Мобилизация или дезинтеграция: 5 ключевых трендов в Евросоюзе в 2020 году

2020 год оказался испытанием для Европы, и главный фактор в этом сыграла пандемия коронавируса. Однако она явилась не первопричиной, а лишь катализатором процессов, уже происходящих в регионе. Столкновение с неожиданной угрозой подсветило накопившиеся проблемы Евросоюза. Пять ключевых выводов о состоянии евроинтеграции по итогам уходящего года назвала доктор политических наук, профессор СПбГУ Наталья Еремина.

С учетом того, что именно коронавирус задавал тон политике и экономике по всему миру, он неизбежно усилил те тенденции, которые уже сложились до него в европейском обществе (цифровизация и автоматизация, подкрепленные социальным разобщением). Пандемия также вновь высветила вопросы о солидарности стран-членов Евросоюза, о роли наднационального начала в условиях закрытых границ и Шенгенской зоны, финансовой ответственности и перераспределения средств внутри ЕС. При этом влияние коронавируса явно неоднозначно, хотя именно с ним мы связываем пять ключевых итогов 2020 г.

Итог первый: управленческий

В условиях борьбы с вирусом стало понятно, что наднациональный уровень ЕС несвоевременно реагирует на острые вызовы, и его реакция скорее вызвана некой совокупной позицией стран-членов. Так, наднациональные институты не предлагали общих способов взаимодействия фактически до марта 2020 г., наблюдая, как отдельные государства Евросоюза самостоятельно борются с коронавирусом.

Только 17 марта Еврокомиссия создала консультативную группу по COVID-19, в которую вошли 7 эпидемиологов и вирусологов, и только после этого разработала европейскую дорожную карту, где предложила как ограничительные меры, так и подходы к их снятию. Только летом в Брюсселе начали обсуждать вопрос восстановления экономики, связав его с принятием коммунитарного бюджета. Он был обсужден на Совете ЕС 21 июля 2020 г., причем переговоры длились четыре дня. В итоге было принято решение направить более 50% многолетнего бюджета Евросоюза (в общей сложности около €1,8 трлн) на борьбу с вирусом, восстановление и устойчивое развитие, а также смягчение социально-экономических последствий пандемии.

Несмотря на единое пространство, наднациональный уровень не смог активно и непосредственно влиять на меры борьбы с коронавирусом. Кроме того, сам Брюссель показал зависимость от крупных международных игроков. Так, Еврокомиссия разрабатывала план по борьбе с коронавирусом в соответствии со всеми рекомендациями ВОЗ. Поэтому сейчас особенно ясно, что наднациональные институты скорее выступают в роли арбитра в интеграционном процессе. Они стремятся разрабатывать и утверждать общие правила игры, следить за их исполнением, однако им не удалось привязать финансирование из коммунитарного бюджета к реализации государствами принципов верховенства права ЕС. Напомним, что Польша и Венгрия даже заблокировали европейский бюджет. И только компромисс, состоящий в том, что данный принцип пока не будет действовать, позволил его разблокировать.

Таким образом, хотя у Брюсселя и есть некоторые инструменты борьбы с «бунтующими» странами, но пока они не привязаны к евро, их эффективность остается не очень значительной.

Естественно, эта позиция не имеет отношения к экономическим спорам между участниками Евросоюза. Поэтому именно коронавирус наиболее ярко высветил слабые места в системе управления и сам стал фактором ее развития.

Мы отметили сложности во взаимодействии наднациональных и национальных игроков. Здесь важно, что именно те страны, которые и ранее часто выступали против общих решений – например, в отношении миграционных квот – и сейчас активно противодействовали решениям ЕС. Важно и то, что на первом этапе пандемии были нарушены даже горизонтальные связи, а страны обвиняли друг друга в «краже» медицинских препаратов. Не менее существенно, что именно сейчас особенно обострилась борьба за финансовые ресурсы Евросоюза.

Итог второй: экономический

В экономике ЕС еще до коронавируса наметились тенденции, связанные с ростом конкуренции, сокращением потребительского рынка, ухудшением долгосрочных возможностей и экономического потенциала. Более того, до конца года экономисты прогнозируют сокращение экономики еврозоны на 7,8%. Тем не менее, все ожидают, что европейская экономика сможет отыграть некоторые позиции и вырастет на 4,2% в 2021 г. и на 3% в 2022 г. При этом уже очевидно, что объем производства как в зоне евро, так и в Евросоюзе в целом не восстановится до предпандемического уровня по крайней мере до 2022 г.

Важно, что коронавирус показал серьезные различия в экономиках государств-членов, которые выровнять совершенно невозможно.

Потеря рабочих мест и рост безработицы также серьезно затруднили жизнь многим европейцам. Безработица выросла с 7,5% в 2019 г. до 8,3% в 2020 г. Данная тенденция будет продолжена в следующем году, и показатель ожидаемо вырастет более чем на 9%.

Решение экономических проблем лежит в инвестиционных предложениях и финансовой помощи ЕС странам-членам для борьбы с коронавирусом. Интересно, что поскольку эта помощь связана с неизрасходованными средствами структурных фондов, то именно Польше будет предоставлена самая большая субсидия в размере более €7 млрд., так как она была крупнейшим получателем поддержки по линии этих фондов. Также довольно большие средства будут направлены Венгрии (€5,6 млрд) и Румынии (€3 млрд).

В Брюсселе согласовали сумму свыше €750 млрд для оказания поддержки европейским странам, в наибольшей степени пострадавшим от эпидемии коронавируса. Это, в том числе, средства Европейского центробанка (ЕЦБ), который разработал программу стимулирования экономик. Так, он начал скупать государственные облигации стран-членов до конца 2020 г. Однако эти меры в перспективе негативно повлияют на интеграцию бюджетов стран-членов в еврозоне. Кроме того, данные средства направлены не столько на поддержку компаний, сколько на защиту рабочих мест, то есть помощь носит социально-ориентированный характер.

Итог третий: раздор между странами Евросоюза

В условиях коронавируса значимым фактором стала активизация деятельности стран Вышеградской группы, которая стремится реализовать свои амбиции как важный геополитический актор, приближенный к региону постсоветского пространства. Однако противодействие решениям Евросоюза вызывает споры, прежде всего, Польши и Венгрии с Францией, Германией, Нидерландами, Австрией, другими странами.

В результате мы можем говорить о складывании, как минимум, двух Европ, хотя их в действительности больше.

Очевидный пример раздора лежит в финансовой плоскости. Так, коронавирус обострил споры между европейскими государствами о помощи ЕС. Например, на саммите, прошедшем в июле 2020 г., премьер-министр Нидерландов Марк Рюгге выступил за более экономный подход к борьбе против пандемии коронавируса. Показательно, что именно Нидерланды вместе с Австрией, Швецией и Данией выступили против невозвратных грантов странам Южной и Восточной Европы. Причем, высказывая недовольство повышенными грантами странам Южной и Восточной Европы, представители стран Центральной, Западной и Северной Европы ссылались на низкую степень их демократичности.

Итог четвертый: экологический

Среди наиболее часто обсуждаемых вызовов в 2020 г. стала «зеленая повестка». Очевидно, что чиновники Брюсселя делают ставку именно на низкоуглеродную экономику. Более того, уже довольно давно обсуждается идея достичь нулевых углеродных показателей, что, конечно, вызывает недоумение и множество вопросов. Именно в 2020 г., в марте, обществу был представлен первый закон о климате Евросоюза (так называемая «Зеленая сделка»), который нацелен на то, чтобы превратить ЕС в первый декарбонизированный макрорегион в мире.

«Зеленую сделку» в этом виде уже подвергли активной критике в странах-новичках. Так, Польша, которая получает почти 80% электроэнергии от угольных электростанций, не готова к реализации этого проекта и предлагает перенести его на 2070 г., а Чехия и Венгрия потребовали признать атомную энергетику экологичной и безопасной для окружающей среды. Литовское правительство также заявило об опасениях, что амбициозные планы приведут к огромным потрясениям для всех отраслей экономики, а финансировать «зеленый курс» в итоге все равно будут предприятия, правительства и рядовые граждане ЕС. Поэтому Литва поддержала Чехию, Польшу, Словакию и Венгрию. Так же негативно к «Зеленой сделке» отнеслись в Эстонии, поскольку она уничтожит ее сланцевое производство.

Итог пятый: внешнеполитический

Во внешнеполитическом измерении для ЕС самым важным маркером стала победа Джо Байдена на выборах в США. Именно с этой победой в Евросоюзе связали возврат США в Европу, надежды на укрепление двустороннего взаимодействия во всех сферах, прежде всего экономической, климатической, военно-политической, а также в сфере безопасности. Тем более что Китай в 2020 г. впервые обошел США, став первым торговым партнером для ЕС. В настоящее время европейские политики говорят об ожидании возвращения к переговорам о Трансатлантическом соглашении.

Таким образом, в 2020 г. коронавирус, с одной стороны, укрепил ранее обозначившиеся тенденции, связанные с некоторыми дезинтеграционными процессами в Евросоюзе, а с другой, создал основания для укрепления интеграционных начал.

Однако возникает вопрос: насколько члены ЕС готовы к компромиссу, проявлению солидарности, в том числе для преодоления коронакризиса? Действительность оказалась намного сложнее радужных представлений о единстве. В сложившихся обстоятельствах страны-новички, объединенные общими целями, прежде всего, Вышеградская группа, получают дополнительные преимущества в реализации своих интересов, так как страны ядра ЕС скорее будут вынуждены пойти на компромисс, нежели поставить идею солидарности под удар. Таким образом, еще явственнее вырисовывается диспозиция, когда основную финансовую, экономическую и прочую нагрузку будут нести на себе страны ядра Евросоюза.

Наталья Еремина, доктор политических наук, профессор СПбГУ