Конкуренция между китайским и индийским проектом в Центральной Азии уже идет – казахстанский эксперт

В первой части интервью о деятельности Индия и Китая в Центральной Азии кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник казахстанского Института востоковедения им. Р.Б. Сулейменова Еркин Байдаров рассказал «Евразия.Эксперт» об интересах азиатских гигантов в регионе и об экономических аспектах взаимодействия Пекина и Нью-Дели со странами Центральной Азии. В продолжении интервью речь пойдет о том, как Китай и Индия помогают региону справляться с вызовами в области безопасности, чем отличаются их подходы в использовании «мягкой силы», и будут ли глобальные проекты Индии и Китая конкурировать в будущем.

- Господин Байдаров, как сегодня Китай и Индия действуют в гуманитарной сфере в ЦА? В чем заключаются основные достижения этих стран в вопросах гуманитарного сотрудничества с другими странами?

- В настоящее время и Китай, и Индия выстраивают широкое поле для диалога с заинтересованными участниками, в котором важную роль будут играть гуманитарные проекты, направленные на развитие и взаимодействие, в том числе и на уровне народной дипломатии.

Можно ожидать усиления использования механизма «мягкой силы» как Китаем, так и Индией. И это также будет становиться одним из важных элементов политической дипломатии данных стран.

И Китай, и Индия весьма активно и достаточно продуктивно используют данный фактор. Наследие Конфуция и Будды, Махатмы Ганди и принципа ненасилия в целом, йога и кун-фу, традиционная китайская и индийская философия, медицина, практики оздоровления и питания и многое другое – все это элементы культурных матриц обеих стран-цивилизаций, которые имеют большой потенциал для распространения и не требуют приложения особых усилий. При условии же грамотного менеджмента и адаптации к современности они становятся мощным фактором влияния, поскольку одновременно являются и элементом мирового культурного наследия.

Основные действия Китая в гуманитарной сфере в Центральной Азии связаны с деятельностью Институтов Конфуция.

Так, в Казахстане действуют 4, в Кыргызстане – 3, в Таджикистане и Узбекистане – по 2 Института. Миссия Институтов Конфуция заключается в том, чтобы способствовать росту понимания Китая и китайской культуры во всем мире. Стоит отметить, что, по данным Министерства образования КНР, на начало октября 2015 г. в 127 странах мира действовало 476 Институтов Конфуция. При этом к 2020 г. планируется довести общее число Институтов в мире до 1000.

Поднебесная также выделяет правительственные гранты для обучения в вузах страны студентам из стран Центральной Азии. Здесь абсолютным лидером из стран региона является Казахстан. Так, казахстанцы по количеству иностранных студентов в Китае по состоянию на 2017 г. находятся на 9-ом месте – около 14 тыс. чел. Китай становится для многих молодых граждан региона очень привлекательным с точки зрения культуры, образа жизни, ценностей, конкурентоспособности, качества и цены предоставляемого высшего образования.

Индия также старается продвигать в странах региона свои гуманитарные проекты, прежде всего в социальной сфере. Стратегия Индии в Центральной Азии «Central Asia Connect Policy» предусматривает поддержку строительства современных больниц, университетов, центров по продвижению информационных технологий и электронных сетей.

Так, позитивным опытом сотрудничества стало открытие в 2014 г. в Фархорском районе на границе Таджикистана и Афганистана военного госпиталя, построенного при поддержке индийских инвесторов.

В Узбекистане при поддержке внешнеполитических и культурных учреждений Индии были открыты принципиально новые по своему характеру научно-исследовательские центры индологического профиля, заключено более 350 соглашений о научном сотрудничестве с рядом университетов и научных центров Индии. Проводятся различные мероприятия, способствующие распространению культурной и научной информации о достижениях Индии в различных областях знания.

При финансовой помощи индийской стороны в Узбекском университете информационных технологий состоялось открытие Центра по использованию мировых достижений в этой отрасли. Благодаря организации регулярной стажировки узбекских граждан в Индии на курсах новейших технологий и английского языка, ежегодно свыше 150 стажеров проходят бесплатное обучение в современных специализированных центрах Нью-Дели и других мегаполисов страны.

Для студенческой молодежи Узбекистана организована постоянная учеба по различным специальностям на уровнях бакалавриата, магистратуры и аспирантуры в крупнейших университетах Индии, проводимая по линии ICCR (Индийского совета по культурным связям). Посольство Индии и Индийский культурный центр им. Л.Б. Шастри нашли возможность оказать финансовую поддержку «Учебнику языка хинди для вузов», который явился первым фундаментальным учебным пособием по хинди на узбекском языке в истории узбекской индологии.

В начале 2018 г. в Казахском национальном университете им. Аль-Фараби состоялась презентация двуязычного казахско-хинди и хинди-казахского словаря, который также является первым фундаментальным учебным пособием по хинди на казахском языке в истории казахской индологии.

Еще во время «Первого Диалога Индия – Центральная Азия» в 2012 г. в Бишкеке заместитель министра иностранных дел Индии Едаппакат Ахамед заявил, что его страна собирается открыть в Бишкеке Индийско-Центральноазиатский университет, который будет специализироваться на обучении студентов в сферах информационных технологий, языкознания и менеджмента. Благодаря подобным проектам Индия сможет развивать многостороннее партнерство в областях совместных научных исследований. Как отмечала тогда экс-президент Кыргызстана Роза Отунбаева, «такое предложение выигрышно для нас. Мы не должны упускать такое предложение». Однако дальше слов эта действительно замечательная идея индийской стороны, к сожалению, пока не пошла.

- Центральная Азия обеспокоена террористической активностью в Афганистане и Пакистане. Что могут сделать Индия и Китай, чтобы помочь укрепить безопасность региона?

- Такие стоящие перед странами Центральной Азии вызовы в области безопасности, как терроризм, организованная преступность, торговля оружием и т.д., безусловно, актуальны. Но я бы не стал утверждать, что это привело к социальным и политическим беспорядкам, хаосу и нестабильности в регионе.

Да, была гражданская война в Таджикистане (1992-1997 гг.), межэтнические конфликты в Кыргызстане (2010 г.), террористические акты в ряде стран региона, однако политическая стабильность региона в целом не пострадала.

Естественно, эти проблемы никуда не исчезли, и руководство стран Центральной Азии уделяет им пристальное внимание.

Разгром ИГИЛ (запрещенная террористическая организация – прим. «Е.Э») в Сирии и уход отдельных групп террористов (среди которых есть выходцы из стран Центральной Азии) на территорию Афганистана, конечно же, вызывает настороженность. К сожалению, угрозы безопасности и стабильному развитию стран Центральной Азии, исходящие из нестабильного Афганистана, носят долговременный характер.

Для государств Центральной Азии урегулирование ситуации в Афганистане остается по-прежнему актуальной и важной задачей. Только снижение уровня военной составляющей и восстановление экономики позволят снизить уровень конфликтогенного потенциала внутри Афганистана и его влияния на центральноазиатский регион. Поэтому страны Центральной Азии очень надеются, что Индия и Китай помогут в том числе в решении этой задачи.

Приоритетом должно стать оказание целенаправленной экономической помощи Афганистану. В связи с этим роль Индии и Китая в данном вопросе будет иметь важное значение для всего региона. Следует отметить, что две ведущие страны региона – Казахстан и Узбекистан – имеют свои программы помощи Афганистану. С середины 2000-х гг. Астана и Ташкент накопили значительный опыт участия в реализации совместных проектов восстановления Афганистана, в частности в сфере дорожного строительства и ремонта дорог, электроэнергетики, строительства железных дорог, горнодобывающей промышленности, образования, обмена специалистами. В решении так называемого афганского вопроса странам следует работать в одной связке.

Как известно, Индия всегда поддерживала и поддерживает правительство Афганистана, за исключением талибов («Движение Талибан» – запрещенная в РФ террористическая организация – прим. «Е.Э») из-за их приверженности террористической деятельности и связей с Пакистаном. Индия участвует в процессе реконструкции в Афганистане, выступает за мирное урегулирование афганского вопроса и отстранение экстремистов и террористов от власти.

Официальный Пекин призывает включить афганский «Талибан» в процесс примирения, что вызывает тревогу у Индии.

В свою очередь, Афганистан готов более тесно сотрудничать с Пекином в контексте инициативы «Один пояс – один путь». Активное включение Афганистана в этот проект могло бы снизить террористическую угрозу и помочь решить многие задачи социально-экономического развития этой страны.

Страны Центральной Азии заинтересованы в нормализации отношений между Индией и Пакистаном. Вступление в ШОС ставит перед ними ряд обязательств, включая борьбу с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом.

- Чем китайский подход к использованию «мягкой силы» отличается от подхода Индии?

- Китай и Индия как крупнейшие быстро развивающиеся экономики мира необходимо рассматривать не только с точки зрения их экономических показателей, а как пример динамично развивающихся экономик, способных уже сегодня вносить существенные коррективы в систему международного развития.

Китай и Индия – это страны с исключительно мощным запасом культурной идентичности. Данный аспект потенциально позволяет данным странам-цивилизациям безболезненно для своего развития, исключительно активно и широко использовать механизмы «мягкой силы».

В начале XXI в. Индия активизировала использование «мягкой силы» во внешнеполитической деятельности. Главным девизом «мягкой силы» во внешней политике Индии является тезис «сила аргумента против аргумента силы», в котором ярко виден принцип «практической» индийской философии – ахимсы (ненасилия). Во внешней политике Индии прослеживается новое прочтение и внедрение гандистских идеалов в стратегию внешнеполитического развития Индии.

Ключевой элемент «мягкой силы» современной Индии – формирование образа крупнейшей демократии незападного типа и развитие интеграционных проектов.

Интересно, что многообразие проявлений «мягкой силы» Индии можно представить в трех образах, первый из был представлен выше. Другие два связаны с традициями и ориенталистской экзотикой средневековой и колониальной Индии, а также с объективными трансформациями современной Индии, развитием информационных технологий, стремительным изменением окружающей среды и образа жизни большинства населения. Этот образ проявляется в развитии электронных технологий, моды, масс-медиа и кинематографа (Болливуд).

Расширенному воспроизводству «мягкой силы» Индии в мире способствует сам Премьер-министр Индии Нарендра Моди, прекрасно понимающий необходимость баланса традиций и инноваций. Так, Моди часто говорит о йоге, все больше популяризируя этот культурный феномен, причем он активно делится этим на своих страницах в Twitter’e и Facebook. Налицо взаимосвязь древнеиндийских культурных корней и современных технологий.

- В чем отличие китайского подхода?

- Китай же, как и Евросоюз, использует «мягкую силу» прежде всего для продвижения своих экономических интересов в Центральной Азии.

Однако Китай в значительной степени делает ставку на официальные каналы, а не на структуры гражданского общества. Пекин стремится обеспечить свои экономические интересы в регионе во многом путем снятия культурно-языковых барьеров, обращая внимание на развитие в регионе китайского языка, своей культуры и образа жизни.

В развитии «мягкой силы» в Центральной Азии руководство Китая в значительной степени привносит ценностный подход с базой в виде традиционной культуры. И неслучайно Си Цзиньпин призывает опереться на китайскую культуру, шире открыв платформы и средства для ее внешней пропаганды.

- В то время как Китай «окружает» Индию с помощью своего проекта «Один пояс – один путь», у Индии появился свой трансконтинентальный план – «Транспортный коридор Север – Юг» (North-South Transport Corridor). Может ли этот проект Индии конкурировать в будущем с китайским?

- Проект «Один пояс – один путь» имеет четкую направленность на Центральную и Западную Азию, Центральную и Восточную Европу (и далее всю Европу), а также на Юго-Восточную Азию.

В ноябре 2013 г. было объявлено об ускорении взаимосвязи инфраструктуры между соседними странами, а также о содействии строительства «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути XXI в.» Для этих целей было создан Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ). В сентябре 2014 г. «Шелковый путь» был продлен до Южной Азии с перспективой на Ближний Восток.

Согласно оценкам известного американского политолога Фрэнсиса Фукуямы, если ожидания китайского руководства относительно проекта «Один пояс – один путь» оправдаются, это изменит всю Евразию от Индонезии до Польши.

Индия не выступает против каких-либо проектов соединения/сопряжения в Азии, включая проекты Китая. У Индии есть возражения только по поводу тех проектов транспортных коридоров, которые нарушают суверенитет и территориальную целостность Индии. Речь идет о китайско-пакистанском экономическом коридоре (CPEC), проходящем через оккупированный Пакистаном Кашмир, который Нью-Дели рассматривает юридически как часть Индии.

Тем не менее Индия присоединилась к Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций (АБИИ), предоставив кредит в размере $100 млн для совместного финансирования участка Шоркот-Ханевал автомагистрали М-4 в Пакистане, $27,5 млн для пограничного проекта между Узбекистаном и Таджикистаном, а также $300 млн для гидроэнергетического проекта «Тарбела-5» в Пакистане. Это означает, что Индия уже является частью проектов «Один пояс, один путь» и CPEC.

«Транспортный коридор Север – Юг» представляет собой мультимодальный коридор протяженностью 7200 км. Это торговый путь от Индии до России, связывающий между собой Индийский океан, Персидский залив и Каспийское море. По нему товары будут транспортироваться из порта Джавахарлал Неру и порта Кандла в западной части Индии до порта Бендер-Аббас в Иране, а затем – по автомобильной и железной дороге через Баку в Москву, Санкт-Петербург и дальше. В перспективе второй маршрут может быть проложен вдоль западного побережья Каспийского моря и по новой железной дороге, соединяющей Казахстан, Туркменистан и Иран. Построенный с международным участием коридор позволит снизить цену и время, необходимые для транспортировки грузов между Мумбаи и Санкт-Петербургом. Предполагается, что этот маршрут станет драйвером торговли в регионе, который быстро интегрируется и развивается. Новый маршрут будет на 30% дешевле и на 40% короче, чем существующие в настоящее время исключительно морские пути.

«Транспортный коридор Север – Юг», а также связанные с ним проекты обеспечивают Индии более легкий путь в самый центр Евразии, который при этом идет в обход Пакистана. Это очень привлекательно для Нью-Дели, особенно если учесть, что Китай занимается реализацией своего экономического коридора «Китай – Пакистан».

Сейчас много говорят, что «Транспортный коридор Север – Юг» будет представлять собой вызов для инициативы Китая «Один пояс, один путь». Однако в реальной жизни эти две инициативы прекрасно дополняют и подпитывают друг друга.

По намерениям и целям эти проекты очень трудно отделить друг от друга. Поэтому выгоды здесь могут быть только обоюдные.

У Индии сегодня тоже есть проекты, претендующие на некую глобальность – это новый проект «Азиатско-Африканский коридор роста», сформулированный премьер-министом Н. Моди совместно со своим японским визави Синдзо Абэ.

Я соглашусь с мнением известного узбекского эксперта и своего друга Бахтиёра Эргашева, что уже сегодня Индия и Китай предлагают свои проекты, которые можно назвать новыми моделями глобализации, но с принципиально отличающимся экономическим, а в дальнейшем и политическим взаимодействием.

Если говорить о возможности конкуренции индийского и китайского проектов в будущем, то надо помнить, что диалектические процессы еще никто не отменял. Развития без движения вперед быть не может. Поэтому конкуренция будет, она уже идет.