06 июня 2017 г. 08:02

На Белорусской АЭС учли ошибки Фукусимы – эксперт

/ На Белорусской АЭС учли ошибки Фукусимы – эксперт

Строительство Белорусской АЭС сегодня является, пожалуй, главным яблоком раздора между Беларусью и ее прибалтийскими соседями. Литва выступает категорически против возведения атомной станции, которая, по ее мнению, несет в себе ядерную угрозу. С точки зрения Беларуси, соседи политизируют проблему, ведь соблюдаются все меры предосторожности и выполняются требуемые стресс-тесты. Какие технологии обеспечат безопасность на БелАЭС? Будут ли учтены ошибки АЭС Фукусима-1 при строительстве станции? Что в будущем ждем атомную энергетику? Об этом в интервью корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал главный редактор портала Atominfo.Ru Александр Уваров.

- Белорусская АЭС – это проект АЭС нового поколения 3+. Расскажите, пожалуйста, что это означает?

- В поколении 3+ учтены требования к безопасности, которые появились после аварии на японской Фукусиме, чтобы подобная авария не повторилась. Кроме того, у этих реакторов, как правило, более высокая мощность, чем у просто третьего поколения и всех предыдущих. К ним также добавлены дополнительные системы безопасности, в частности новые материалы.

Они не называются четвертым поколением, потому что к нему уже определены требования – они очень высокие, и работа над реакторами четвертого поколения только ведется. 3+ – это верх эволюции третьего поколения.

- Какие новые технологии используются при строительстве БелАЭС?

- Одна из важнейших вещей – это ловушка расплава в наших реакторах 3+. Мы предпринимаем все необходимые меры для того, чтобы избежать тяжелых аварий на атомных станциях. Но если все-таки она случается (корпус, в котором находится ядерное топливо, протек, и расплавленное топливо нашло выход), что тогда делать? Чтобы оно не расползалось по станции, мы делаем специальное устройство, которое подставляем под корпус реактора, и в него попадает расплавленное топливо. В этом случае мы гарантируем, что топливо не выйдет за пределы даже энергоблока, останется локализованным.

На Фукусиме была именно такая ситуация. Японцы были уверены, что у них все хорошо, но случился форс-мажор: расплавилось топливо в трех энергоблоках. Сейчас японцы уже шесть лет ищут, где оно находится. Запускают роботов, которые сами по себе очень сложные, потому что они работают под водой, ползают по энергоблокам – там сильные радиационные поля.

Поэтому мы говорим, что тяжелой аварии у нас не будет, но, так как мы – люди, а не Господь Бог, на случай аварии используем дополнительную защиту. Это решение применяется и в наших, и в французских реакторах этого поколения.

- То есть это новая технология, которая сейчас только начинает использоваться?

- Конечно. На бытовом уровне это достаточно легко представить. Представьте кастрюлю, в которой есть что-то горячее. Если кастрюля протечет, мы подставляем тазик. Проблема в том, что у нас в «кастрюле» не вода. В случае аварии будет кориум (расплав) – это смесь ядерного топлива с конструкционными материалами при огромных температурах. Оно жидкое, и проест как «кастрюльку», так и «тазик».

Были широкие научные работы, как правильно подобрать материал, из которого будет сделана ловушка расплава. Этот материал, во-первых, должен быть жаростойкий, во-вторых, такой, чтобы в ловушке расплава не получался новый реактор (в расплаве есть ядерное топливо, и если его собрать в одном месте, оно может неожиданно вспыхнуть и устроить ядерный взрыв). Поэтому материалы были очень серьезной задачей, и с ней справились. Но мы надеемся, что эти ловушки расплава никогда не понадобится использовать.

Важно еще обратить внимание на разницу мышления российских атомщиков и японских коллег. Японцы перед Фукусимой говорили: «Японская техника абсолютно надежна, авария у нас невозможна». Там были совершенно неприятные ситуации. Незадолго до событий на Фукусиме привезли роботов, которые могут работать в условиях ядерных аварий – просто, чтобы они были. Японский персонал забеспокоился: «Вы говорите, что японская техника безопасна, а сами думаете про аварию?» Роботов увезли.

Наш образ мышления отличается от японского. Мы уверены, что аварии не будет, но на всякий случай у нас есть дополнительные меры, чтобы последствия были нетяжелыми.

- Насколько серьезны инциденты на строительной площадке БелАЭС, о которых заявляли СМИ, особенно в Прибалтике и Польше?

- Сразу отвечу, что ничего серьезного там не происходит.  При строительстве любого крупного объекта происходят рабочие ситуации. Главная задача, чтобы они в итоге были правильно ликвидированы, и чтобы проект был выполнен так, как должно. Я прекрасно знаю, что происходит на этой площадке.

Большинство событий, о которых сообщают, – это мелкие рабочие инциденты.

Более серьезный момент – это корпус первого реактора. Могу сказать, что с нашей, российской точки зрения, корпус работоспособен, его можно использовать. Но принимая во внимание, что атомная энергетика для Беларуси – это пока острая тема из-за Чернобыля, было решено заменить этот корпус. Однако я подчеркиваю, что мы считаем его работоспособным, и вполне возможно, что он еще отработает на российском или другом проекте.

- Сейчас много говорят о проведении стресс-тестов на БелАЭС. Расскажите, пожалуйста, как их проводят?

- Это слово стало особенно модным после Фукусимы. Естественно, когда производят стресс-тесты, никто атомную станцию не трясет. Несколько специальных групп смотрят, какое серьезное и маловероятное внешнее событие может произойти на станции. Цунами в Островце вряд ли возможно. Может быть, например, резкое повышение уровня воды в реке, сильное землетрясение или ураган. Дальше смотрят, к чему это приведет, что выдержит станция.

Следующим шагом смотрят, каким образом можно отреагировать на это событие. Предположим, у нас в результате внешнего события отрублены провода, нет внешнего питания, блоки остановлены, дизеля по каким-то причинам вышли из строя. У нас в распоряжении есть определенное количество мобильной техники (генераторы, насосы). Сколько их? Как они будут действовать в этих условиях?

По результатам стресс-тестов выносится заключение, насколько станция готова к таким событиям, и в случае необходимости даются комментарии, что добавить. После стресс-теста, как правило, проводятся партнерские проверки: делается заключение, насколько глубоко были проведены стресс-тесты.

Это, по сути, анализ поведения атомной станции в условиях события, которое имеет очень малую вероятность, но которое может серьезно повлиять на работу АЭС. Такие проверки делали и раньше, просто после Фукусимы понравилось слово стресс-тесты.

- Уже известно, как будут осуществляться поставки ядерного топлива на АЭС, и как будут утилизироваться отходы?

- Это зависит от условий контракта. Есть правительственное соглашение, в соответствии с которым мы, Россия, гарантируем поставку Республике Беларусь ядерного топлива, а также гарантируем, что заберем облученное топливо для переработки в Россию.

В коммерческом контракте будут описаны условия. Может быть, в условиях будет написано, что Беларусь в будущем будет брать топливо у третьей стороны – это теоретически возможно. На данный момент альтернативы российскому топливу действительно нет. Но в будущем, конечно, никто не знает, что будет. Может китайцы научатся делать хорошее топливо и будут дешево его продавать.

- А как Россия сегодня утилизирует свои радиоактивные отходы?

- Наше облученное топливо будет подвергаться переработке на радиохимических заводах, которые находятся далеко от Республики Беларусь на восток – в Железногорске (Красноярский край), Северске (Томская область).

При переработке облученного топлива из него извлекается сырье и материалы, пригодные для возвращения в ядерный реактор. Далее это возвращается в ядерный топливный цикл. Сейчас Россия находится на этапе освоения этой технологии. Частично мы уже это реализовали. Для реакторов того типа, что строится в Беларуси, переработка первой партии облученных сборок произошла совсем недавно. Мы выходим потихоньку на то, чтобы делать это в промышленных масштабах. Когда облученное белорусское топливо, или ОЯТ (отработавшее ядерное топливо – прим. «ЕЭ»), появится и будет доступно для перевозки, у нас уже будет эта технология в промышленных масштабах.

Некоторое время по технологии облученные сборки все равно будут находиться на станции. Когда облученную сборку выгружаешь из реактора, она еще горячая и весьма радиоактивная. Всегда по технологии ее ставят в бассейн выдержки, который находится на станции. В нем топливо немного остывает – это, как правило, несколько лет. Первый энергоблок планируется пустить в 2019 г. Первое облученное топливо появится года через три, еще столько же оно может стоять в бассейне – это усредненные цифры. Соответственно, после 2025 г., я думаю, встанет вопрос об отправке.

Но многое будет зависеть от условий контракта, от решения Беларуси. Беларусь – заказчик и эксплуатирующая организация. Многие вещи определяет именно Беларусь, а не Россия.

Мы даем проект, строим объект, готовы предоставить все необходимые услуги, но заказчик, Беларусь, должен сказать, что он хочет. Поэтому на многие вопросы может ответить только Минэнерго Беларуси, которое пока, как я понимаю, ведет переговоры.

- Сегодня существует тенденция отказа от атомной энергетики, в частности в Европе. Как вы оцениваете перспективы? Возможно ли это?

- Не все так просто даже в европейских странах. По большому счету в последнее время отказалась только Германия. У немцев своеобразное понимание жизни, и главное, что это очень богатая страна. Они в состоянии платить больше за электроэнергию, а немцы действительно боятся атомной энергетики. Сидит сытый бюргер за кружкой пива с баварскими сосисками, а ему говорят, что есть атомная станция, на которой может быть авария. Он естественно готов заплатить, чтобы ее не было.

Когда говорят о сокращении во Франции, надо отметить, что там особая ситуация. В 1973 г. был нефтяной кризис с арабами, когда те прекратили поставки нефти. Это вызвало резкий рост цены бензина в западном мире. После этого французы «рубанули шашкой» и сказали, что переведут всю энергетику на атом. У них фантастическая доля атомных станций общей генерации – 75%. Как оказалось, это тоже плохо, потому что атомная станция любит работать в режиме базовой нагрузки, когда ее мощность неизменна. А потребление зависит от многих вещей: ночью люди включают свет, днем нет. Поэтому объективно им нужно понизить долю атомных станций.

С другой стороны, Восточная Европа как раз атомную энергетику собирается развивать. «Росатом» собирается строить АЭС в Финляндии и Венгрии. Очень хотят построить свою атомную станцию поляки. Который год говорят об этом чехи, у словаков и румынов есть интерес. В Болгарии то хотят, то не хотят. Сосед Беларуси Литва тоже собиралась построить свою АЭС, но у нее не получилось.

Не в последнюю очередь потому что проводили референдум, и люди не поддержали строительство. Но главное, что они хотели, чтобы им кто-нибудь построил АЭС за свои деньги. Беларуси при всех дружественных отношениях мы строим в кредит. Есть надежда, что этот кредит вернут. Литовцы хотели станцию в подарок.

- А возобновляемые источники энергии - смогут ли они заменить атомную энергетику?

- Этот вопрос вызывает много неоднозначной реакции. К сожалению, они себе подпортили репутацию. Проводится довольно агрессивная реклама, что только возобновляемые источники энергии чистые, экологичные, безопасные.

Но их делают в Китае. Первое, что можно увидеть в Китае – это смог. Он образуется от производства, в том числе солнечных панелей, лопастей ветряков. Поэтому эти источники в работе может и чистые, но в производстве нет. Просто производство перенесено в Китай. Как говорится, ни один европеец при создании ветряков не пострадал. Правильно, но пострадали китайские дети.

С другой стороны, определенную долю возобновляемой энергетики можно иметь. Крыши домов напрашиваются на солнечные панели. В каких-то местах можно поставить ветряки. Вопрос в том, что на 100% переводить энергетику на возобновляемые источники нельзя. Они очень не устойчивы: солнце ночью не светит, ветряк работает только при ветре. Они потребуют средства накопления энергии – аккумуляторы, а производство аккумуляторов – это тоже очень грязная работа. Дальше встает вопрос утилизации аккумуляторов, в которых много токсичных веществ. Кроме того, они иногда взрываются.

Поэтому я не против возобновляемой энергетики, но у нее должно быть свое место, она не может заменить все. Если под ветряки, солнце, биомассу, опилки отвести разумно рассчитанный процент, это будет мощная вещь. 


Беседовала Юлия Рулева

Комментарии
20 мая
РЕДАКТОРСКая КОЛОНКа

Москва сделала геостратегический выбор поддерживать Минск.

Инфографика: Силы и структуры США и НАТО в Польше и Прибалтике
инфографика
Цифра недели

₽300 млрд

вложил в белорусскую экономику российский бизнес по итогам 2023 г., на 8% больше, чем годом ранее – министр экономического развития России Максим Решетников