19 мая был подписан протокол о вступлении Черногории в НАТО, итоговый документ может быть принят в течение года. В военно-политическом плане вступление Черногории в Альянс подорвет сербскую концепцию нейтралитета. Сегодня Сербия и Черногория находятся в положении, схожем с тем, что было в канун Первой мировой войны, когда они оказались окружены противоборствующими силами. Какую роль в сложившейся ситуации может сыграть Евразийский союз?

Союз нейтральных государств: есть ли шанс?

Митинги против вступления в НАТО в странах Балканского полуострова осенью-зимой прошлого года активизировали политический компонент присутствия России на Балканах. Безусловно, что-то делалось и до этого, однако именно черногорские события и несколько запоздалая реакция общественного мнения России (так, первые российские журналисты появились в Подгорице лишь спустя неделю после начала событий, а публичная реакция МИД была спустя три недели после начала митингов) показали, что необходимо удвоить усилия.

Промежуточным результатом этой работы стала Ловченская декларация, подписанная в г. Цетине 6 мая 2016 г. между партией «Единая Россия» и Демократической народной партии Черногории (ДНП) при участии Социалистической народной партии (СНП). Также в ноябре 2015-феврале 2016 гг. было налажено сотрудничество между антинатовской оппозицией Черногории и партией «Родина».

Ловченская декларация содержит несколько принципиальных моментов. Первый и самый главный – обсуждение инициативы по созданию Союза нейтральных суверенных государств Юго-Восточной Европы и конституционном закреплении военного нейтралитета. Это возрождает хорошо знакомый для бывшей Югославии концепт Движения неприсоединения. Другой момент – сбалансированность с процессом интеграции Черногории  в Евросоюз. Третий момент – курс на выход Черногории из режима санкций против России. Наконец, традиционные мотивы – защита культурных и религиозных ценностей, признание Косова частью Сербии, поддержка диаспор и.т.д.

Внимание России к региону, конечно, объясняется не только отмеченными задачами. После распада Югославии Балканский полуостров сохранил свое значение для Москвы. Он по-прежнему представляет собой стратегическую зону для крепнущего Черноморского флота. Отсюда могут исходить военные угрозы НАТО для юга Евразийского союза.

Россия заинтересована в сохранении нейтральных портов в Средиземноморье и на Адриатике.

Наконец, есть ментальная близость, а также боевое братство: история показала, что балканские народы, прежде всего сербы и черногорцы, готовы взяться за оружие, если над Россией нависнет опасность. Конечно, общее прошлое наших народов нельзя изображать наивно – всегда существует прагматизм и различное понимание национальных интересов. Однако сегодня эти интересы во многом общие.

Для России они заключаются в остановке продвижения НАТО и сохранении существующих позиций в регионе. Для балканских стран – в разрешении нравственной дилеммы и расширении векторности во внешней политике. Наконец, для многих политиков и просто людей с активной позицией, не обязательно питающих горячие симпатии к России, сам факт ее существования как мощной державы символизирует возможность альтернативы и баланса в мире.

Разрушение нейтралитета

Если Ловченская декларация будет реализована, то может открыть новую перспективу государствам, испытывающим сложности с евроатлантической интеграцией. Наиболее очевидный пример – Македония, однако это касается Сербии и Боснии и Герцеговины, а также в меньшей степени Черногории, евроатлантический вектор которой просматривался с момента создания этого государства в 2006 г.

Однако на пути к реализации этих планов предстоит столкнуться с рядом трудностей. Во-первых, прецедент интеграции в ЕС без вступления в НАТО встречается редко, и к региону Центральной и Юго-Восточной Европы слабо применим. Во-вторых, действия России вполне конкретно и враждебно интерпретируются Брюсселем. О российской угрозе на балканском направлении громко заговорили зимой 2014 г. в связи с Крымом и конфликтом на востоке Украины.

Ответом Запада стал ряд экстренных шагов. Было выдано приглашение в НАТО Черногории, предоставлен статус кандидата в ЕС Боснии и Герцеговине. Несколько ранее в Черногории прошла пронатовская и антироссийская кампания, так называемая «война рекламных плакатов». Затем  появились различные конспирологические теории в духе, что приток беженцев на Балканы вызван военной операцией России в Сирии.

Риски дестабилизации растут

Иными словами, как бы Москва не подчеркивала свое уважение к выбору балканских государств, какими бы примирительными не были формулировки той же Ловченской декларации, а там говорится всего лишь о «дальнейших шагах в обсуждении инициативы» по нейтралитету, любые альтернативные действия будут интерпретироваться в логике игры с нулевой суммой и провоцировать ответное давление на местные элиты, чтобы устранить «шероховатости», представляющие, по мнению Брюсселя, интерес для российской дипломатии. Это показывают события в Республике Сербской, давление на которую с 2014 г. нарастает. Таким образом, продвижение России на Балканах в одних направлениях будет сопровождаться возникновением проблем на других – требуется разработка плана действий на случай самых негативных сценариев.

Сложность может заключаться в авантюристских действиях части местной правящей элиты, которая может почувствовать себя загнанной в угол, тем более, что ее курс, по данным соцопросов, не поддерживает как минимум половина населения.

За последние месяцы в Белграде и Подгорице прошел ряд многотысячных демонстраций. И М. Джуканович и А. Вучич вели себя крайне неуверенно, говорили о «руке Москвы»  и «цветном сценарии».  Это мнение склонны разделять различные западные политологи, оправдывающие двух руководителей.

Не исключена ситуация, когда местные власти попытаются ввести режим чрезвычайной ситуации для защиты «свободного выбора суверенной нации».

Может быть выбран любой повод – от организации очередной демонстрации до обвинений в развале правящей коалиции или дестабилизации. О такой возможности говорит экстраординарная ситуация, сложившаяся на последних выборах в Сербии. Нечто подобное может произойти и в Республике Сербской, где 14 мая одновременно состоялись митинги сторонников и противников М. Додика, и в Македонии, где завершается действие достигнутого в прошлом году консенсуса между властью и оппозицией. 

Конец доктрины неприсоединения?

Главным же на ближайшее время является вопрос Черногории, ведь движение неприсоединения с ней или без нее – это две разные вещи. Сегодня Сербия и Черногория находятся в положении, схожем с тем, что было в канун Первой мировой войны, когда они оказались окружены с трех сторон противоборствующими силами.

Тогда Черногория, отделенная от Сербии узкой полоской Османской империи и не имевшая до 1918 г. большей части побережья, неизменно поддерживала Сербию во всех войнах. Сегодня же происходит искусственный отрыв одной республики от другой.

В военно-политическом плане вступление Черногории в НАТО подорвет сербскую концепцию нейтралитета.

Во-первых, Сербия окажется полностью окруженной странами Альянса. Во-вторых, это даст аргументы местным политикам и различным лоббистам, которые, играя на национальных чувствах, будут продвигать пересмотр нейтралитета в связи с тем, что якобы он привел к отдалению Черногории и отторжению Косова, а значит требуется «воссоединение через интеграцию» в евроатлантическое сообщество.

С другой стороны, неприсоединение ряда стран повлияет на весь регион.  Гипотетическое изменение статуса Черногории или Боснии и Герцеговины поднимет вопрос о взаимоотношениях Хорватии и Сербии. В Македонии затрагивается целый комплекс региональных отношений, где фигурируют территориальные споры, международно-правовые определения, проблемы самоидентификации и самоопределения наций. Не решены проблемы внутреннего этнического и административного устройства Сербии. Переплетенность и взаимное проникновение факторов указывают на то, что ограничить программу неприсоединения лишь славянскими православными республиками не получится, и придется задумываться о выходе за границы очерченного ареала.

Сложности есть и в позиции по Косово в связи с тем, что страны региона имеют разную позицию по его признанию. Так, независимость Косова не признается Словакией, Румынией, Боснией и Герцеговиной, в том числе Республикой Сербской, которая хоть и не признает независимость края, но готова использовать ее как прецедент для собственной сецессии.

Евразийский вектор как альтернатива

Таким образом, необходима позитивная программа, которая сумела бы встроить неприсоединившийся «блок» (существующий пока только на бумаге) во внешнюю среду. Было бы весьма продуктивно, если бы эта программа основывалась не только на мотивах «славного прошлого», но и «перспективного будущего». Но это тоже пока проблема. Весьма четко высказался на эту тему в своих последних выступлениях соучредитель медиацентра «Русский Экспресс» в Белграде Евгений Баранов.  

К сказанному стоит добавить, что хорошей эпохой для выдвижения альтернативной программы были 2000-е гг., когда на Балканах утвердился российский бизнес, евроатлантические перспективы многих стран были не так определенны, отношения с местными лидерами (в том числе с подвергшимся сегодня критике М. Джукановичем) вполне теплыми. В отношениях с ЕС не было кризиса, а эхо агрессии НАТО в Югославии было более ощутимым, чем сегодня. Это время во многом было упущено. Однако, как бы ни завершилась нынешняя черногорская эпопея, а вслед за ней и весь виток интеграции в НАТО, пророссийские настроения и укрепления сторонники евразийского вектора на Балканах будут сохраняться. Задача России – не дать им угаснуть.

Никуда не денутся и проблемы современных балканских государств (отсутствие социально-экономической перспективы, недовольство элитами, поиск новых лидеров). Здесь ЕАЭС надо постараться стать «территорией возможностей» и предложить балканским странам то, что им не может дать ЕС – трудоустройство на родине, процветание семьи, повышение уровня технической и гуманитарной культуры, карьерные перспективы в Евразийском союзе. В этом и заключается реальная альтернатива, которую можно развивать. 

Между гражданами Беларуси и России существует беспрецедентный для обеих стран уровень уважения. Какие технологии и ресурсы идут в ход, чтобы разрушить отношения?

«Цифры» взаимопонимания

Выстроить стратегию евразийской интеграции невозможно без учета мнения общественности по отношению к тем странам, которые в нее вовлечены. В контексте российско-белорусского сотрудничества важно знать не только, как оценивают белорусы перспективы сотрудничества с Россией. Важно и то, какие силы мешают этому и зачем.

Не секрет, что отношения между белорусами и россиянами  характеризуются особой искренностью и теплотой, а между жителями этих государств сложилась психологическая и эмоциональная общность, позволяющая хорошо понимать друг друга.

Показателен в этом смысле опрос, проведенный Фондом «Общественное мнение» в апреле 2016 г. Заданный респондентам вопрос звучал так: «С жителями каких стран у россиян, на Ваш взгляд, больше всего общего, с кем нам легче всего найти общий язык, взаимопонимание?».

71% россиян сказали, что легче всего им найти общий язык с белорусами. По этому параметру Беларусь настолько далеко обошла другие государства, что едва ли в ближайшее время кто-нибудь ее догонит. Второе место занял Казахстан, но отставание от Беларуси составило целых 30 пунктов (41%)[1].

Не менее позитивно относятся к россиянам сами белорусы. Так, в 2013–2015 гг. подавляющее большинство (от 80 до 83%) опрошенных в рамках проекта «Интеграционный барометр ЕАБР» граждан РБ назвали Россию дружественным государством. На втором месте в перечне ответов 2015 г. находился Казахстан (54%), на третьем – Украина (24%)[2].

«Я не враг русскому языку, но не вижу в нем смысла»

Однако существуют силы, ориентированные на иную геополитическую повестку дня. Поэтому не удивительны их попытки снизить высокий уровень взаимного уважения и близости между народами. Они чувствуют себя вполне уверенно, рассчитывая на идеологическую, а то и финансовую подпитку со стороны Запада.

В белорусском обществе называют они себя гордым словом «оппозиция». Эти силы не просто настаивают на союзе с Западом, но всеми способами стремятся распространить русофобские настроения, придавая желаемому ими белорусско-западному альянсу ярко выраженную антироссийскую окраску.

Так, 16 апреля 2016 г. на финансируемом Конгрессом США портале «Радыё Свабода» было опубликовано интервью под названием: «Ксёндз Ігар Лашук: «Я ня вораг расейскай мовы, але ня бачу сэнсу яе прысутнасьці ў Беларусі»[3]. В переводе это звучит так: «Я не враг русскому языку, но не вижу смысла в его присутствии в Беларуси». Интересен подход редакторов, выбравших для заголовка из всего интервью именно это предложение.

Таким образом, через мнение малоизвестного священнослужителя в сознание народа был вброшен мощный пропагандистский мем, направленный на разрушение устоявшейся белорусско-русской языковой общности.

Сказанное ксендзом тут же было раскручено другими оппозиционными СМИ. Появилось множество «дубликатов» интервью, через которые  продолжилось программирование нужных оппозиции установок. В этом смысле примечательны следующие два дня. 17 апреля под тем же названием интервью опубликовали на «Нашей ниве»[4]. Но уже под другим названием и в переводе на русский язык новость нарисовалась еще на двух порталах: «Хартия–97» и «Мой BY».

Следует обратить внимание – теперь статья называлась совершенно иначе: «Ксендз Игорь Лашук – чиновникам: После не скажете, что «были на службе». Перед Богом это «не прокатит»[5]. Наконец, 18 апреля одновременно «проехались» не только по русскому языку, но и по чиновникам. На другом прозападном портале, «Белорусском партизане», интервью назвали «Ксендз Игорь Лашук: Белорусские чиновники хуже ИГИЛ»[6].

Технологии пропаганды

Чего добивается прозападная оппозиция, придумывая разные названия для одного и того же материала? Понятно, что речь здесь не идет о соревновании в фантазии. Здесь ведется достаточно тонкая и любопытная игра. Разнобой в названиях позволяет решать принципиально разные задачи и критиковать и русское языковое присутствие, и исполнительную власть (через представляющих ее госслужащих).

В то же время, вынужденные повторы указывают на ограниченность ресурсов оппозиции, которая не в состоянии самостоятельно произвести большие объемы пропагандистского материала. Впрочем, надо отдать должное курирующим оппозиционные СМИ политтехнологам, если, конечно, таковые у них есть, ибо информационный ресурс вброшенного материала был выработан максимально.

Парадокс в том, что настроения, на которые работают оппозиционные СМИ, в Беларуси выражает абсолютное меньшинство населения. Значительная часть белоруской оппозиции предпочитает игнорировать общественное мнение и выдавать собственную точку зрения за мнение большинства.

Обратим внимание на два аспекта. Первый – это президентские выборы 2015 г. в Беларуси. Если мы посмотрим на их результаты, то увидим, что не менее 80% пришедших на избирательные участки граждан проголосовали за А.Г. Лукашенко. Порядка 20% – не проголосовали. При этом, очевидно, что далеко не все из этих 20% являются сторонниками радикальных русофобских взглядов и часть из них, несомненно, поддерживает экономическую интеграцию с Россией.

Второй аспект связан с языком. Согласно проведенному в 2014 г. Информационно-аналитическим центром при администрации Президента РБ опросу, 76% белорусов сказали, что читают и выписывают периодические издания на русском языке, 57,5% – разговаривают на русском в магазинах, транспорте и т.д., 54% – общаются на русском с коллегами по работе, 51% – с друзьями и соседями, 48% – в семье[7].

В такой ситуации оптимальной и в высшей степени демократической будет двуязычная модель, существующая сегодня в Беларуси. Поразительно, но даже прозападные белорусские порталы либо не имеют отдельной белорусскоязычной странички вообще (tut.by), либо вынуждены были создать на своих сайтах страницы на русском («Наша нива», «Белорусский партизан»).

Парадокс в том, что многие оппозиционные журналисты чуть ли не с религиозным фанатизмом проповедуют одноязычную модель, но делают это на русском языке, против которого выступают.

Кто заинтересован в разжигании антироссийских настроений, активно «работая» над этим в Беларуси? В опубликованном на сайте госдепартамента США отчете за 2014 г. указано, что правительство США профинансировано белорусское «Радыё Свабода» в объеме $2,494 млн. [8]

Дополнительно госдеп выделил $673 тыс. на нужды публичной дипломатии в Беларуси (культурные, образовательные, молодежные и иные программы). Из них $167 тыс. ушло на так называемые американские сообщества (American spaces), которые должны знакомить белорусов с американскими ценностями (всего в РБ, согласно представленным данным такие сообщества имеются в 11 городах). Особо американцев интересует молодежь в возрасте до 24 лет[8].

Дефицит непредвзятости

Итак, белорусская оппозиция игнорирует общественное мнение, но всеми силами стремится выдать собственную точку зрения за мнение большинства и использует для этого мощный информационный ресурс. Через него оппозиция систематически воздействует на белорусских граждан, пытаясь установить контроль над информационными потоками.

В экспертно-аналитическом сообществе сложился явный перекос: позиция маргинального меньшинства представлена более широко, и оно называет себя единственной альтернативой, которая противопоставляется официальному истеблишменту.

Поэтому в выигрыше останется тот ресурс, который будет не выдумывать сказки, а информировать и белорусскую, и российскую, и западную общественность о реальном положении дел в стране, в том числе о настроениях белорусов в отношении России и о перспективах развития экономических и культурных связей с этой страной. Это станет хорошим ответом на вопрос о якобы «неразрешимых» противоречиях между Россией и Беларусью, и поспособствует развитию сплоченности и дружбы между проживающими на территории ЕАЭС народами.

[1] Представления о дружеских и вражеских странах // Еженедельный опрос ФОМнибус. – 2–3 апреля 2016 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://fom.ru/Mir/12600. – Дата доступа: 19.04.2016.

[2] Интеграционный барометр ЕАБР – 2015 (четвертая волна измерений). – СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2015. – с.25.

[3] Ксёндз Ігар Лашук: «Я ня вораг расейскай мовы, але ня бачу сэнсу яе прысутнасьці ў Беларусі» // «Радыё Свабода». – 2016. – 16 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.svaboda.org/content/article/27678653.html. – Дата доступа: 19.04.2016.

[4] Ксёндз Ігар Лашук: «Я ня вораг расейскай мовы, але ня бачу сэнсу яе прысутнасьці ў Беларусі» // «Наша нива». – 2016. – 17 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://nn.by/?c=ar&i=168693.  – Дата доступа: 19.04.2016.

[5] Ксендз Игорь Лашук – чиновникам: После не скажете, что «были на службе». Перед Богом это «не прокатит» // Мой BY.  – 2016. – 17 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.moyby.com/news/216030/. – Дата доступа: 19.04.2016; Ксендз Игорь Лашук – чиновникам: После не скажете, что «были на службе». Перед Богом это «не прокатит» // Хартия – 97.  – 2016. – 17 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://charter97.org/ru/news/2016/4/17/200080/.  – Дата доступа: 19.04.2016.

[6] Ксендз Игорь Лашук: Белорусские чиновники хуже ИГИЛ // «Белорусский партизан». – 2016. – 18 апреля [Электронный ресурс]. – Режим доступа:  https://www.belaruspartisan.org/life/340453/. – Дата доступа: 19.04.2016.

[7] Республика Беларусь в зеркале социологии: сборник материалов социологических исследований за 2014 г. / Информационно-аналитический центр при Администрации Президента Республики Беларусь; под общ. ред. А.П. Дербина. – Минск: Издательство «Белорусский дом печати», 2015. – С.98.

[8] United States Advisory Commission on public diplomacy. 2015 annual report on public diplomacy and international broadcasting. – Washington: Department of State. –  P. 227, 233.

Прошедшие на выходных протесты в Казахстане привели к стычкам между активистами и силами правопорядка и арестам. Среди задержанных оказались журналисты. О причинах случившегося и реакции на протестные акции рассказал представитель Ассоциации приграничного сотрудничества в Казахстане Марат Шибутов.

 - Расскажите, какая сейчас обстановка в Казахстане? СМИ пестрят сообщениями о разгонах митингов, арестах журналистов.

-  Все протесты начались и закончились 21 мая. Сейчас некоторые задержанные остались в СИЗО и это все. Больше ничего не происходит. Фактически что-то может быть, после того как активистов выпустят из СИЗО после 10-15 суток ареста.

 - Что стало причиной и движущей силой протестов? Чего требовали протестующие?

 - Движущей силой было социальное напряжение и недовольство. Особо никто не формулировал требования в виде лозунгов, но в целом они хотели провести митинг и протестовать против продажи земли в частную собственность и аренду земли иностранцами. Общая численность собравшихся на митинги по всей стране – 400-500 человек. 300 протестующих дал Алматы, затем был Павлодар с 50 протестующими, в некоторых городах были группы по 15-20 человек. В Астане вообще никаких протестующих не оказалось, хотя все их ждали - и полиция и журналисты

 - Насколько требования протестующих соответствуют ситуации в стране?

 - Если судить по обращениям в колл-центры, реакции сельчан, количеству митингующих, земельный вопрос особо никого не волнует. Просто надо было показать недовольство действующей властью. К примеру, 73% звонков в колл-центр по земельной реформе касались земли под индивидуальное жилищное строительство, а не под сельскохозяйственное производство. То есть это протест городских маргиналов и националистической интеллигенции - больше других социальных групп он не затрагивает, да и тех не сильно много.

 - Являются ли протестные акции локальным конфликтом или частью более глобальных процессов?

 - В столице ничего не было - задержали журналистов, активисты к монументу «Байтерек» просто не пришли. Правильнее говорить про акцию в Алматы - там она хоть немного напоминала что-то серьезное. Да и то все протесты были неимоверно раздуты из-за того, что задержали журналистов. Поэтому все мировые СМИ в знак солидарности и дали сюжеты. А если бы не эта ошибка КНБ и МВД, которые почему-то решили, что журналисты и будут организаторами митингов, о них особо никто за пределами Казахстана и не знал.

 - Как ключевые политические силы, СМИ и общество реагируют на произошедшие события?

 - Основные политические силы занимаются диалогом в рамках Комиссии по земельной реформе и на других площадках. Общество в целом несильно заметило протесты – людям деньги зарабатывать надо, каникулы начались, посевная и так далее. Унылое нытье в «Фейсбук», конечно, было, но это уже наш национальный вид спорта, а для отдельных групп населения и любимое времяпровождение, и коллективная психотерапия.

 - О чем вообще говорят факты подобных акций?

 - Они говорят о том, что у нас тектонический сдвиг в оппозиции – старые силы в виде ОСДП, «Алга!» и прочих уже себя окончательно дискредитировали, поэтому все, кто еще может активно действовать, собираются под новым брендом общественного движения «Алаш Жолы». Ну а раз новый бренд, он должен заявить о себе, вот 21 мая – это и есть презентация, что они что-то из себя представляют и что-то могут. И они решительно отмежевались от условно старых алматинских национал-популистов, назвав их предателями и продавшимися. Ничего личного, только бизнес.

 - Будут ли продолжаться протесты? Какого развития ситуации стоит ждать?  

 - Да, я думаю, именно по этой теме они возможны, когда предложения комиссии будут в парламенте и когда будет снят мораторий на долгосрочную аренду земли иностранцами. Но вряд ли акции протеста превзойдут уже прошедшие, то есть будут в любом случае представлять собой довольно жалкое зрелище. Будут другие поводы для недовольства и имеющееся довольно большое социальное напряжение будет периодически прорываться. Но тут ситуация динамическая - в эту игру играют же вдвоем. Поэтому если власть будет действовать на упреждение, она может решить проблемы.

Cообщения об экологической катастрофе на озере Байкал в случае реализации планов по строительству трех ГЭС в Монголии вызвали ажиотаж в СМИ. Насколько реальны угрозы Байкалу?

Река Селенга, на которой планируется возвести 3 ГЭС, по сообщениям газеты «Известия», обеспечивает до 80% поступлений воды в озеро Байкал. Cложившаяся ситуация – не нова. Несколько лет назад на межправительственном уровне Россия и Монголия уже обсуждали проблемы строительства ГЭС на реке Селенга. Тогда эти решения были отложены.

Изменение ситуации связывают с появлением потенциального китайского инвестора, готового вложить около $800 млн в строительство ГЭС в Монголии. Впрочем, пока неясно, являются ли эти инвестиции реальным предложением или «пиар-ходом». Следовательно, неизвестна и реальная вероятность воплощения в жизнь планов по строительству ГЭС в Монголии.

Директор Фонда энергетического развития (Москва) Сергей Пикин в интервью «Евразия.Эксперт» заявил, что текущие «сенсационные» сообщения в СМИ – «больше из области пиара». Для объективной оценки угроз строительства новых ГЭС нужны серьезные научные изыскания. По мнению эксперта, реальные риски сегодня могут переоцениваться из-за низкого уровня водности Байкала. Однако схожая ситуация может повториться в будущем. Поэтому при планировании новых гидростанций следует учитывать низкую водность Байкала.

Председатель комитета в Торгово-промышленной палате Кыргызстана, эксперт по ифраструктурным проектам Кубат Рахимов полагает, что России нужно на порядок больше внимания уделять Монголии. Иначе партнер все больше будет включаться в проекты региональной экономической программы ЦАРЭС (CAREC), которая не всегда учитывает интересы России.

Эксперт обращает внимание и на другие сектора экономики, подчеркивая, что недавнее выделение Китаем средств (более $1 млрд.) под строительство мясокомбинатов в Монголии также яркий пример того, что российская сторона опаздывает с серьезными решениями. «В этом случае шла речь о мощном синергетическом эффекте для приграничных районов Бурятии и создании российско-монгольского мясного кластера», - говорит К.Рахимов.

Комментируя возможность крупных российских инвестиций в Монголию, Сергей Пикин отмечает, что для вложений сегодня с коммерческой точки зрения более привлекательны совместные российско-китайские проекты.

«Лучший вариант – это строительство АЭС в Монголии. Поток энергии от гидростанции всегда будет зависеть от уровня водности. АЭС – более стабильный и гарантированный источник энергии. Тем более, рядом находится Казахстан с крупнейшими в мире урановыми рудниками», - полагает эксперт.

Кроме того, по мнению экспертов, есть возможности экспорта электроэнергии в Монголию из России. Как подчеркивает К.Рахимов, «в восточной части России сейчас устойчивый профицит электроэнергии (порядка 20Гв), есть избыточные мощности у производителей оборудования для всего энергокомплекса». Следовательно, российские регионы, примыкающие к Монголии, могут занимать более активную позицию по взаимодействию с соседом.

Эксперт фонда «Институт по исследованию проблем водопользования и водно-энергетических ресурсов Центральной Азии» (Бишкек) Зульфия Марат видит перспективны разрешения возникших противоречий в многосторонних форматах регионального диалога. Решение проблемы, по мнению эксперта, можно найти в рамках сопряжения Евразийского союза и Экономического пояса Шелкового пути.

В частности, можно рассмотреть возможность регионального водно-энергетического диалога с возможным участием стран, не входящих в ЕАЭС, в целях предотвращения рисков и конфликтных ситуаций.

С ней солидарен К.Рахимов, полагающий, что сложившаяся ситуация – хорошая возможность для переосмысления роли Монголии в интеграционных процессах на евразийском пространстве. Можно было рассмотреть возможности «перезагрузки отношений»,

особенно в части возможного вступления Монголии в ЗСТ с ЕАЭС, а в перспективе и полноценного членства в интеграционном объединении, - подчеркивает эксперт.

Эксперты подчеркивают растущее экономическое присутствие Китая в Монголии, закономерное следствие которого – традиционный для Китая интерес к гидроэнергетике. Россия располагает рычагами экономического влияния на Улан-Батор, однако их потенциал меньше, чем у Пекина. Китай покупает более 80% экспортируемой Монголией продукции и обеспечивает более  40% импорта.

Россия – второй по величине импортер в Монголию (около 20-25% импорта). Основные статьи монгольского импорта из России – горюче-смазочные материалы и электроэнергия. И существует потенциал для наращивания торговли за счет отмеченного экспертами избытка генерации электроэнергии в восточных регионах России. На российско-монгольские отношения влияют и тесные культурно-исторические связи. Так, в России проживают родственные монголам калмыки-ойраты – более 183 тыс. и буряты – более 480 тыс.человек.

Вместе с тем, эксперты прогнозируют усиление тяготения Монголии к инфраструктурно-логистическому «гравитационному полю» Китая. 

Несмотря на укорененные в монгольском обществе антикитайские настроения. Риски со стороны Китая признаются и на государственном уровне в Монголии, в том числе в сфере нелегальной миграции. Не стоит сбрасывать со счетов и фактор американского присутствия в республике, которые выражается, в первую очередь, военно-техническом сотрудничестве и гуманитарной сфере.

В этих условиях перспективы формирования трехстороннего формата согласований «Россия-Монголия-Китай» представляются наиболее выигрышными. Важным этапом стала первая в новейшей истории официальная встреча глав государств – России, Монголии и Китая, состоявшаяся в июле 2015 г. в Уфе.

Сопряжение ЕАЭС и ЭПШП предоставляет возможность балансировки интересов трех стран и выработки механизмов разрешения спорных вопросов. И одна из первостепенных тем на совместной повестке дня – проработка экологических проблем – не только регулирования уровня вод в трансграничных реках, но и предотвращения загрязнения вод и повышение экологических стандартов «грязных» производств.

Правые партии и движения играют все большую роль в общественной жизни европейских государств. Подтверждением этому служат, например, рекордные 30% поддержки Марин Ле Пен на местных выборах во Франции в декабре 2015 г. Неудачным же примером участия правого политического поля могут служить события в соседней Украине. По какому пути пойдут правые силы в Беларуси? Белорусские правые - это не только ультранационалисты, но и панслависты. Поэтому, основная борьба - впереди.

У истока правых движений Беларуси: традиционалисты vs. панслависты

Как и в большинстве стран Восточной и Центральной Европы, в Беларуси правое политическое поле отличается от «старой» Европы. Оно формировалось на фоне горбачевской перестройки и повышенного градуса антикоммунизма и антисоветизма. Местные правые конца 1980-х гг. позиционировали состояние белорусской нации в БССР как «неполноценное и отсталое». Согласно главному идеологу, лидеру Белорусского народного фронта, первой оппозиционной организации, Зенона Позьняка, для выхода на равные позиции с другими нациями белорусам следует отказаться от членства в СССР, объявить независимость, стать моноязычным обществом (перейти на белорусский язык) и начать интеграцию в пространство коллективного Запада. Наследие СССР, в том числе из-за идеологического антагонизма, воспринималось большинством правых предельно критически, а Россия как наследница СССР рассматривалась в тонах главного геополитического соперника. Данные качества являлись ценностной ядровой основой правого политического сегмента Беларуси, более известного как «адраджэньне».

В дальнейшем, после распада СССР, правый идеологический дискурс, с одной стороны, усложнялся, а с другой – мельчал. Усложнение касалось того, что БНФ по многим политическим и экономическим позициям стал рассматриваться частью активистов как недостаточно радикальная организация. Под влиянием правых политических идей Западной Европы начали появляться более радикальные интеллектуальные и политические правые центры. В частности, организация «Правый реванш», во главе которой стояли довольно эпатажные и молодые деятели культуры, обращавшиеся к идеям Ницше, Шпенглера и других идеологов радикального консерватизма и национализма Западной Европы.

С другой стороны в самом БНФ не без влияния из-за границы усилились либеральные тенденции, приведшие к расколу организации на консервативно-христианскую партию БНФ (ортодоксально консервативное крыло) и партию БНФ (либеральное крыло).

В околофилософских кругах формировались некоторые доктрины традиционалистского и архаического характера, апеллирующие к дохристианскому наследию Беларуси. Они заняли интеллектуальную нишу правого поля и формировали его в пределах двух десятилетий. 

Главным идеологическим посылом правых кружков выступал отказ от славянского наследия как «наносного», пришлого. Белорусы объявлялись балтами, т.е. родственным современным литовцам и латышам народом. Все славянское наследие, согласно белорусским традиционалистам, не было аутентичным.

С противоположной стороны распад СССР породил сегмент правых центров, апеллирующих к союзу с Россией и противостоящих «русофобским» правым. Их идеологические приоритеты формировались в основном под влиянием идей правой и консервативной мысли самой России и основывались на панславизме, общих корнях трех восточнославянских народов и постсоветской реинтеграции.

Таким образом, правая идеологическая традиция в Беларуси не имеет целостности. Присутствуют два антагонистических направления, которые, имея общие консервативные позиции, расходятся, прежде всего, в геополитической ориентации.

Организационная эволюция и полураспад правых

Подобное разделение в геополитической ориентации отразилось и на партийном строительстве. Последователи идеологии «адраджэньня», ориентировавшиеся на противопоставление России, оформились к середине 1990-х гг. в несколько политических партий, а также общественных, интеллектуальных и парамилитарных движений. Приход к власти президента Алаександра Лукашенко заставил эти силы уйти в глухую и непримиримую оппозицию к действующей власти.

В этой среде можно выделить три основные сегмента: партийные, общественные и интеллектуальные структуры. Кроме вышеназванного БНФ в среде партий оформилась также Национал-демократическая партия Беларуси как более радикальная, которая просуществовала недолго. Позже появилась Белорусская партия Свободы, не имевшая при этом регистрации.

В сегменте общественных инициатив можно выделить уже упомянутый «Правый реванш» - интеллектуально-эстетическую инициативу, состоящую в основном из деятелей культуры. А также парамилитарные организации «Белый легион», «Беларускае згуртаваньне вайскоўцаў», «Край».

Панславянские и русофильские движения на гребне общественного противостояния в Беларуси начала 1990-х гг. оформились в зарегистрированные партии «Славянский собор Белая Русь», «Белорусскую патриотическую партию», «Либерально-демократическую партию». Также возникли различного рода общественные объединения, например «Белорусский славянский комитет» и другие. Особо следует выделить незарегистрированные организации, среди которых проявили себя НБП и РНЕ.

В результате централизации власти и упорядочивания общественного сегмента после 1996 г. многие организации на правом фланге политического поля распались. 

С этого момента в «адраджэнском» движении наблюдается все большая зависимость структур от внешних доноров, заказ которых направлен на либерализацию их позиций.

В результате происходит раскол в самом БНФ на ортодоксальных консерваторов, последователей Позьняка и либеральных соглашателей. Остальные более радикальные группы постепенно маргинализируются и утрачивают организованность.

Утрачивают свое влияние и парамилитарные организации. После нескольких провалов силового развязывания протестных акций в 1996-1999 гг. их деятельность фактически свертывается. В 2000-е гг. правые организации «адраджэнского» пула практически полностью включаются в либеральный западный оппозиционный блок организаций, от которого зависят как институционально (многочисленные коалиции, движения), так и финансово. После же провалов нескольких попыток «цветных» революций и самоизоляции аффилированной с Западом оппозиции от основной части общества, «адраджэнский» сегмент этой самой оппозиции свелся к паре троек деятелей в интернете.

Панславянский правый сегмент со временем маргинализации партийных структур постепенно либо кооптировался в новообразованные аффилированные с государством движения или создавал общественные организации культурной направленности. Единственной полноценной партией с соответствующими структурами осталась ЛДПБ.

Расклад правых сил сегодня

На сегодняшний день в Беларуси политические партии как институт занимают маргинальное положение в обществе. Поэтому в 2000-е гг. многие правые инициативы получали свое развитие не в виде института партий, а в виде общественных инициатив и фабрик мысли.

При этом правые силы можно условно разделить на три группы:

1. Аффилированные с западными структурами;

2. Аффилированные с российскими структурами;

3. Имеющие автономное внутрибелорусское существование.

Данные три группы в приведенной ниже таблице соотнесены согласно их отношению к власти, евразийской интеграции, евроатлантическому проекту и особенностям идеологии.

Перспективы правого фланга в Беларуси

Каковы реальные перспективы правых сил в Беларуси? Они зависят, прежде всего, от политики государства в отношении политических партий. 

Предыдущие двадцать лет государство делало ставку на вертикаль власти - как исполнительной, так и идеологической. Однако в последнее время можно увидеть некоторую эрозию тех подходов двадцатилетней давности. Старые методы уже не соответствуют тем вызовам, которые имеют место сегодня. 

Информационная мобильность, институциональные формы работы с населением изменились. Сегодня требуется более разветвленная форма деятельности. И Белорусское государство в последнее время стало это понимать. Есть признаки как в трансформации избирательного законодательства, так и в стимулировании развития конструктивных партий.

Для правого поля эти изменения особенно важны. Аффилированные с Западом правые партии оказались в незавидном положении. Их идеологическими и программными догмами являются приоритеты евроатлантической интеграции (нежелательные для большинства правых сил Европы). Поэтому они не в состоянии мобилизовать правый электорат в Беларуси, ставящий на традиционные ценности, белорусскую идентичность и сильное государство.

В среде организаций, ориентированных на Россию можно заметить другое кризисное явление. Данные организации иногда используют идеологические штампы фактически вековой давности, что не всегда вписывается в реалии современной Беларуси. Например, как объяснить в западнорусском дискурсе существование независимого Белорусского государства? Для ХІХ века, когда Беларусь входила в состав Российской Империи, подобные тезисы не вызывали сомнений. Теперь же существование независимой Республики Беларусь требует осознания этого суверенного явления на уровне идеологии.

Пока не ясно, куда будет в идеологическом смысле дрейфовать ЛДПБ. Сейчас данная партия имеет право-популистский уклон. Однако последние встречи с правоконсервативными евроскептиками показали намерение партии выйти на более фундаментальные правые смыслы и посылы для общества. В частности, планирующийся конгресс правых сил, по мысли руководства партии, должен собрать в Минске наиболее патриотические правоконсервативные силы из стран Евросоюза такого ранга, как Австрийская партия свободы или Национальный фронт Ле Пен.

Главным пробелом в доктрине ЛДПБ является недостаток внимания проблемам идентичности, нации. Хотя руководство ЛДПБ не раз пыталось выйти на поле этих проблем, однако пока им не удалось вытеснить евроатлантические силы с данного поля.

Отмеченные тенденции говорят, что сегодня правое политическое поле стоит перед масштабными трансформациями. Старые политические силы, сформированные в момент распада СССР, фактически потеряли свое влияние и место в обществе. Новые силы пока не имеют того институционального и доктринального оформления. От дальнейших шагов в этом поле зависит, куда пойдет развитие правого фланга в Беларуси: либо это будет путь подобный правым силам Западной Европы (Национальный фронт Ле Пен, Альтернатива для Германии, Фламандский интерес и др.), либо изоляционистская и местечковая риторика наподобие правых партий Прибалтики и Украины. 

Поэтому, угроза справа для евразийского вектора в Беларуси сохраняется. Однако правоконсервативная платформа может, наоборот, послужить сближению Беларуси со странами Евразийского союза на почве общих консервативных ценностей. Все зависит от того, кто захватит инициативу в правом политическом поле страны. Пока у местечковых националистов слабые позиции, но риски их укрепления всегда есть.

Петр Петровский, научный сотрудник института философии НАН Беларуси, сопредседатель редакционного совета аналитического портала "Евразия.Эксперт"

Список сокращений:

БНФ – Белорусский народный фронт.

БПП – Белорусская патриотическая партия.

БХД – оргкомитет по созданию партии Белорусская христианская демократия.

КХП БНФ – Консервативно-христианская партия «Белорусский народный фронт».

ЛДПБ – Либерально-демократическая партия Беларуси.

ОГП – Объединенная гражданская партия.

Парижское соглашение, подписанное более чем 170 странами в апреле этого года, открывает новый этап в мировой климатической политике. Подписавшие документ страны обязуются подготовить и выполнять национальные планы по снижению выбросов парниковых газов до 2020 г. Это может стать прологом к введению международного налога на углероды согласно предложениям МВФ. Какие последствия несут мировые «климатические веяния» странам Евразийского экономического союза?

«Борьба за климат» как глобальный тренд

В ходе подготовки Парижского соглашения, в том числе, с трибун климатического саммита ООН в Париже в декабре 2015 г., с новой силой зазвучали предложения о введении глобальных фискальных мер, направленных на сокращение эмиссии парниковых газов. Речь идет о взимании платы за выбросы парниковых газов или, другими словами, установлении налога на углерод.

Эта идея уже нашла поддержку среди целого ряда стран, крупных корпораций и влиятельных финансовых институтов, таких как Всемирный банк и МВФ. В России, к примеру, за введение подобной фискальной системы, стимулирующей переход к низкоуглеродной экономике, выступает Российское партнерство за сохранение климата. Оно объединило компании «РусГидро», «РУСАЛ», «Cбербанк», «Роснано», «Ингосстрах», общественную организацию «Деловая Россия» и многие другие.

Общая суть предлагаемых новшеств сформулирована в докладе аналитиков МВФ «Цена на нефть и плата за выбросы углерода». Документ увидел свет незадолго до Парижской конференции по климату. В исследовании указывается, что «директивным органам следует не допускать, чтобы низкие цены на энергоресурсы мешали переходу на чистые источники энергии».

Для снижения объема выбросов углекислого газа МВФ рекомендует снизить спрос на ископаемое топливо и, прежде всего, на уголь, сжигание которого приводит к наибольшим выбросам CO2. Предлагается повысить цены на эти энергоресурсы посредством взимания платы за выбросы углерода. В результате, как ожидают в МВФ, предприятия и население будут вынуждены переходить на более энергоэффективные товары.

«Углеродные страшилки» как инструмент лоббизма

Напомним, что вопрос о влиянии антропогенных парниковых газов на процессы изменения климата по-прежнему является весьма и весьма дискуссионным. Достаточно вспомнить, к примеру, заключение академиков РАН, сделанное в 2004 г. по просьбе Президента РФ В. Путина, в котором, в частности, говорится: «Киотский протокол не имеет научного обоснования». Причем это еще не самые нелицеприятные определения. Так известный метеоролог Уильям Грей называл «нелепой» теорию об антропогенном влиянии человека на климатические изменения. По его словам, «воздействие человека на атмосферу просто слишком мало для того, чтобы оказать серьезное влияние на температуру на планете».

Сильный удар по теории глобального потепления нанес скандал, получивший название «Климатгейт». В 2009 г., незадолго до международного саммита по климату в Копенгагене, хакерами была вскрыта переписка ученых, которая свидетельствовала о том, что данные о потеплении климата были подтасованы. Скандал удалось замять, хотя и с немалыми репутационными потерями. В свою очередь, сторонники теории антропогенного изменения климата называли и продолжают называть подобные разоблачения провокациями. Ими уже выработан универсальный PR-ответ на критику в свой адрес. Его суть – обвинить оппонентов в том, что их деятельность «против климата» ведется за деньги угольных и/или нефтяных компаний. Тем не менее, несмотря на законные сомнения,

климатическая проблематика все больше начинает определять ход мировых политических и экономических процессов. А вопросы «борьбы за климат» давно превратились в эффективный инструмент лоббизма.

С помощью «климатических страшилок» и благих экологических целей, нередко продвигаются банальные экономические интересы. Хорошим доказательством служат документы Wikileaks, лишний раз подтвердившие, что в вопросах климата «государства преследуют свои собственные интересы и используют имеющиеся у них энергетические ресурсы для их достижения».

Выбросы в странах ЕАЭС - до идеала пока далеко

Большинство стран, относящихся к бывшим республикам Советского Союза, отличаются повышенной энергоемкостью своей экономики и не могут похвастаться низким уровнем эмиссии парниковых газов. При сохранении существующей модели экономики введение глобальной платы за выбросы углерода может принести странам постсоветского пространства неприятные последствия.

Что касается стран ЕАЭС, то здесь в наиболее неблагоприятной ситуации оказываются Казахстан и Россия, у которых наиболее высокие показатели эмиссии парниковых газов в расчете на душу населения (соответственно, 17,35 и 15,75 тонн CO2-экв.) и на единицу ВВП (соответственно, 807 и 676 тонн CO2-экв. на млн. долл. ВВП).

Эмиссия парниковых газов в странах Евразийского экономического союза

*Рассчитывается с учетом эмиссии от сектора землепользования и лесного хозяйства

**ВВП по состоянию на 2012 год и рассчитанный по паритету покупательной способности.

По данным Института по исследованию мировых ресурсов (World Resources Institute (WRI)).

Для сравнения, в Евросоюзе усредненные удельные показатели выбросов парниковых газов составляют 8,77 т. CO2-экв.  на душу населения и 238 долл. CO2-экв. на 1 млн. долл. ВВП. Соответственно, и совокупные «углеродные издержки» на экономику в случае введения глобальной платы за выбросы здесь будут меньше, чем для Беларуси, России и, особенно, Казахстана. 

На первый взгляд, наиболее благоприятная ситуация с выбросами складывается в странах ЕАЭС, в экономике которых промышленное производство играет меньшую роль. Так в Армении подчеркивают, что ситуация с уровнем выбросов парниковых газов в этой стране гораздо лучше, чем у соседей. Весьма любопытные показатели сложились у Кыргызстане, который, с учетом сектора землепользования и лесного хозяйства, демонстрирует даже отрицательный объем парниковых выбросов. Однако это свидетельствует, скорее, не об успехах в сфере энергосбережения, а о недостаточном уровне промышленного развития.

Под прицелом угольная отрасль

Хорошо известно, что основной объем антропогенной парниковой эмиссии приходится на энергетику. К примеру, в России, согласно Национальному докладу о кадастре антропогенных выбросов, вклад энергетики в общий объем выбросов составил в 2013 году 84%. Соответственно, энергетика и станет основной базой, с которой будет собираться предлагаемый международный налог на углерод. В наихудшем положении оказывается угольная генерация. При сжигании угля образуется гораздо больше парниковых газов, нежели при сгорании других видов ископаемого топлива - нефтепродуктов и, особенно, природного газа.

Одним из главных следствий от введения глобальной платы за углерод станет изменение расклада сил в мировой энергетической отрасли за счет существенного ослабления позиций угольной генерации.

Данное обстоятельство, судя по всему, является одним их главных драйверов нынешней мировой климатической политики. Свидетельством этого выступает «озабоченность» вопросами климата ряда западных нефтегазовых компаний, которые надеются занять нишу своих коллег из угольной отрасли, после того, как те падут жертвами «борьбы с углеродом». Именно угольная отрасль станет главной пострадавшей стороной нынешнего мирового «антипарникового курса». Не случайно, что с резкой критикой идеи введения платы за углерод выступает губернатор Кемеровской области Аман Тулеев – глава ведущего российского угледобывающего региона.

Среди стран ЕАЭС наибольшее значение угольная промышленность имеет для России и Казахстана.

Согласно статистке BP, на конец 2014 г. угольные запасы этих стран составляли соответственно 157010 и 33600 млн. тонн. Объемы годовой добычи в нефтяном эквиваленте оценивались в 55,3 млн. тонн для Казахстана и 170,9 млн. тонн для России, что позволяет считать эти страны входящими в число ведущих угольных держав мира.

Помимо экспорта, значительная часть угля используется Казахстаном и Россией для собственных нужд – прежде всего, для производства электроэнергии и тепла. При этом, в части зависимости от угля в наиболее затруднительном положении оказывается Казахстан. Для него уголь выступает главным видом топлива. Он занимает больше половины от общего объема потребления энергоресурсов в стране. 

Потребление топлива в крупнейших экономиках стран ЕАЭС

(млн. тонн. нефтяного экв.)

По данным BP Statistical Review of World Energy. June 2015.

Казахстану будет весьма непросто избавиться от своей угольной зависимости и перевести энергетику на другие виды топлива, прежде всего, на природный газ. Таким образом, возможное введение платы за углерод грозит этой стране существенными финансовыми и социальными издержками.

С проблемами столкнется и Россия. В частности, как отмечают противники введения налога на углерод, он грозит закрытием угледобывающих предприятий, обострением социально-экономической ситуации в шахтерских городах, существенным повышением тарифов на электроэнергию и тепло для потребителей, ростом инфляции и т.д.

В свою очередь, в гораздо более благоприятном положении находится Беларусь. Доля угля в энергобалансе страны незначительна, а удельные показатели антропогенных выбросов гораздо ниже, нежели в Казахстане и России. Кроме того, страна уже давно проводит целенаправленную работу в сфере энергосбережения. В результате среди «большой тройки» стран ЕАЭС именно Беларусь имеет наибольшие шансы вписаться с современные мировые «антипарниковые тенденции». Однако для этого стране придется еще немало поработать над снижением уровня энергоемкости своей экономики.  

17 мая в конференц-зале Центральной научной библиотеки имени Якуба Коласа Национальной академии наук Беларуси в присутствии широкого круга экспертов, представителей академической науки, органов государственной власти, дипломатических миссий России и Франции, а также белорусской общественности состоялась дискуссия по материалам доклада, которая продолжалась более двух часов.

Вячеслав Сутырин кратко представил содержание доклада. Сопредседатель редакционного совета «Евразия.эксперт» Петр Петровский разъяснил основной замысел создания портала – компетентный и взвешенный анализ евразийской интеграции и российско-белорусских отношений с разных точек зрения.

В ходе дискуссии поднимались вопросы как социально-политического, так и ценностного характера. Доклад и презентация портала вызвали среди белорусской общественности живой интерес. Петр Петровский и Вячеслав Сутырин пригласили белорусских экспертов стать авторами нового портала «Евразия.Эксперт».

18 мая Вячеслав Сутырин и Петр Петровский приняли участие в телепередаче «24 вопроса» на телеканале «Беларусь-24» с темой «Белорусский мир». Также на историческом факультете БГПУ был организован научный диспут, посвященный проблемам интеграции на постсоветском пространстве «Российско-белорусское сотрудничество: вызовы и перспективы». В дискуссии приняли участие студенты и профессорско-преподавательский состав – заведующий кафедрой истории Беларуси и славянских народов Анатолий Великий, доцент кафедры истории Беларуси и славянских народов Светлана Толмачева, доцент кафедры всеобщей истории и методики преподавания истории Валентин Старичёнок и другие.

19 мая Вячеслав Сутырин посетил Факультет философии и социальных наук и встретился с деканом факультета, кандидатом исторических наук Вадимом Францевичем Гигиным. В ходе встречи обсуждались перспективы экспертно-аналитического сопровождения процессов евразийской интеграции.

В этом году исполняется 25 лет с момента распада СССР. Анализ «набитых шишек» позволяет ответить на вопрос, как нам не потерять традиционных и приобрести новых союзников.

На минувшей неделе автор этих строк имел честь посетить Беларусь с презентацией своего доклада «Белорусский мир» и провести ряд встреч с самыми разными аудиториями – от ведущих экспертов и научных работников – до студентов. Откровенное общение с белорусскими коллегами натолкнуло на ряд вопросов. А именно – насколько эффективно мы умеем строить союзнические отношения? И что нам мешает? Речь не только о двусторонних отношениях, но и в целом – о евразийской интеграции. Пора вновь начать дискуссию о том, как нам не потерять и приобрести друзей в международной политике.

1.

Забыть споры о том, «кто кого кормит»

Можно предположить, что Советский Союз распался тогда, когда решили посчитать, кто кому сколько должен, и сбились со счету. Выяснилось, что взгляды на этот вопрос отличаются в зависимости от точки обзора. Кто-то был всесоюзной «житницей», кто-то «сборочным цехом». И сухая статистика вовсе не снимает вопросы.

Понять можно – когда вчерашние партнеры делят общие долги, точность подсчетов оказывается кстати. Но это время прошло. Сегодня пора относиться к экономике Новой Евразии – как к формирующейся единой хозяйственной системе с различными участниками. Благосостояние каждого из них зависит от общего здоровья системы. Диспропорции будут всегда, но их надо компенсировать за счет конкретных проектов развития, а не публичного сведения счетов.

2.

Без уважения нет доверия

Разговоры об укреплении доверия давно набили оскомину. Принято считать, что чем больше мы общаемся, тем больше доверяем. Хотя история последних 25 лет показывает, что «тесное общение» привело, например, практически к полному банкротству отношений Запада с Россией.

Более существенный аргумент – общие ценности, на базе которых возникает взаимопонимание и, как следствие, доверие. Это, безусловно, так. Но опыт последних 25 лет учит, что доверие, будь у нас хоть трижды одинаковые ценности, невозможно без уважения. Речь идет о взаимном признании и поощрении достоинств союзника. Казалось бы, это просто, но на практике иногда оказывается сложно. Ведь куда проще пытаться самоутвердиться за счет своего соседа – маленького или большого. Сегодня же важна выработка доброжелательной и взаимоуважительной стилистики обсуждения и решения спорных ситуаций в рамках интеграционных процессов.

3.

Деньги – лишь средство

Коммунизм пока не наступил. Поэтому вопросы о финансировании и идущие рука об руку с ними деловые споры никуда не уйдут из евразийской интеграции. В предыдущие два десятилетия на постсоветском пространстве царило впечатление, что деньги открывают все двери, а о ценностях и гуманитарных вопросах и говорить-то неприлично.

Безусловно, деньги закладывают материальный фундамент интеграции, но это лишь фундамент, на котором надо строить гуманитарные, информационные и культурные конструкции, создавать объединяющие символы и смыслы. Это стало понятно в последние несколько лет. По крайней мере, в России, где государство стало всерьез вкладываться в развитие ответственного гражданского общества. А деньги любят тишину. Поэтому стоит оставить торги о цене на газ и лоббирование бизнес-интересов отраслевым работникам и не привлекать к ним избыточное внимание.

4.

История – не главное

Как показал украинский кризис, общая история – отнюдь не гарантия против разобщенного будущего. Начав же спорить о том, объединяет нас история или разъединяет, можно найти достаточно аргументов в пользу каждой точки зрения.

Очевидно, история – это мощнейший ресурс для объединения, но не универсальный. Особенно когда приходится иметь дело с тренированными оппонентами, цель которых - контраргументы. Необходима работа по противодействию фальсификации истории, но сама по себе она не гарантирует успеха интеграции. Тем более, не гарантирует его «общий исторический опыт», на который излишне полагались последние 25 лет.

5.

Будущее – за общим делом

Вместе строить всегда сложнее, чем в одиночку. Хотя бы потому, что система с несколькими центрами более сложна в управлении и требует больше ресурсов и времени для развития. Но это, вероятно, единственный путь к всеобъемлющей  интеграции на евразийском пространстве.

Совершенно ясно, что идиллической картины интеграции не будет – противоречия, обиды и споры на различных уровнях неизбежны. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на любое современное интеграционное объединение. Преимущество Евразийского союза в том, что у него впереди – непаханое поле работы по обустройству огромного пространства. В экспертной среде России высказываются даже такие мнения, что развитие одной системы ЖКХ – настолько масштабное дело, что способно стать чуть ли не национальной идеей.

Конечно, есть и более крупные смыслы: от обеспечения транспортной связанности большого евразийского пространства – до развития космических технологий. Каждый найдет что-то свое. Сегодня эти сферы надо наполнять общими многосторонними проектами. Например, как создаваемая орбитальная группировка Союзного государства. А реализуемые проекты – ставить в центр экспертного и общественного внимания.

Отмеченные уроки – вовсе не повод обвинить кого-то в ошибках. Скорее, речь идет об адаптациях к постсоветским реалиям и «болезнях роста» очередного витка интеграции в Новой Евразии. Если мы не ошиблись в постановке задач, то мы нуждаемся в новой риторике в отношении наших соседей по евразийскому пространству в экспертных кругах и СМИ.

19-20 мая проходит заседание Парламентской ассамблеи ОДКБ. При заключении в 1992 г. Договора о коллективной безопасности мало кто давал оборонному союзу больше 5 лет, необходимых на раздел советского военного наследства. Тем не менее, было бы некоторым преувеличением говорить, что в рамках ОДКБ удалось полностью сохранить так называемое «единое оборонное пространство». Гражданское общество сегодня может помочь решению ряда крупных задач развития для Организации Договора о коллективной безопасности. Какую роль здесь может сыграть Парламентская ассамблея ОДКБ?

Проявившаяся в последние годы разновекторность интересов стран-участниц выражается в формировании тесных, иногда практически союзнических, отношений с третьими странами. Предотвратить это можно только на базе сохранения и развития экономических, социальных и логистических связей в рамках Новой Евразии.

Вопросы обороны и безопасности могут быть тактическим драйвером интеграции, но всегда будут уступать в действенности экономическим и политическим стимулам.

В конечном счете, взаимодействие в силовой сфере есть результат политических процессов, которые не существуют в качестве долгосрочного фактора вне экономики.

Вероятно, ОДКБ будет испытывать в дальнейшем существенные трудности в случае развития в формате чисто военной структуры или даже военно-политической структуры. Объективно ситуация такова, что в ближайшее время будет востребован именно политико-силовой аспект потенциала ОДКБ. И именно на этом направлении, вероятно, стоит рассчитывать на наибольший успех, в том числе и с точки зрения повышения статуса данной организации.

Ключевым достижением ОДКБ как системы отношений было сохранение и развитие общей методологии оценки угроз и критериев для военно-силовой деятельности.

Кажется, увлекшись «макровопросами», касающимися роли военной силы в современном мире, мы упускаем из виду это базовое обстоятельство. В конечном счете, перспективы развития ОДКБ и вообще сотрудничества в области безопасности в пространстве Новой Евразии зависят, прежде всего, от того, насколько прозрачным и общим будет понимание системы угроз и соразмерности реакции на них со стороны стран-участниц.

Ведь любая система безопасности, которая не скованна необходимостью противостояния превалирующей угрозе (как это было с НАТО в период холодной войны), быстро превращается в некий «дискуссионный клуб». И наличие неких военно-штабных надстроек у такой структуры – совершенно не помеха такому процессу.

Принципиально важным является сохранение адекватного горизонта планирования. И тут мы, безусловно, сталкиваемся с необходимостью дополнить политический контроль экспертным видением и позицией элиты и гражданского общества.

Именно так мы сможем добиться того, что горизонт планирования будет устойчивым и не станет зависеть только от настроений высших руководителей, хотя этот фактор будет всегда доминирующим.

Наличие общей, признаваемой всеми участниками процесса методологической базы, дает возможность решить пять важнейших задач:

1. Согласованно и прозрачно расширить пределы военно-силового сотрудничества в отношении угроз, находящихся с формальной точки зрения ниже уровня «вооруженного конфликта». Современный мир таков, что зачастую, когда угроза превратилась в «вооруженный конфликт», реагировать уже бывает поздно. Государствам постсоветского пространства необходимо формировать механизмы согласованного и неконфронтационного реагирования на угрозы низкой интенсивности. Согласованность особенно важна, учитывая сложные связи взаимовлияния на постсоветском пространстве. 

2. Коллективный диалог по вопросам безопасности с другими глобально значимыми институтами. При всех процессах «национализации вопросов безопасности» («заботимся в первую очередь о себе») в современном мире, которые затрагивают и постсоветское пространство, глобальная безопасность продолжает оставаться предметом деятельности, скорее, институтов, нежели индивидуальных государств. И для того, чтобы оказывать влияние на формирующуюся повестку дня, в том числе, и в интересах собственной безопасности, гораздо выгоднее выступать в качестве части некоей коалиции.

3. Экспертная проработка проблематики безопасности. Как показывает практика, без этого все, даже самые решительные и эффективные политические решения, тонут в пространстве бюрократизма, которым Новая Евразия сильна. А, как ни странно, с учетом нашей истории, в том числе и недавней, гарантией от бюрократизации военно-силовой сферы может стать гражданское общество в «подготовленном», если хотите, сегменте. Ведь вопросы безопасности на постсоветском пространстве требуют исключительно высокой степени компетентности и деликатности.

4. Реализация на базе ОДКБ коллективных миротворческих миссий – не только для стран постсоветского пространства, но и для других регионов. В рамках ОДКБ накоплен значительный опыт стабилизирующего участия в вооруженных конфликтах, который именно сейчас, когда целый ряд глобальных военно-силовых институтов (таких как ОБСЕ, ООН, НАТО) оказались во многом дискредитированы, может быть широко востребован. При условии политической внятности и согласованности действий государств-членов. И тут наличие тесных и прикладных связей с организациями гражданского общества может оказаться весьма сильным бонусом.

5. Привлечение к взаимодействию более широкого круга участников, нежели формальны естраны-члены ОДКБ. Весьма полезным может стать такой институт, как государства-наблюдатели при Парламентской ассамблее ОДКБ. Конечно, ОДКБ не стоит рассчитывать на получение статуса в гражданском обществе, сравнимого с тем, что имеет НАТО. Однако очевидно, что есть серьезные нереализованные возможности. В том числе, и с точки зрения установления доверительных отношений с теми государствами, которые когда-то были участниками ОДКБ (прежде всего, с Узбекистаном) и рядом сопредельных государств, имеющих со странами ОДКБ ситуацию взаимо-увязанности и взаимовлияния в сфере безопасности (например, с Афганистаном и Ираном).

Важно попытаться реализовать дуализм, изначально заложенный в ОДКБ, поскольку Организация имеет и потенциал инструмента для разрешения реальных вызовов в сфере безопасности в том формате и при том мандате, который у ОДКБ формально есть (и формальные обстоятельства должны в данном случае играть существенную роль), и потенциал площадки для обсуждения широкого круга проблем безопасности постсоветского пространства, даже если они и выходят формально за пределы мандата Организации Договора. И сам факт диалога на экспертном и экспертно-профессиональном уровне может, как ни странно, оказаться важнее непосредственного результата «здесь и сейчас».

В Беларуси продолжается подготовка к парламентской избирательной кампании, которая официально стартует 7 июня. Различные политические силы стремяться к началу гонки создать необходимые для политической борьбы структуры. Не отличаются от этого и самые радикальные силы Беларуси во главе с Николаем Статкевичем, зарекомендовавшие себя как систематические нарушители общественного порядка. 15 мая сторонники политика провели несанкционированную акцию в Минске под названием «Конгресс», с которой и начали свою предвыборную кампанию.

Конгресс как полюс объединения

Для начала следует сказать, что в текущую парламентскую кампанию радикальные оппозиционные и прозападные политические силы в Беларуси структурировались вокруг двух конкурирующих центров – так называемой «правой коалиции» (Объединенная гражданская партия (ОГП), оргкомитет «Белорусской христианской демократии (БХД), Движение «За свободу» (ДЗС)) и так называемого «Конгресса демократических сил» (КДС).

С 2001 года КДС являлся инструментом выдвижения единого кандидата от оппозиции и действовал с переменным успехом, т.к. оппозиционные организации перманентно демонстрировали невозможность совместной работы. Так, в 2015 году «Конгресс» не выработал механизм выдвижения кандидата в президенты, что спровоцировало конфликт и размежевание оппозиции на условную «конструктивную» и «радикальную» группы.

Отметим, что Конгрессы демсил изначально ориентировались на внешние оценки спонсоров своей деятельности. Решения КДС принимались из расчета возможности привлечения материального ресурса. В частности, в 2015 году Александр Федута, консультант «Говори правду» (ГП) (структура, выдвигавшая в 2015 году кандидатом в президенты Татьяну Короткевич), прямо указывал на внешнее управление координационным органом оппозиции.

К президентским выборам 2015 года разрабатывались две организационные модели выдвижения единого кандидата: общее голосование оппозиционных структур (по типу праймериз – инициатива ОГП; партия имела относительное количественное преимущество в среде активистов) либо прямой сбор подписей (инициатива «Говори правду», имевших ресурс в виде спецфинансирования). При этом ни один из вариантов не предполагал консолидацию вокруг центрального фигуранта битья стекол на площади после президентских выборов 2010 года Николая Статкевича (выдвижение его в качестве символического «единого» кандидата). Основная борьба за влияние на КДС в 2015 велась между ОГП и ГП.

После освобождения из заключения Статкевич дестабилизирует сложившуюся оппозиционную систему. В условиях сокращенного финансирования растет конкуренция в среде демократических организаций, для которых Статкевич был более удобен в качестве символической фигуры, отбывающей заключение.

На момент освобождения Николай Статкевич не имел ни реально действующей структуры, ни активистов, что вынудило его использовать риторику объединения в рамках КДС как единственно возможную, которую, однако, не поддержали прочие организации. Данное обстоятельство привело к тому, что в настоящий момент КДС представляет собой нефункциональную организацию, построенную на личных контактах.

Конкуренция за протестные группы

В виду ухудшения экономической ситуации в качестве перспективной протестной группы оппозицией рассматривался малый и средний бизнес. В связи с изменением правового положения индивидуальных предпринимателей на данную группу в настоящий момент претендует три оппозиционные организации.

Организация недовольных индивидуальных предпринимателей «Перспектива» (А. Шумченко) и Объединенная гражданская партия (А. Лебедько) традиционно позиционировали себя в качестве выразителей интересов малого и среднего бизнеса. Статкевич пытался использовать организацию А. Шумченко для политизации протестов, однако на незаконных акциях (15, 22,  28 февраля и 14 марта) не было обеспечено достаточное представительство. При этом сам Шумченко последовательно высказывался, что протест не имеет политической мотивировки и преследует правовые цели: изменение порядка сертификации ввозимых товаров, налоговую амнистию и пр.

Слабая политизация «Перспективы» привела к появлению третьей организации, заявившей о представлении интересов ИП. Ею является незарегистрированное общественное движение «Разам» (Сивчик, Макаев), позиционирующее себя в качестве наиболее радикального. Помимо экономических, организацией озвучивался ряд политических требований, в т.ч. отставка главы государства и пр. Движение не имеет первичных организаций в регионах; фактически существует с марта 2016. Организация поддерживает тесные контакты с Николаем Статкевичем. Так, Макаев и Сивчик выступили в качестве членов оргкомитета «Белорусского независимого конгресса», создавая Статкевичу видимость более широко представительства (поддержки со стороны ИП).

Невозможность обеспечения представительства

КДС был переименован организаторами в Белорусский национальный конгресс (БНК); тем самым подчеркивался якобы «национальный» характер Конгресса. Отказ от старого формата КДС произошел по двум причинам:

· не обеспечено представительство политических организаций;

· непрозрачность внутренних механизмов выдвижения, действовавших ранее.

В рамках предварительной подготовки Конгресса Статкевичем был осуществлен ряд встреч в регионах Беларуси: Барановичи, Могилев, Бобруйск, Орша и др. Представителем региональных организаций было предложено делегировать представителей для Конгресса 15 мая в Минске. При этом на момент агитационных поездок в регионы полностью отсутствовала правовая база, регулирующая механизм выдвижения делегатов, а также уставные документы Конгресса. Фактически, демократическая процедура не только не была обеспечена, но даже не была анонсирована в виду сжатых сроков выдвижения (1-2 недели до мероприятия).

Закономерно, что никакие региональные организации не оказали поддержки Николаю Статкевичу.

Помимо обеспечения представительства Конгресса, второй задачей региональных поездок Статкевича являлось получение большего веса в координационном Совете демократических организаций (СДО), который был анонсирован после того, как правая коалиция отказалась принимать участие в Конгрессе. Фактически, СДО, как и КДС, являлся попыткой перетягивания чужих организаций. Формирование «единого списка» предполагало снятие части кандидатов, что не встретило понимания со стороны иных организаций.

Не получив преимущества в СДО, Статкевич возвращается к первоначальному формату Конгресса.

По итогам несанкционированной акции 15 мая было принято постановление, которое закрепило нормы представительства Конгресса: 1 человек от организаций и 3 человека от региональных коалиций демократических структур.

Принятие данного постановления вызывает недоумение, поскольку в таком случае не ясно, на основании чего созывался учредительный съезд конгресса, кто являлся его делегатами, на основании чего осуществлялось их выдвижение и правомочное голосование.

Ранее указывалось, что основным способом выдвижения делегатов Конгресса являются собрания граждан. Минимальный кворум для проведения собрания - не менее 10 человек с квотой представительства 1 делегат от 10 человек. Однако не был определен статус организаций, участвующих в конгрессе и характер их взаимоотношений.

По оценке Белапан, в несанкционированном мероприятии приняли участие около 150 человек, из которых точное количество делегатов неизвестно; согласно фотоматериалам, голосование осуществляли порядка 30-40 человек. Таким образом, конгресс, заявленный Статкевичем в качестве национального, представляет до 300-400 граждан.

Очевидно, что механизм Конгресса изначально не был рассчитан на демократическое представительство, несмотря на декларируемые цели.

Антироссийская риторика объединения

Не обеспечив реального представительства организаций, Конгресс пытается поднять популярность за счет жесткой антироссийской риторики. В частности, в политической декларации, принятой Конгрессом, отмечается:

«Независимая Беларусь состоялась, но сегодня ей вновь грозит опасность. Источником этой опасности является руководство России. Агрессия России против Украины, аннексия Крыма и военные действия в целях оккупации восточных областей Украины демонстрируют наличие у руководства России планов по захвату территорий других государств военными методами и полное пренебрежение международным правом».

Кроме того, постулируется несамостоятельность действующей белорусской власти:

«Продана вся газотранспортная система, часть военного суверенитета, большая часть телевизионного пространства. Через кремлевские дотации и преференции, которыми поддерживается режим, Беларусь попала в опасную зависимость от России».

Авторы декларации приходят к выводу, что «для независимости Республики Беларусь сегодня существует двойная угроза: агрессивная политика России и незаконный режим Лукашенко».

Декларация демонстрирует, что Статкевич пытается привлечь симпатии радикалов; отказывает себе в статусе «конструктивной оппозиции».

Анализируя выступления присутствовавших, можно сделать вывод, что имела место попытка обеспечения видимости представительства по следующим целевым группам:

· Генадий Федынич – «рабочие» (профсоюз РЭП, структура мало функциональна);

· Владимир Некляев – «интеллигенция» (действующая структура отсутствует);

· Вячеслав Сивчик – «малый-средний бизнес» (движение «Разам», структура нефункциональна);

· Станислав Шушкевич – «свадебный генерал». Являлся единственным представителем зарегистрированной политической структуры (БСДГ). Однако данная партия в последние годы фактически не действует, не выдвигает кандидатов, не участвует в наблюдении, не разрабатывает политическую программу. Таким образом, БСДГ не составляет прямой конкуренции Статкевичу ввиду своей слабости; преклонный возраст Шушкевича также не делает из него прямого конкурента. Поэтому последний удобен Статкевичу; кроме того, это возможность «подписать» чужую структуру под БСДП(НГ) Статкевича.

При этом Конгресс был проигнорирован всеми иными оппозиционными организациями, а «правый блок», БНФ и БСДПГ прямо отказались от участия. Более того, на учредительном мероприятии не была представлена структура Андрея Санникова «Европейская Беларусь», которая также претендует на первенство в Конгрессе.

Очевидно, что единый список на данном этапе не может быть сформирован.

В принятой БНК резолюции также указывается, что БНК ориентирован на акции протеста в случае так называемой «фальсификации выборов».

По нашему мнению, тактическими задачами Статкевича в настоящий момент являются:

· разработка региональных организаций; формирование региональных коалиций демократических сил. По сути, это попытка перевербовать чужих активистов в регионах, ослабить «правую коалицию» и конкурирующие левые организации;

· работа на внешний вектор, позиционирование себя в качестве «объединителя», поиск и привлечение ресурсов под «проект объединения»;

· работа на внутренний вектор: критика правой коалиции, формирование у электората имиджа объединителя, противопоставление остальной, якобы «недоговороспособной» оппозиции;

· привлечение в Конгресс независимых кандидатов.