Молдовенизм может стать решением проблемы Приднестровья – эксперт

В июле в Молдове состоятся досрочные парламентские выборы. Страна готовится к ним в условиях активного влияния со стороны Румынии. Почти четверть граждан республики имеют румынские паспорта, а президент Майя Санду уже в первые дни своего правления заменила молдавский язык на румынский на своем сайте. Лидер партии социалистов Игорь Додон призвал левые силы объединиться, чтобы противостоять внешнему давлению и сохранить молдавскую идентичность. Политические возможности и ограничения молдовенизма в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал старший научный сотрудник ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова Дмитрий Офицеров-Бельский.

– Дмитрий Владимирович, посол Румынии в Молдавии Даниэл Ионицэ недавно заявил, что молдаван нужно вакцинировать не от коронавируса, а от «примитивного молдовенизма и тех чувств, которые они испытывают к Румынии, унаследованных от советских времен». Можно ли ожидать развития молдовенизма как реакции на попытки активного влияния Румынии на ситуацию в Молдове?

– Вопрос это давний, и ничего нового, наверное, не произошло. И еще очень долго, к сожалению, у этого вопроса разрешения не будет. Дело в том, что в Молдавии есть люди, обладающие румынской идентичностью (та же самая Майя Санду), которые считают себя румынами и не признают молдавскую идентичность в себе в принципе, но очень многие люди обладают двойной идентичностью, которая может быть и молдавской, и румынской – принципиального противоречия здесь нет. А есть люди, которые считают молдаван и румынов двумя разными нациями, которые просто говорят на одном языке.

То, что румынский посол позволяет себе такие заявления, свидетельствует о двух вещах – во-первых, о его плохой дипломатической подготовке (можно говорить и о хамской натуре, и прочем), а во-вторых, о том, что для румынских политиков зачастую такие выражения и такое отношение к молдаванам являются достаточно привычными уже на протяжении очень и очень долгого времени.

Примерно в таком же духе говорили румыны о молдаванах после того, как Румыния, воспользовавшись ситуацией, оккупировала территорию Бессарабии, которая раньше была в составе Российской империи, в 1919 г. С тех пор румыны проводили на территории Молдавии колониальную политику «румынизации» молдаван. Причем, сами румыны – этнос молодой и синтетический, который сформировался из молдаван, румыноязычных трансильванцев и прочих. Таким образом, была создана искусственная идентичность с во многом искусственной историей, которая восходит не к кому-нибудь, а к самим римлянам.

Речь идет о попытках культивирования римского наследия, искусственного вычищения славянских корней, которые составляли некогда почти половину румынского словаря, замене их синонимами романского происхождения.

Как историк, который хорошо со студенческих времен знает латынь, могу сказать, что современный румынский язык приближен к латыни как никакой другой романский язык. Даже если взять итальянский, то от традиционной латыни он отличается больше, чем румынский, и сделано это было вполне искусственно.

После короткого перерыва, когда Молдавия стала частью Советского Союза, румыны снова вернулись в Молдавию и вели себя уже как откровенные колонизаторы и оккупанты.

На самом деле население Молдавии хорошо помнит, что для румын они всегда были вторым сортом. А что касается молдавской элиты, то здесь есть еще один интересный аспект – они опасаются того, что придут румынские администраторы, румынский бизнес и фактически лишат молдавскую элиту всех возможностей и ресурсов.

- Возможен ли в республике подъем чувства национального самосознания? При каких условиях?

– Я думаю, что процесс все-таки идет, пусть и медленно, но идет в противоположном направлении. Старое советское поколение, которое еще в 1989-1991 гг. выступало за независимость Молдавии и за объединение с Румынией, имело необыкновенное воодушевление по этому поводу. А сейчас те же самые люди, уже пенсионного возраста, очень скучают и ностальгируют по Советскому Союзу.

К сожалению, прошлого уже не вернуть, и именно так они к этому и относятся – «увы, прошлого мы уже не вернем, а ведь было намного лучше». Но это поколение уходит, а молодое поколение – это поколение, имеющее румынские паспорта, по которым они ездят по Европе и трудоустраиваются. Они уже живут несколько иной жизнью.

Кроме того, не стоит забывать о колоссальной молдавской диаспоре в Европе, и эти люди уже предпочитают себя ассоциировать не с Молдавией, а с Румынией по многим причинам. Они приезжают туда уже с румынским паспортом – допустим, на заработки – и именно румынский паспорт дает им возможность легко ездить, трудоустраиваться в ЕС и прочее. Именно они под 100% дают на голосовании Майе Санду, как это было на президентских выборах.

– А может ли молдовенизм, если это реальная тенденция, обрести воплощение в лице политической идеологии или партии?

– Тенденция тут скорее к румынизации. Идеологию молдовенизма пытались создавать при Воронине, но делали это на базе левой (коммунистической) идеологии. Потом эту же логику продолжал Додон, но я бы не сказал, что делал он это активно.

– Насколько потенциально влиятельным может быть молдовенизм? Какая часть общества может поддерживать эту программу?

– Если говорить про молдавскую идеологию, то это может быть молдавский национализм, например, но тогда нужна тактика, которую применяют украинцы, намеренно взращивающие украинский национализм. Что украинцы сделали в первую очередь? Они отрубили для украинцев доступ к «ВКонтакте» еще в 2014 г. Для чего это делалось – чтобы дерусифицировать.

Что касается отношений молдаван и румын, то они в какой-то степени похожи на русско-украинские отношения. Это свои же соотечественники, можно сказать, просто немножко другие. Даже языковая разница у молдаван и румын, в отличие от русских и украинцев, отсутствует, но зато молдаване могут говорить еще и на русском языке, что имеет место быть и во взаимном общении.

Идеологию можно построить именно на дерумынизации, на конфликте, а в Молдавии никто на конфликт не пойдет, но других вариантов я просто не вижу. Если говорить о том, что можно было бы сделать в качестве альтернативы румынизму и как основу своеобразного молдовенизма – молдаване должны согласиться со своей двойственной идентичностью (то есть, «мы румыны, но мы другие»). Немцы тоже говорят на одном языке с австрийцами, но последние от этого не становятся немцами и не собираются ими быть, потому что у них есть своя богатая история, в которой много всего замечательного.

Если делать упор на молдавскую историю как историю совершенно отдельную (а такие попытки, кстати, есть), то это один момент, а в современном контексте молдовенизм может быть поддержан только расширением тактики применения русского языка как языка межнационального общения.

Идея о связи левого и правого берега Днестра тоже должна базироваться на том, что мы никогда не будем румынами, тогда как раз и приднестровский вопрос может разрешиться.

Когда мы говорим о Молдавии, о Приднестровье мы почему-то забываем, а ведь Приднестровье – это то место, где люди почти всегда преимущественно говорят на русском языке, это люди русской культуры. Русский язык наукоемкий, это язык великой культуры, язык технологий. То есть, эта связь может быть очень полезна для молдавского народа, я бы сказал, что это дает молдаванам шанс выйти в более широкое измерение, другой глобальный контекст. Если мы посмотрим, в Средние века все документы, все делопроизводство в Молдавии велось на русском языке. Русский был языком Великого княжества Литовского, соседнего государства.

Генетические тесты показывают, что на самом деле молдаване и румыны очень сильно различаются, но при этом молдаване генетически очень близки к соседним украинцам, то есть, по сути дела, в какой-то степени – румынизированные славяне. Эта двойственность и связь с Россией может быть своеобразной прививкой от растворения в Румынии и превращения Молдавии, грубо говоря, в румынскую колонию.

Еще я хотел бы подчеркнуть факт, который часто не учитывается: Румыния не так уж сильно стремится присоединить к себе Молдавию. Очень часто воспринимается как нечто естественное, что Румыния этого хочет, а вот молдаване – некоторые хотят, а некоторые – нет. Но для румынских элит здесь тоже есть определенный нюанс.

Если мы берем сферу энергетики, то в Румынии, например, при выработке электроэнергии платится углеродный налог, и стоимость электроэнергии на 20% выше. Некоторые производства также регулируются с помощью экологических стандартов и прочего. Сельхозпроизводство регулируется по нормам Евросоюза: есть такая практика, например, когда вместо хмеля человека заставляют выращивать рапс.

В этом смысле Молдавия и даже Приднестровье, у которых очень плотные контакты с румынами, являются своеобразной «серой зоной». Вроде бы это почти своя территория, достаточно лояльная, население говорит на одном и том же языке, то есть коммуницировать очень легко, инвестировать тоже легко (в Молдавии дефицит инвестиций), и никаких ограничений, как в соседнем ЕС и как у самих румын. Все это создает достаточно неплохие возможности по инвестированию Румынии в соседнюю Молдавию, и этот процесс в ближайшее время будет нарастать.

Румынские инвестиции пойдут в соседнюю Молдавию, что будет способствовать дальнейшей румынизации. Поэтому румыны и не торопятся совершенно. Они знают, что рано или поздно к этому придет (лет через 20-30, например). Много ли это? Не знаю, потому что с момента крушения Советского Союза 30 лет уже фактически прошло, так что еще лет 20 – не проблема. Какой-то альтернативы этому сценарию я пока что не вижу.

Беседовала Мария Мамзелькина