Соглашение о свободной торговле между ЕАЭС и Ираном может быть сорвано

19 мая в Иране состоятся президентские выборы. Нынешний глава Ирана Хасан Рухани планирует остаться в своей должности еще на один срок. Однако по мере приближения выборов на него обрушивается шквал критики со стороны конкурентов, в частности, обвинения в провале экономической политики. Удалось ли действующему президенту выполнить свои предвыборные обещания? Действительно ли иранская экономика в таком кризисе, как описывают кандидаты на пост президента? Какой курс выберет Иран в случае смены лидера? Об этом корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказала Нина Мамедова, кандидат экономических наук, заведующая сектором Ирана Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН, член ученого совета Института востоковедения РАН.

- Нина Михайловна, кандидаты в президенты упрекают Хасана Рухани в безработице, закрытии более пяти тысяч предприятий, невыполнении обещаний. Имеют ли под собой основания такие обвинения?

- Когда Рухани пришел к власти, в Иране вообще были отрицательные темпы [экономического] роста. Из того, что наметил Рухани, когда стал президентом в 2013 г., конечно, не могло все получиться. На мой взгляд, и его политика, и то, что удалось сделать, это, конечно, со знаком «плюс», потому что впервые после отрицательных темпов роста ВВП Ирана растет положительными темпами. В 2016 г. было уже больше 4%, прогнозы МВФ неплохие. Да, это не очень высокие темпы роста для Ирана, но для современного этапа, когда все страны снизили темпы роста экономики, они в тренде мирового развития.

Не все предприятия удалось восстановить. В период санкций большая часть предприятий была вынуждена закрыться, потому что они не получали необходимых компонентов для производства. Сейчас не только эти предприятия оживают – открываются новые. Может быть, это предвыборная кампания президента и его первого вице-президента [Эсхака] Джахангири, который тоже один из кандидатов. Они действительно сейчас открывают много новых предприятий по стране.

Оживление в экономике есть. Ожидали большего, потому что до этого цены на нефть были высокие. Сейчас удалось выправить положительный тренд развития даже в условиях низких цен на нефть. Ожидали приток прямых иностранных инвестиций, когда заключали в Вене СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий, 2015 г. – прим. «ЕЭ»). Это происходит не из-за экономической политики; пока мешает давление извне.

Возможность новых санкций не исключается, потому что остается неопределенной позиция [президента США] Дональда Трампа к Ирану. Если начнется новый виток санкций, никакие компании туда не пойдут.

Пока, тем не менее, пошли. Французские компании Peugeot и Citroën уже заключили контракты. У них совместная компания с Iran Khodro (крупнейшая иранская автомобильная компания), там уже налаживают производство. Многие компании перешли к контрактам. Приток небольшой: в прошлом году о десятках миллиардов не было речи, но сейчас это уже не $1-2 млрд, а в 2-3 раза больше. Это тоже индикатор того, что иностранный инвестор поверил, а если он пойдет в страну, то и свои предприниматели начнут больше вкладывать в производство.

- Кто является основными критиками Х. Рухани?

- Рухани критикует в основном консервативный сегмент: [Мостафа] Мир-Салим и [Мостафа] Хашемитаба. Даже [Мохаммад Багер] Галибаф, мэр Тегерана, критикует за уровень безработицы. Она еще велика, но прежде она была выше 13-15%. Сейчас она в рамках 10%. Много занятых в мелкорозничной торговле. Хотя она серая – люди социально заняты. То, что такой вид торговли оживает, тоже говорит об улучшении в экономике.

Главные претензии к Рухани в том, что страна не избавилась от нефтяной зависимости – это очень сложно. Иран привык закладывать 80% в бюджет от нефтяных доходов, а теперь их нет, поскольку цены другие.

Выбор только один – менять налоговую политику. Нужно либо усиливать налоговый пресс, либо предоставлять меньше льгот.

Я думаю, более реально отменять льготы. В Иране льготами пользуются в основном исламские фонды, вакфы. Поэтому намерение правительства изменить налоговую политику не может встречаться положительно определенными слоями. Фонды привыкли жить, фактически не уплачивая налогов. Вакфы по законам еще VII в. вообще не платят никаких налогов.

Тем не менее, страна справляется и выполняет свои социальные обязательства, пенсионная система не сокращается, каждый год увеличивается налоговый минимум – $480, с которого не платят налоги. Не во всех странах этот минимум есть.

Конечно, политику Рухани можно критиковать за нерешительность…

- В чем она заключается?

- Хотя бы налоговый пресс. Он не может пока это изменить. Но надо отдать ему должное. Весь иранский экспорт, в отличие от других стран, статистически делится на экспорт, отличный от нефти, и нефтяной экспорт. Впервые в 2016 г. иранский ненефтяной экспорт превысил импорт. Это уникальное явление для Ирана, которое означает, что он способен покрыть свой импорт продажей других товаров. Это главным образом промышленная продукция, сельскохозяйственной было не больше 20%.

- Насколько сохранение этой положительной тенденции будет зависеть от будущего лидера?

- Думаю, сильно. Иран хочет быть независимым и самостоятельным. Но в современных условиях развития мирового рынка быть от него независимым очень сложно. Тем более что валютные поступления Иран может получать только за счет экспорта либо своих энергоресурсов (нефти и газа), либо своей продукции. У Ирана, к сожалению, пока степень самообеспеченности собственными компонентами для промышленности невелика и зависит от импорта этих компонентов. Иранский импорт – это не импорт продовольственных товаров (есть совсем небольшая часть) или потребительских товаров. Более 70% – это закупки компонентов, необходимых для промышленности. 

Для того, чтобы развивать промышленное производство, получать необходимые валютные доходы с продажи нефти или газа, Иран должен не попасть опять под санкции. Ему необходим внешний рынок. Поэтому многое зависит от экономической политики тех людей, которые будут приходить к власти.

Консервативные силы будут рассматривать экономику сопротивления. Обеспечивать себя собственными ресурсами хорошо, но для этого нужно время, чтобы эти компоненты начать производить внутри страны. Если делать ставку на расширение внешних связей, то это не для консерваторов. Они будут больше говорить о необходимости опираться на собственные силы. Этого хотят все: и Иран, и Россия. Но на данном этапе у Ирана проблемы.

Иран понимает, что передовые технологии связаны больше с европейскими инвестициями. Поэтому ориентация на Европу, на расширение связей с США (хотят они или нет) будет свойственна кандидатам, которые придерживаются более либерального курса, которые не будут критиковать СВПД, возвращаться к разработке ядерных технологий, усиливать разработку ракетных технологий (хотя бы в меру). Рухани не против этого всего, но менее демонстративно это выражает. Джахангири и Рухани – это один блок.

Галибаф делает ставку на ликвидацию безработицы. Это беспроигрышная позиция, но безработицу можно преодолеть разными способами. Галибаф, как мэр Тегерана, тоже разумно подходит к политике. Именно в  Тегеране стопроцентно действуют иностранные компании, хотя это не прописано в законе о защите привлечения иностранных прямых инвестиций. Он исходит из разумных требований. Прошлые выборы он проиграл, но за него проголосовали около 20%.

Эбрахим Раиси, который сейчас считается основным соперником Рухани, возглавляет крупнейший в Иране вакф, у которого есть десятки промышленных и торговых предприятий, университеты, свой аэродром. Через него проходит половина торговли с Афганистаном.

Но вакф – это благотворительный фонд, который не платит налогов. Для него любая возможность ужесточения условий работы его предприятий может вызвать неудовольствие.

Я не уверена, что его экономическая программа будет оптимальнее и для Ирана, и для стран, которые готовы с ним сотрудничать, в том числе и для России. Это будет означать обращение больше к исламским принципам торговли.

- Проект создания Зоны свободной торговли (ЗСТ) между ЕАЭС и Ираном может затормозиться в таком случае?

- Возможно, ситуация сложная. Создание этой зоны будет означать элемент вступления Ирана в ЕАЭС. Здесь много «за» и «против». И «против» не с нашей стороны, а может и со стороны других членов ЕАЭС. В самом Иране, несмотря на критику экономической политики Рухани, ориентированной на Запад, сторонников вступления Ирана в ЕАЭС критикуют за то, что тогда Иран противопоставит себя Западу. ЗСТ явно будет шагом в сторону отношений с Россией.

- В январе 2017 г. по отношению к январю 2016 г. торговый оборот между Россией и Ираном вырос почти вдвое. Продолжится ли рост?

- Конечно, продолжится. В январе 2015 г. он был крайне незначительным, а сейчас перешли за $2 млрд. По сравнению с тем, что было раньше (более $4 млрд), возможности есть. В том числе мы строим электростанцию (АЭС «Бушер» – прим. «ЕЭ»). АЭС – это очень крупный проект: нужны материалы и услуги. Сейчас строительство железнодорожного моста через Астарачай (река, по которой проходит граница Ирана с Азербайджаном – прим. «ЕЭ») заканчивается, поэтому, я думаю, увеличится товарооборот по этому коридору, – возможно, и с европейскими странами.

Европейцы осторожно подходят к крупным проектам в Иране, потому что ждут, как поведут себя США. Администрация Трампа наверно тоже будет думать, как выстраивать свою политику, исходя из результата этих президентских выборов.

- Получается, что для них предпочтительнее более либеральный кандидат?

- С экономической точки зрения – да. Но опять же, Иран показывал высокие темпы прироста даже при [бывшем президенте Ирана Махмуде] Ахмадинежаде, потому что цены на нефть были запредельными. Сейчас и Туркмения в критическом состоянии находится, потому что рухнули цены на нефть.

- К слову о Туркменистане: Иран подготовил документы для подачи иска в отношении Туркменистана в Международный арбитражный суд из-за прекращения поставок газа в зимний период. Насколько Иран способен обойтись без туркменского газа в случае прекращения поставок?

- Способен, конечно. Этот конфликт зародился давно, еще при Ахмадинежаде, в 2007-2008 гг. Туркмения стала поставлять газ в Китай по $120, а Иран должен был платить больше. Иран все время пытался договориться с Туркменией по поводу цен на газ. Причем они подписали договор и решили, что поставки будут продолжаться. Но Туркмения требует дополнительную плату якобы на техническое переоснащение.

Туркмения сейчас оказалась в сложном финансовом положении. Ей нужно сокращать всяческие социальные выплаты, к которым привыкло население, потому что бюджетных денег не хватает. Либо соглашаться получать хотя бы что-то, чем вообще ничего.

Ирану, конечно, зимой будет сложно, но он может это восполнить, так как у него много газа. Необходимо строить новые газопроводы. Рухани призывает строить заводы по производству СПГ, но для этого нужны западные технологии. Мы здесь Ирану не поможем.

В конце концов, я думаю, они договорятся. Сейчас лето, и Ирану туркменский газ не очень нужен. А Туркмении нужны деньги.

Беседовала Юлия Рулева