросам размещения комплекса THAAD.

С запуском процедуры импичмента [президента Южной Кореи] Пак Кын Хе у них снова появляется надежда переиграть эту ситуацию. И я думаю, что сейчас они будут просто поддерживать определенный уровень давления, которое уже оказывается, но в то же время они будут стремиться к развертыванию диалога уже с новым руководством, чтобы добиться своих целей. А их цели – это, как минимум, отказ от планов размещения системы THAAD, а в дальнейшем – некое ослабление японо-американо-южнокорейского военного союза.

- Как Южная Корея может ответить на давление с китайской стороны?

- Южная Корея имеет более ограниченные возможности для ответа просто потому, что является гораздо менее крупной экономикой, чем Китай. При этом южнокорейская экономика уже очень сильно интегрирована с китайской. Китай для Южной Кореи – с большим отрывом главный торговый партнер. Китай является важным элементом многочисленных производственных цепочек, в которые включена Южная Корея.

Южная Корея имеет ограниченные возможности по нарушению своих отношений с Китаем и не может позволить себе бросить по-настоящему серьезный вызов КНР, игнорировать китайские стратегические интересы.

Действия южнокорейцев были связаны с тем, что они, во-первых, надеялись убедить китайцев, что система THAAD не нанесет им большого ущерба. Для этого предполагалось дать Китаю определенное неформальное заверение, например, касавшееся сектора обзора радиолокационной станции, входящей в состав этого комплекса.

Они пытались на неформальном уровне выдвинуть ряд идей, которые должны были уверить китайцев, что это не будет направлено против них. Но в то же время они [власти Южной Кореи – прим. «ЕЭ»] сталкивались с давлением со стороны США. То есть они оказались в довольно неудобной ситуации, когда на них давили с двух сторон. Они не до конца оценили степень жесткости китайской реакции, когда принимали это решение.

Поэтому я думаю, что они могут мало чем ответить просто потому, что у Китая гораздо больше рычагов давления на них, а не наоборот. Через некоторое время в той или иной степени они будут вынуждены искать с китайцами примирения и идти на уступки.

- Какие, по вашему мнению, перспективы развития ситуации в регионе в связи с избранием президентом США Дональда Трампа?

- Д. Трамп, судя по тому, что мы видим, нацелен на проведение рейгановской политики в отношении Китая, то есть он предполагает серьезное усиление военного и политического давления на КНР.

В этих целях Трамп пойдет, по всей видимости, на значительное укрепление военной составляющей американских союзов с Японией и Южной Кореей, тем более, что это единственные по-настоящему надежные партнеры в регионе.

Д. Трамп будет скорее заинтересован в том, чтобы демонстрировать крепость этого союза. Другое дело, что он зависит от своего электората и вынужден будет, по всей видимости, полностью демонтировать важнейший экономический проект администрации Б. Обамы, а именно –  Транстихоокеанское партнерство (ТТП). Но в остальном Д. Трамп настроен, я думаю, на тесное взаимодействие и наращивание американского военного присутствия в регионе.

- Россия также критиковала решение о размещении ПРО в Южной Корее. Будет ли Россия сотрудничать с Китаем по этому вопросу? Какова будет ее роль?

- Мы все время сотрудничаем. У нас взаимодействие по проблематике ПРО осуществляется на систематической основе еще с конца 1990-х гг. Иногда оно было более активным, иногда менее активным, но оно есть.

Конкретно система THAAD в Южной Корее угрозы для российских стратегических сил не несет. Во-первых, потому что Россия не имеет баллистических ракет средней дальности согласно договору 1987 г. и не имеет права их разрабатывать. А во-вторых, потому что районы размещения российских межконтинентальных баллистических ракет находятся очень далеко от Корейского полуострова. Да и лететь эти ракеты в США будут в обратном направлении – через Северный полюс.

Данная система против российских ядерных сил заведомо бессмысленна, но у России есть некие общие принципы политики по этой проблеме. Россия выступает в целом против приближения к своим границам объектов и сил американской противоракетной обороны. В связи с этим Россия тоже выступала со своей реакцией по этой проблеме.

Другое дело, что она не ввязывается настолько сильно в эту кампанию давления на Южную Корею. То есть мы выразили свое мнение, но мы не делаем ничего подобного тому, что делают китайцы просто потому, что это не затрагивает наши интересы существенным образом.

Беседовала Юлия Рулева

[1] THAAD (Theater High Altitude Area Defense) – американский мобильный противоракетный комплекс (ПРК) дальнего перехвата, предназначенный для поражения оперативно-тактических ракет (ОТР, дальность стрельбы до 1000 км) и баллистических ракет средней дальности (БРСД, до 3500 км) на высотах 40 -150 км и дальностях до 200 км. (Источник: Вестник ПВО).