Томас Грэм о развале ДРСМД: Среди крупных держав зарождается гонка новых вооружений за рамками любого соглашения

18 июня Госдума РФ единогласно одобрила закон о приостановке ДРСМД в ответ на выход из него США, 26 июня его планирует рассмотреть и одобрить Совет Федерации. Буквально на днях в МИД России предположили, что США намереваются также выйти из Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. Происходящее заставляет общественность вести разговоры о новой холодной войне, а политиков – констатировать кризис системы глобальной безопасности. О том, какими последствиями грозит инициированная США приостановка ДРСМД и каковы перспективы истекающего уже в 2021 г. Договора СНВ, а также о том, как такая напряженность влияет на торговые отношения, в интервью корреспонденту «Евразия.Эксперт» оценил экс-советник президента США Джорджа Буша по России и Евразии, директор Kissinger Associates Томас Грэм.

– 2 февраля США приостановили выполнение своих обязательств в рамках Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, а теперь то же самое делает и Россия. На ваш взгляд, к чему приведет приостановка ДРСМД?

– Мало что изменится в результате приостановки Договора РСМД. Соединенные Штаты только начинают разрабатывать ракеты, которые попадут в диапазон, запрещенный Договором о РСМД, и не смогут поставить на вооружение ни одну из них еще в течение нескольких лет. США считают, что Россия уже разработала и развернула вооружения, запрещенные договором – что Москва категорически отрицает – но в любом случае у России нет причин менять свои программы, потому что Договор РСМД больше не действует.

Разработка и развертывание систем, запрещенных Договором о РСМД, хотя и вызывает тревогу, не создает столь же серьезной угрозы для стратегической стабильности, как проблема разработки и распространения современных обычных вооружений и кибероружия, имеющих стратегические последствия.

Среди крупных держав идет зарождение гонки вооружений в таких видах оружия, которые выходят за рамки любого существующего соглашения о контроле – например, гиперзвуковое оружие.

– На ваш взгляд, как сложится судьба Договора по сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ‑III)? С какими последствиями мы можем столкнуться, если Россия и США не смогут договориться о продлении договора?

– Пока рано говорить, какова будет судьба нового СНВ, хотя понятно, что президент Трамп и его советники сомневаются в его ценности. Если договор будет продлен, то решение об этом, скорее всего, будет принято в последнюю минуту. Если он не будет продлен, его прекращение ознаменует конец двусторонней структуры контроля над ядерными вооружениями, которую Соединенные Штаты и Россия начали создавать в 1970-х гг.

Я бы предпочел, чтобы договор был продлен – отчасти потому, что его инспекционный режим и регулярные консультации обеспечивают некоторую подушку безопасности для быстро ухудшающихся американо-российских отношений – но мы должны признать, что договор становится все менее актуальным для вызовов, с которыми мы сталкиваемся сегодня.

Концепция стратегической стабильности, лежащая в основе архитектуры контроля над вооружениями, разработанной США и Россией в начале 1970-х гг., подрывается распространением ядерного оружия, современных обычных вооружений и кибероружия. Хотя США и Россия останутся ключевыми игроками, они не могут в одиночку или вместе гарантировать стратегическую стабильность.

Китай становится все более важным игроком, однако и Индия с Пакистаном не отстают, как и большое количество стран, которые разрабатывают кибероружие, баллистические ракеты и другие передовые обычные вооружения. Поддержание стратегической стабильности, как следствие, усложнилось.

Нам необходимо разработать новую концепцию стратегической стабильности для нынешних и будущих условий. Здесь должны сыграть решающую роль США и Россия, потому что они являются двумя странами с самым длительным и глубоким опытом в рассмотрении этого вопроса. Эти две страны должны совместно возглавить разработку новой концепции и соответствующего режима контроля над вооружениями, а затем убедить другие страны принять эту концепцию.

– Некоторые эксперты утверждают, что мир находится на пороге новой глобальной «холодной войны»: если раньше в эту войну были втянуты России и США, теперь будет втянут и Китай. Насколько все это серьезно?

– Я не вижу особой пользы в разговорах о новой холодной войне. Сегодняшний мир сильно отличается от того, в котором проходила первая холодная война, и политика, проводившаяся тогда Соединенными Штатами и Советским Союзом, не имеет отношения к сегодняшним условиям.

Лишь один из примеров: что означает сдерживание в текущих условиях? Как Соединенные Штаты могут даже претендовать на то, чтобы сдержать две крупнейшие экономики мира во все более взаимосвязанном мире? Короче говоря, разговоры о новой холодной войне интеллектуально ленивы: они не помогают нам понять вызовы, с которыми мы сталкиваемся сегодня, и не дают хорошего ориентира для выработки какой-либо политики.

– Что на самом деле лежит в основе торгового противостояния между США и Китаем и как на этот вопрос может повлиять сближение Москвы и Пекина?

– Соединенные Штаты уже давно обеспокоены неприемлемой, по их мнению, торговой политикой Китая, которая ставит работающие в Китае американские компании в невыгодное положение, дает несправедливые преимущества китайским компаниям, особенно государственным, и вынуждает передавать технологии. Соединенные Штаты обложили пошлинами китайский импорт и пригрозили взимать больше, чтобы привлечь Китай за стол переговоров. Они также стали более пристально изучать китайские инвестиции в Соединенных Штатах и ограничили доступ Китая к некоторым американским технологиям, чтобы ограничить возможности Пекина по незаконному получению передовых технологий.

Все это является частью больших усилий по поддержанию экономических и технологических преимуществ Америки перед Китаем, который Соединенные Штаты теперь рассматривают как стратегического конкурента. Этот торговый конфликт еще далек от завершения, и, даже если он разрешится, острая конкуренция между США и Китаем будет продолжаться, особенно в области высоких технологий. Что касается растущих связей между Россией и Китаем, то Вашингтон не уделяет им большого внимания в торговом споре, полагая, что российский фактор мало что добавляет к вызову, который Китай ставит перед Соединенными Штатами.

– В начале июня в Санкт-Петербурге прошел Международный экономический форум, делегация бизнесменов из США на котором оказалась второй по численности. В ходе форума было отмечено, что США вкладывают в Россию, несмотря на санкции. Как вы считаете, почему?

– Американские компании делали крупные инвестиции в Россию, особенно с 2000 г., и их деятельность по большей части была достаточно прибыльной. В результате очень немногие из них ушли из России из-за ухудшения американо-российских отношений и американских санкций.

Как и другие компании в России, американские компании видят ценность участия в Петербургском международном экономическом форуме, хотя многие главы американских компаний не присутствовали в этом году из-за плохого имиджа России в Соединенных Штатах и в качестве молчаливого протеста против ареста давнего американского инвестора в России Майкла Калви. Стоит также отметить, что американские инвестиции в Россию составляют ничтожную долю от общего объема американских зарубежных инвестиций. В 2018 г., например, американцы осуществили прямые инвестиции за рубеж на сумму более $6 трлн, а объем инвестиций в Россию составил $13,9 млрд.

– Россия и Китай подписали соглашение о расчетах в национальных валютах, другие страны тоже начали это делать. Не опасаются ли в США, что процесс дедолларизации может навредить американским экономическим интересам в Евразии?

– На данный момент США мало беспокоит дедолларизация торговли Китаем, Россией и Турцией. Доля их взаимного товарооборота в мировой торговле незначительна. Между тем, емкий и высококонкурентный рынок капитала Америки продолжает удерживать центральное место доллара в мировой финансовой системе. Ни одна другая валюта на данный момент не в состоянии составить серьезную конкуренцию. Китайский юань не является полностью конвертируемым; евро сталкивается с проблемами внутри еврозоны. Ни то, ни другое не может заменить доллар в качестве международной резервной валюты.