Выравнивание цен на газ в Беларуси и России зависит от темпов интеграции – российский эксперт

Россия и Беларусь продолжают спор вокруг долга белорусской стороны перед «Газпромом». Как сообщили СМИ со ссылкой на осведомленный источник 21 июля, с конца мая сумма, подлежащая выплате российскому поставщику, выросла до $270 млн. Однако Минск не признает наличия задолженности, хотя ее погашение Газпром ставит условием возобновления переговоров о цене нового газового контракта. Сложившуюся ситуацию в интервью «Евразия.Эксперт» проанализировал эксперт Фонда национальной энергетической безопасности и старший научный сотрудник Финансового университета при Правительстве России Станислав Митрахович.

– Станислав Павлович, 21 июля «Интерфакс» сообщил, что на данный момент сумма долга Беларуси за газ перед ПАО «Газпром» выросла и составляет $273 млн. В конце мая этого года долг не превышал $165,6 млн. Отражает ли эта информация реальную ситуацию? Какие именно задолженности по газу подразумевает российская сторона?

– Газовые и нефтяные отношения с Беларусью достаточно сложные и публичной информации по этому поводу недостаточно для того, чтобы внешнему наблюдателю можно было делать полноценные выводы. Хотя по нефти Минск сделал заявление о том, что разногласия с Россией преодолены, но на самом деле деталей мы до сих пор не услышали. По газовым договорам тоже есть неопределенность. Беларусь не считает, что у них есть газовый долг, и предыдущую его итерацию они отрицали.

В чем есть разногласия? Беларусь хочет снижения цен на российский газ, который сейчас поставляется по формуле, зафиксированной в контракте, который продлен до конца 2020 г. Смысл контракта в том, что считается цена газа на Ямале и считается цена доставки газа до Беларуси. Беларусь, в отличие от нас, рассчитывает цену доставки по-другому, поэтому у нас разное понимание ее стоимости. Кроме того, достаточно долго звучат заявления Александра Лукашенко о том, что цена должна быть как в Смоленской области, на что Россия говорит, что, во-первых, есть действующий контракт, который надо исполнять, а во-вторых, в разных регионах России установлена разная цена. Почему цена для Беларуси должна быть одинаковой именно в сравнении со Смоленской областью? Просто потому, что она находится близко?

Россия и Беларусь все-таки пока не единое государство. Есть проект Союзного государства, есть проект экономической интеграции, но это все пока единое государство не создает. В России есть еще, к примеру, Калининградская область, где цена на газ выше, чем в Смоленске. Это же тоже Россия. Чтобы цена на газ у нас как-то выравнивалась, это должно быть сопряжено с общим интеграционным процессом.

Что такое общий рынок? Это не просто цена на газ, который продается белорусскому посреднику из России по такой же цене, как и в Смоленской области, например, для промышленных предприятий. Общий рынок означает, что российские газовые компании могут прийти на белорусский рынок и там продать газ потребителю. Например, заводу, который производит химическую продукцию.

Лукашенко просит газ по цене, как в Смоленской области, что означает, что газ должен по этой цене продаваться государственному посреднику, то есть компании, которая принадлежит белорусскому правительству, а дальше эта компания продает газ местным потребителям уже по другой цене, гораздо более высокой. Но это не то же самое, что общий рынок.

Общий рынок – это когда, например, масло белорусское привезли на ярмарку в Москву и там его продали и наоборот российское масло, произведенное в России, привезли в Беларусь и там его свободно продали. То же самое и с газом: приходит российская компания и говорит, что хочет продать газ белорусскому предприятию, и ее пускают напрямую к этому предприятию. Вот это и был бы единый рынок. Если мы к этому будем идти, тогда можно было бы и текущий контракт поменять.

Если мы будем держаться сферы гражданского кодекса, налогового кодекса, тогда мы сможем двигаться к тому, чтобы цены были более-менее одинаковыми, а вот так просто давать цены для посредника такие же, какие мы используем для промышленных предприятий внутри России, было бы неправильно. Кроме того, базовые документы по ЕАЭС предполагают, что еще пять лет эти энергетические вопросы находятся в так называемых изъятиях, которые заканчиваются только к середине 20-х годов, а пока что у нас общей интеграции нет, в том числе и потому, что сама Беларусь не торопится идти по этому пути.

Если отвечать на вопрос о том, откуда возник этот долг за газ, то это произошло из-за того, что Беларусь считает, что задним числом надо контакт уже менять, а Россия настаивает на его прямом исполнении. Россия считает, что если дальнейшее изменение контракта и возможно, то надо идти по тому пути, о котором я сказал, то есть к интеграции и созданию полноценного общего рынка с возможностью доступа к конечному потребителю, уходу белорусского государственного посредника, оптимизации, координации и последующему потенциальному созданию единого налогового кодекса, гражданского кодекса. Тогда можно будет говорить про единую цену на газ.

– Что будет, если долг будет все также расти? Каких действий стоит ждать от «Газпрома» и от Минска?

– Я не думаю, что будут происходить какие-то экстраординарные вещи вроде отключения газа. Но долг будет накапливаться, а потом будет долгий торг, который будет происходить сначала на уровне компаний, а потом уже, возможно, перейдет и на уровень президентов стран на тему списания долга в обмен на какое-то новое условие контракта.

Что касается прерывания транзита, сейчас это маловероятно, тем более что «Газпром» уже забронировал на третий квартал мощности газопровода «Ямал-Европа», а это как раз тот газ, который идет через Беларусь. Поэтому, если «Газпром» уже забронировал мощности, глупо прекращать транзит через Беларусь, и я думаю, что до этого все-таки дело не дойдет.

– Министерство энергетики Беларуси отвергает сообщение о долге перед «Газпромом». Почему возникают такие противоречия?

– Россия и Беларусь по-разному трактуют контракт. Лукашенко считает, что стоимость транзита нужно считать по-другому и всячески активно намекает, что надо давать скидку, потому что в Европе сейчас низкая цена на газ. Россия же говорит, что, во-первых, контракт надо исполнять так, как он есть, а во-вторых, что Москва может пойти на льготы и изменения контакта при условии встречных шагов со стороны Беларуси. О каких встречных шагах речь? Это касается интеграции, возможности доступа к конечному клиенту на белорусском рынке, синхронизации и объединения гражданского кодекса. Вот тогда можно было бы это делать, а пока что есть контракт, и его надо исполнять.

Если цена на газ в Европе низкая, это не значит, что Лукашенко может получить такую же цену для Беларуси на европейской бирже.

Как он ее получит? Беларусь будет качать газ через Ямал-Европа в реверсе? Во-первых, тогда Минск потеряет возможность зарабатывать на транзите. Во-вторых, надо будет еще договориться с Польшей. В-третьих, нет гарантии, что цена на газ в Европе будет низкой всегда: это сейчас она низкая ввиду перепроизводства из-за коронавируса, а кто знает, что будет через год? Поэтому ругаться с Россией по этому вопросу может быть нерационально. Мы не считаем, что сам факт того, что конъюнктурно упали цены на европейских биржах, означает, что мы тут же должны до этого же уровня снизить цены на свой газ.

– Ранее у Беларуси также были претензии к калорийности и качеству российского газа. Почему у других получателей газа от «Газпрома» не было таких претензий?

– Это новый дополнительный аргумент для того, чтобы было, про что говорить и на что сослаться. Я не думаю, что у «Газпрома» как-то поменялись химические свойства газа, если уже много лет идут эти поставки для разных клиентов. Это такая придирка, чтобы создать новый информационный повод. Получается, что всего за какие-то полгода газ стал другим и изменились его физические и химические параметры? В это верить не приходится. К тому же, есть другие покупатели, которые не жалуются. Я не думаю, что это фундаментальный повод для серьезных переговоров с точки зрения цены контракта. Здесь нет серьезных доказательств, которые сработали бы в международном формате. Это подходит только для внутренней информационной истории.

– Когда Россия и Беларусь смогут начать переговоры о цене на газ на 2021 год? Удастся ли им на этот раз достичь компромисса?

– Как минимум, надо дождаться итогов выборов в Беларуси. Лукашенко одержит на них победу, вопрос лишь в том, будет ли это все сопровождаться общественными потрясениями, или он будет заинтересован в том, чтобы опереться на Россию, или он будет считать, что, хоть и посадил в тюрьму прозападных кандидатов и выдворил их из страны, Беларусь готова дружить с Западом.

Я думаю, что эта тема с выборами должна утрястись за несколько месяцев, и потом у Лукашенко пропадет необходимость активно нагнетать тему о том, что Россия продает газ по неправильной цене.

Он станет спокойнее, и где-то осенью, ближе к концу года, пойдут переговоры сначала на уровне компаний, а потом, если не получится согласовать этот долг, то в очередной раз Лукашенко приедет к Путину в Сочи или Петербург, и будет в очередной раз какая-то коррекция договора.

Я не уверен, что будет обязательно коррекция именно в российскую сторону. Россия опять сыграет на аргументе о том, что каким бы Лукашенко не был неудобным партнером, он все-таки лучше, чем откровенно прозападные кандидаты, и ему в очередной раз пойдут на уступки – условно говоря, в форме коррекции контракта в ту сторону, чтобы цена предполагала учет стоимости газа на европейских биржах. Также могут сделать скидку с учетом того, что так сложилось, что цены в Европе сейчас низкие. Ближе к концу года этот вопрос будет урегулирован.

Беседовала Мария Мамзелькина