Нурлан Аселкан

В начале ноября Роскосмос объявил, что Казахстан и Россия сняли все имевшиеся разногласия по проекту ракетного комплекса «Байтерек», и перевели его в «стадию практической реализации». Ожидается, что обновленная стартовая площадка и новая ракета дадут «второе рождение» космодрому «Байконур». В июле президенты двух стран даже взяли создание комплекса под личный контроль. Как скоро эти усилия дадут плоды, и каковы перспективы этого направления космического сотрудничества Москвы и Нур-Султана, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил главный редактор казахстанского журнала «Космические исследования и технологии» Нурлан Аселкан.

– Казахстан и Россия подписали очередные соглашения по проекту «Байтерек». Как реализуются ранее подписанные документы?

– Проект «Байтерек» близок к завершению своей юридической фазы. 27 октября в парламенте Казахстана одобрили проект поправок в соглашение с Россией по комплексу «Байтерек», в который внесены необходимые изменения. 31 октября в Москве во время встречи министра цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности Казахстана Багдата Мусина и генерального директора Государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос» состоялось подписание еще двух документов.

Первый – Протокол о внесении изменений и дополнений в Соглашение между правительством Республики Казахстан и правительством Российской Федерации о создании на космодроме «Байконур» космического ракетного комплекса «Байтерек» от 22 декабря 2004 г. Второй – Контракт на создание КРК «Байтерек» между АО «СП «Байтерек» и АО «ЦЭНКИ» [Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры]. Ранее глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин объявил, что в ноябре будут также заключены соглашения об инвестиционной составляющей проекта.

– Речь об инвестициях в наземную инфраструктуру?

– Да, именно. И речь пойдет о казахстанских инвестициях. Напомню предысторию происходящего. В далеком 2004 г. руководство Казахстана и России договорилось создать на космодроме «Байконур» новый ракетный комплекс на нетоксичных компонентах топлива «кислород-керосин». Это позволило бы избавиться от токсичного «Протон-М» и организовать дела таким образом, чтобы имеющиеся и перспективные заказы по «Протону» плавно перетекли на новую ракету. И Казахстан, и Россия, совместно вложив деньги в проект – Казахстан в наземную инфраструктуру, а Россия – в ракету, планировали развивать космическую отрасль, не прерывая эволюционного развития космодрома. Таковы были планы.

Для реализации нового начинания в начале 2005 г. было создано совместное казахстанско-российское предприятие «Байтерек». Ракетой, которая должна была стать основой проекта, выбрали перспективную российскую «Ангару». Все ожидали быстрой реализации проекта. Казахстанское правительство выделило специальный бюджетный кредит размером $223 млн. Было определено место для строительства нового стартового комплекса – на левом фланге космодрома, рядом с аналогичным для «Протона». Оставалось только дождаться успешных летных испытаний «Ангары».

Дальше – история известная. Разработка «Ангары», начавшаяся в 1995 г., в середине нулевых продолжала оставаться в коматозном состоянии. Забегая вперед, отметим, что вместо расчетного времени дебюта «Байтерека» с этой ракетой в 2008 г., первый старт «Ангары» состоялся в 2014 г. с северного космодрома «Плесецк». Тем временем, проект, как призрак, бродил по космодрому. Вместо протоновской площадки стороны предложили построить стартовый комплекс на основе объектов ракетной системы «Энергия-Буран».

Вся эпопея с «Ангарой» была завершена в 2010 г., когда Казахстан осознал, что ракету придется ждать долго, очень долго. Наземный комплекс, который мы должны были построить для нее, оценивался в $1,6 млрд, и наша сторона решила отказаться от этого варианта.

После этого было принято совместное решение использовать в качестве сердцевины проекта – основной базовой ракеты – украинский носитель «Зенит». Он разрабатывался и строился в Украине, но использовал ряд российских компонентов. Соответственно, проект стал мигрировать на правый фланг космодрома – на стартовый комплекс «Зенит». Все шло как по маслу, но разразившийся в 2015 г. конфликт между Украиной и Россией поставил крест и на этой возможности.

Затем была пауза. Обсуждались разные варианты возможных ракет для проекта. И спустя некоторое время российская сторона, разрабатывая свою научно-исследовательскую тему под названием «Феникс», предложила Казахстану носитель среднего класса, который сменил уже 4 названия. Сначала, собственно, «Феникс», потом «Сункар» – сокол по-казахски. По расчетам инициаторов, это должно было обеспечить режим благоприятствования новому изделию в Казахстане. Затем появилось название «Союз-5», а ныне официально ракета именуется «Иртыш». Пока на этом остановились, но перипетии с названием уже самого проекта продолжились. В сентябре 2019 года президент России Владимир Путин предложил назвать проект именем первого президента Казахстана – «Назарбаевский старт». Судя по всему, предложение для казахстанской стороны было неожиданным. Об инициативе все знают, но в документации и повседневной работе название «Байтерек» продолжает применяться.

– Какова ситуация с ракетой «Ангара»?

– Не так давно глава Роскосмоса в интервью обозначил официальную причину откладывания испытаний и постановки ракеты в строй. Он сказал, что первое испытание «Ангары» в 2014 г. продемонстрировало, что она не дотянула до своих проектных показателей – не вывела на орбиту нужную массу полезного груза. И другие ее показатели вызывали необходимость перепроектирования, модернизации. По сути говоря, ракета начала создаваться заново.

И сейчас, осенью 2020 г., объявлено о продолжении летных испытаний. Вновь изготовленная ракета отправлена на северный космодром «Плесецк». Ждем новый испытательный пуск. Состоится он в 2020 г. или уйдет на 2021‑й, непонятно. Но для «Байтерека» «Ангара» исчезла как вариант. Проекту 25 лет, а когда он станет работоспособной ракетой, неизвестно до сих пор. Поэтому было принято решение работать с другой ракетой.

В последнее время мы наблюдаем резкое форсирование всех процессов по проекту «Байтерек». Есть интересный нюанс. 30 июля текущего года Казкосмос и Роскосмос подписали соглашение о подготовке контракта на оказание услуг по созданию КРК «Байтерек». Сторонами его должны были стать СП «Байтерек» и ракетно-космическая корпорация «Энергия». 25 сентября была анонсирована дата подписания контракта – в середине октября. Причем неожиданно вместо ракетно-космической корпорации «Энергия» в проекте стала фигурировать другая организация Роскосмоса – Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры (ЦЭНКИ).

– Насколько это соответствует ранее заключенным договоренностям?

– Этот вопрос волнует очень многих. По сути говоря, проект из ракетно-космического начинает достаточно быстро эволюционировать в сторону строительного. Получается так, что головной организацией-разработчиком КРК «Байтерек» стал ЦЭНКИ, а не ракетно-космическая корпорация «Энергия».

Он, ЦЭНКИ, через генерального подрядчика, будет проектировать и строить стартовый комплекс, необходимую инфраструктуру, переоснащать монтажно-испытательный корпус. То есть все, что стоит на земле. И может сложиться ситуация, что эта организация вполне достойно выполнит свою функцию. А будет ли ракета, в какие сроки и что она будет из себя представлять, вопрос второй.

Еще интересный момент. Впервые прозвучало название генеральной проектной организации и генерального подрядчика, которого этот самый ЦЭНКИ пригласил для исполнения проекта. Им оказалась известная в Казахстане строительная компания «Базис-А» и ее подразделения. Компания специализируется на жилищном и капитальном строительстве.

– А специалисты уже дали оценку этому выбору?

– Специалистам пока трудно давать какое-то заключение, потому что официальные документы не обнародованы. Все это пока только обсуждается в экспертном сообществе. Буквально на днях эти документы будут подписаны, и, конечно, перестанут быть тайной и для общественности, и для экспертов.

Настораживает тот факт, что разработка проекта, его исполнение и надзор за исполнением совмещены в одном юридическом лице. Есть опасения, что допущена серьезная ошибка, когда все будет сведено к одной строительной организации, которая будет активно осваивать бюджет.

Но все эти документы не были бы подписаны и все не сдвинулось бы, если бы не был решен ключевой вопрос существования СП «Байтерек». Есть проблема, шлейф которой тянется уже с десяток лет: за период после выделения бюджетных $223 млн СП «Байтерек» истратило порядка $80 млн. Сумма, конечно же, обозначается в тенге. А мы все знаем, что случилось с тенге за это время. Поэтому на сегодняшний день сумма уменьшилась примерно вдвое – около $40 млн. Подписание в Москве вышеупомянутого Протокола обеспечило конвертацию этого бюджетного кредита. Это означает, что на сумму порядка около $40 млн российская сторона сделала какие-то улучшения, передала какое-то оборудование, обновила ряд систем, и общая смета этого труда примерно соответствует расходам СП «Байтерек». Все понимают, что бюджетные организации типа Министерства финансов никогда не профинансируют предприятие, если оно не отчитается о своих расходах предыдущего периода. Теперь эта проблема снята.

– Если в рамках проекта «Байтерек» начинается строительство наземной инфраструктуры, но при этом никто не знает, когда будет ракета, то эта стройка будет долго стоять и ждать своего часа? И кто строит ракету?

– Ракетно-космический центр «Прогресс» в Самаре строит ракету. А тот сценарий, который вы озвучили, вполне возможен. Те, кто управляет проектом и за него отвечают, либо очень большие оптимисты, либо люди деловые, которые лучше нас понимают сложившуюся ситуацию.

– Куда из проекта делась ракетно-космическая корпорация «Энергия»?

– Тоже вопрос интересный. Она в Российской Федерации отвечает за создание космического ракетного комплекса «Союз-5». И одной из его составляющих будет летная материальная часть, которая должна прийти к нам на «Байконур». От воли Роскосмоса зависит, будет ли КРК «Союз-5» создан, станет ли он работать в «Байтереке» или он будет выполнять чисто российские задачи. Либо вообще приоритеты будут изменены. Это вопрос сложный.

Поэтому приход ЦЭНКИ, с одной стороны, ставит крест на всех сомнениях – мы, выходит, работаем с главным оператором Роскосмоса по наземке. Строим ее, и все довольны. А с другой, о ракете почти ничего не говорят.

– Есть вообще какие-то сроки, когда она первый раз полетит?

– Когда были внесены изменения в соглашение по «Байтереку» 27 октября, назвали новую дату. Летные испытания комплекса «Байтерек» должны начаться в 2023 г.

– Разве двух лет достаточно для создания ракеты?

– Безусловно, недостаточно. Особенно если иметь в виду всю программу испытаний и тестов. Накладывает свой отпечаток и кризис отрасли. Начался простой космодромов. После старта экипажа «Союз МС-17» на МКС 14 октября на «Байконуре» до конца года пусков не будет вовсе. На космодроме «Восточный» в 2020 г. вообще не было ни одного пуска.

Ракетам нужны полезные нагрузки – спутники. Российские производители испытывают сейчас гигантский дефицит компонентов западного производства. Более того, с начала 2023 г. все пуски российских ракет для западных спутников будут недоступны.

Российские носители смогут запускать либо отечественные аппараты, по федеральной программе, либо для редких и отдельных стран типа Венесуэлы или Анголы.

Надо понимать, что для будущего «Байтерека» коммерция уничтожена антироссийскими санкциями. У России главный приоритет в средствах выведения – «Ангара». Под нее переоборудован специальный завод в Омске. Для «Ангары» построен завод по производству двигателей РД-191 в пригороде Перми. Под «Ангару» строится стартовый комплекс на космодроме «Восточный», и такой же имеется на северном космодроме «Плесецк». Серьезный задел, чтобы не сворачивать с этого пути.

– Если у России были все возможности разработать «Ангару» и построить под нее свой стартовый комплекс, зачем ей Казахстан и «Байтерек»?

– Изменились приоритеты. В 2004 г. был план, что «Ангара» пройдет испытания на северном космодроме. А на «Байконуре» ей была отведена традиционная широта – 51,6 – для обслуживания МКС и участия в коммерческих пусках. «Плесецк» не подходит для коммерческих пусков на геостационарную орбиту. Но в силу определенных внутренних политических причин РФ решила строить свой космодром, где она, как считает, будет иметь независимый доступ в космос. Вне зависимости от политики Казахстана и транзита власти у нас. Поэтому они решили поставить «Ангару» и на «Восточный». Это хорошо на бумаге, но «Ангара» до сих пор никак не хочет летать. Вроде все сделано – и завод построен, и двигатели выпускают, и стартовый комплекс один имеется, другой строится.

Что касается «Союза-5» и «Байтерека», то Россия рассматривает это сотрудничество исключительно как государственно-частное партнерство. Как способ заработать для этого самого ЦЭНКИ – раз. Для проектных институтов, которые будут разрабатывать проектную документацию, – два. И если будет ракета, то заработать и за счет ее поставок с завода в Самаре. В этом нет ничего предосудительного.

По большому счету, в проекте «Байтерек» нашей стороне достается бетон и земляные работы. В нем совершенно нет составляющей, связанной с высокими технологиями, доступом к космическому рынку.

– А будет ли от всего этого польза и доход?

– В выигрыше будут, прежде всего, те структуры, которые занимаются этим проектом – тут достаточно большие деньги и серьезный объем работ. Уже начинаются предварительные изыскательские работы. Затем будет демонтаж имеющегося стартового комплекса «Зенит-М», это тоже с рыночной точки зрения прибыльная позиция. Дальше – строительство комплекса, поставка оборудования, монтаж и так далее. Минимум три года спокойных доходных работ.

Про «Союз-5» можно сказать следующее. Он разрабатывается и будет строиться в Самаре. По ранее объявленным планам там будет производиться всего 1-2 ракеты в год. Маршевые двигатели для этих ракет выпускает «Энергомаш», где также годовой объем производства будет порядка 2-3 штук в год. Такой масштабной производственной базы, которая создана под «Ангару», у «Союза-5» нет. Изначально стратегия построена на том, что ракета экспериментальная. В частности, она рассматривается как возможный компонент перспективной сверхтяжелой ракеты. «Союз-5» – ее первая ступень. Если рассчитывать исключительно на свои нужды, России такого объема производства «Союз-5» хватит. А если иметь ввиду «Байтерек», то это большой вопрос.

У «Союза-5», как и у любой другой ракеты, должны быть поля падения отделяемых частей. В нашем случае ступени будут падать не только в Казахстане, но в сопредельных странах. Проведение переговоров об открытии полей падения в чужой стране – серьезнейшая работа с большими политическими рисками. И надо еще уговорить наших партнеров выделить для этого какие-то территории, а затем проводить утилизацию. Так вот, настораживает, что эта переговорная работа совершенно не ведется. Возможно, рассчитывают, что проблема отпадет сама собой спустя какое-то время.

– Что же ждет проект?

– Раз резко форсируется строительная составляющая, то она, безусловно, начнет осуществляться. А что будет в итоге, вопрос риторический. В той же Самаре сейчас разрабатывается проект другой ракеты, перспективного носителя «Амур», который будет летать на сжиженном природном газе. Вполне возможно, что на каком-то этапе, когда мы будем завершать строительство наземной инфраструктуры, нам предложат эту лучшую ракету с просьбой подождать, скажем, еще лет пять. Тем более, что самому «Байтереку» уже больше пятнадцати лет. Время взросления. Все происходящее на наших глазах говорит о том, что реализация проекта «Байтерек» может серьезно затянуться.

30 июля Казахстан и Россия подписали соглашение о создании стартового комплекса «Байтерек» для запусков перспективной ракеты-носителя «Союз-5». При этом казахстанская сторона будет финансировать содержание наземных объектов, а российская – создание и модернизацию ракеты. Как сообщили в «Роскосмосе», проект станет знаковым для Байконура, а первый пуск запланирован уже на 2023 г. Чего ожидают стороны от нового комплекса и сумеют ли уложиться в назначенные сроки строительства в условиях глобального кризиса, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил главный редактор казахстанского журнала «Космические исследования и технологии» Нурлан Аселкан.

– Самое главное, что интересует налогоплательщиков – насколько проект финансово целесообразен?

– Откровенно говоря, заждались хороших вестей из Байконура, учитывая, что сейчас непростая обстановка с пандемией. На космодроме более 700 человек заболели COVID-19 и около 50 ушло из жизни, это печальные цифры. В начале июня комплексу исполнилось 65 лет, но его празднование было перенесено на осень. Как говорится, хорошего мало.

Тем не менее, пусковая программа продолжается, 31 августа рано утром был запущен носитель «Протон-М» с двумя спутниками «Экспресс-103» и «Экспресс-80». Все прошло удачно. Остается надеяться, что пусковая программа будет продолжена.

А теперь обратимся к нашему событию. 30 июля было подписано соглашение о заключении «контракта между ракетно-космической корпорацией «Энергия» России и совместного казахстанско-российского предприятия «Байтерек» на оказание услуг по созданию космического ракетного комплекса «Байтерек» на базе ракеты космического назначения среднего класса для запуска беспилотных космический аппаратов». Очень сложное название, даже у профессионалов вначале путаются мысли и хочется все перечитать. Я думаю, это не случайно. В соглашении намешано столько всего, что пришлось придумать такую сложную формулировку. Но проект «Байтерек», который предусматривает создание ракеты на нетоксичных компонентах по заданию президентов Казахстана и России – уже серьезная история. В начале текущего года этому совместному предприятию исполнилось 15 лет. А воз и ныне там.

Сначала он был ориентирован на один комплекс ракеты-носителя, потом на другой, сейчас на счету третий. Некоторые сторонники проекта «Байтерек» утверждают, что ему уделяют личное внимание президенты двух стран. На мой взгляд, либо плохо уделяют, либо это просто такая фигура речи. Реально время идет, а на выходе ничего нет.

Хотя в целом, на фоне кризисных явлений, любое активное сближение нас с нашим главным партнером по космосу – Россией, это положительная тенденция. И если все это будет способствовать интенсификации сотрудничества, будет неплохо.

– То есть, проекту 15 лет. Не считая будущих расходов, сколько уже было потрачено без ощутимого результата?

– Не скажу, что результата нет совсем. Были подготовлены документы, проведены оценки и серьезные экспертные проработки, на что нам делать упор и каким должен быть вид этого комплекса.

Как известно, казахстанская сторона еще в нулевые годы выделила специальный государственный кредит величиной $223 млн для реализации этого проекта целиком – от разработки документации до окончательного строительства. На разработку документации ушли серьезные деньги, несколько меньше $100 млн. Какие-то объекты имущества были переданы Казахстану российской стороной. Над этим работает комиссия, которая определяет статьи затрат и конвертирует задолженность в реальные активы, которые будут принадлежать совместному предприятию.

С самого начала проекта в 2004 г., по оптимистическим сценариям, планировалось, что в 2008 г. будет первый пуск ракеты с комплекса «Байтерек». Но россияне затянули создание ракеты, и Казахстан сначала отложил создание комплекса, а потом и вовсе от него отказался.

Обратите внимание, если бы наша страна, как было задумано тогда, построила комплекс для ракеты-носителя «Ангара» стоимостью $1,6 млрд, то он простаивал бы до сегодняшнего дня. Потому что аналогичный комплекс, который Россия построила на космодроме «Плесецк», сейчас тоже ждет эту «Ангару», так как ее разработка и испытания продолжаются до сих пор. И конца и края этому не видно. Определенный вывод можно сделать, как действовать дальше.

– Тот построенный полностью под «Ангару» комплекс Казахстану теперь тоже пришлось бы переделывать под «Союз-5»?

– Безусловно, на любое действие по модернизации комплекса требуются деньги. По разным оценкам на переделку комплекса «Зенит» под строительство новых объектов, под оснащение их новым оборудованием, рассматриваются цифры объемом несколько более $200 млн. Сейчас СП «Байтерек» работает над эскизным проектом этого стартового наземного комплекса, и по его окончательным оценкам будут ясны точные затраты. Но думается, что эти цифры вырастут. Это достаточно дорогое удовольствие.

– Тогда стоит ли вообще затевать данный проект?

– С точки зрения выживания космодрома «Байконур» и с точки зрения его будущего, с точки зрения нашего партнерства с россиянами такими проектами заниматься нужно.

Другой вопрос, что мы должны более зрело подходить к трудностям проектирования, к трудностям создания новой техники и находить варианты, где казахстанская сторона могла бы участвовать в пусковой деятельности с имеющимся комплексом, например с тем же «Протон-М», что благополучно стартовал 31 июля.

– А за этот эскизный проект нового стартового комплекса, который предварительно стоит $200 млн, но может выйти и дороже, кто будет платить?

– Это стоимость проектных и строительных работ. Их исполнение будет идти по государственному заданию Республики Казахстан. То есть, Минфин Казахстана, в соответствии с тем, что наша казахстанская сторона отвечает за строительство и обслуживание всех наземных объектов, оплатит эти работы.

Российская сторона отвечает за ракету. Понятно, что создавать ее сложно и дорого. Это многочисленные испытания, создание новых технологий, но наземная часть проекта по соглашению целиком и полностью лежит на наших плечах. И мы должны это понимать.

– Сколько примерно, если посчитать в деньгах, потратят обе стороны на свой фронт работ?

– Есть предварительные неофициальные цифры, озвученные в печати. Уже упомянул, что порядка $200 млн на проектные работы и на строительство наземных объектов потратит казахстанская сторона. И около $1 млрд расходов ждут российскую сторону на создание полноценной ракеты среднего класса «Союз-5».

Что касается эскизного проекта, то работы россиянами ведутся. Ими занимается ракетно-космический центр «Прогресс» в Самаре. По некоторым позициям есть серьезное продвижение. Но полностью космический ракетный комплекс, по нормативам создания таких объектов, всегда состоит из ракеты и наземного комплекса. Одно без другого невозможно. И когда говорят, что у «Союз-5» не до конца выполнена эскизная документация, оправданием служит тот факт, что отсутствует эскизная документация и на стартовый комплекс. Тут такой спор, грубо говоря, «что появилось раньше – курочка или яичко», а в итоге тормозится все дело.

– Учитывая кризис и пандемию, хватит ли у России и Казахстана денег реализовать проект в те сроки, что были указаны в соглашении – к 2023 г.?

– Возможно все. Возможна проблема с секвестированием бюджета как казахстанской, так и с российской стороны. 31 июля прошла информация о том, что Минфин России планирует сократить финансирование «Роскосмоса» в следующем и будущих годах. Это, я понимаю, вызвано объективными обстоятельствами.

Кроме того, главным приоритетом «Роскосмоса» в создании новых ракет-носителей является не «Союз-5», а многострадальный комплекс «Ангара». Сейчас туда вкладывают очень большие деньги, и фронт работ большой. Строится стартовый комплекс на космодроме «Восточный» на Дальнем Востоке. Отправлен морским путем стартовый стол. Он туда доберется осенью. Проводятся и другие работы – готовится отправка ракеты «Ангара‑5» на «Плесецк» для продолжения летно-конструкторских испытаний. Это сегодня главный приоритет Российской Федерации.

– А что вообще каждая из сторон хочет получить от проекта «Союз-5»?

– Начнем с российской стороны. Вообще, проект «Байтерек» не является для россиян государственным. Он – развитие возможности российских предприятий создавать технику на основе международной кооперации с дальнейшим получением прибыли. Так что для России «Байтерек» – государственно-частное партнерство. Кроме того, наши партнеры заняты сейчас масштабным проектом по созданию ракеты сверхтяжелого класса. Ракета «Союз-5» – ее первая составляющая и задумана как боковая ступень этого сверхтяжелого комплекса.

Поэтому Россия заинтересована в том, чтобы недорого, путем разделения расходов и усилий, испытать эту самую первую ступень и получить ее как готовый компонент для будущей ракеты.

Здесь выгода налицо, потому что стартовый комплекс будет профинансирован казахстанской стороной. Стратегически, если из этой первой ступени вырастет полноценная ракета, тоже неплохо, это перспектива контролировать ситуацию на «Байконуре».

Теперь о Казахстане. Для нас самое главное сейчас – не дать России быстро уйти из «Байконура».

– А она хочет это сделать?

– Ситуация развивается в этом направлении, сокращается программа пусков на «Байконуре». Все приоритеты России направлены на космодром «Восточный». А содержание двух космодромов, не только с точки зрения расходов, но с точки зрения реализации всех программ – накладно и непосильно.

У Казахстана главный интерес – сохранить окно возможностей для сотрудничества с нашим главным партнером на Байконуре. И если все пойдет хорошо, и интересы России и Казахстана совпадут, появится некая ракета, которая будет периодически летать и обеспечивать космодром рабочими местами и заказами. Возможно, даже появится какая-то прибыль, хоть это и сомнительно.

Когда говорят о коммерческих перспективах «Союза-5», обычно прогнозы очень и очень скромные. Допустим, будут пуски по федеральной программе России для государственных нужд. Какие-то аналогичные нужды, возможно, будут и у Казахстана или их партнеров по СНГ. Но серьезное коммерческое применение ограничено очень простой вещью — нахождением России под санкциями. И с января 2023 г. все пуски спутников, содержащих компоненты западного производства, будут запрещены на российских ракетах-носителях. То есть России останется либо федеральная программа, либо отдельные разовые контракты от развивающихся стран.

Дата первого пуска «Союз-5» в 2023 г. действительно заявлена. И эта цифра немного пугает. Мы видели и продолжаем наблюдать за эпопеей создания комплекса «Ангара», с 1995 г. по сегодняшний день. Ее апологеты говорят, что практически до 2000 г. финансирование было очень мизерным. Я с ними согласен. Но давайте пойдем дальше. В 2014 г. «Ангара» все таки полетела с космодрома Плесецк – как в легком варианте, так и в тяжелом. Были выявлены серьезные проектные недочеты, ракета нуждалась в доработках. Сегодня уже 2020 г., однако больше ни одного пуска не было.

– При том, что это приоритетное направление «Роскосмоса»...

– И при том, что уже построен стартовый комплекс, а сама ракета есть в железе. И не факт, что обнаруженные в 2014 г. проектные недоработки устранены, ведь повторного старта так и не случилось. Он заявлен на осень 2020 г., но все специалисты говорят, что событие перенесут на 2021 г.

По поводу первого старта «Союз-5» в 2023 г.: если любой ценой, задрав штаны, спешить сделать эту первую ступень «Союза-5» и какое-то к нему дополнение, то в дату можно уложиться. Это с учетом того, казахстанская сторона развернет лихорадочную работу по демонтажу комплекса «Зенит» и строительству нового.

А стоит ли это делать? Мне кажется, что в этом есть ловушка, куда могут угодить в обе стороны — и Казахстан, и Россия.

Серьезная разработка ракеты со всеми испытаниями занимает очень много времени. И если мы создаем совершенный совместный продукт, нужно весь комплекс мероприятий пройти нормально, не торопясь. Иначе получим ракету со всем букетом «детских» болезней. Что я под ними подразумеваю? Свойство недоработанных ракет взрываться на стартовых комплексах с высоким риском разрушения дорогого сооружения. Так что более серьезный подход важнее какой-то даты.

Но каждая из сторон проекта и понимает дату по-своему. Мы – как первый полет «Союза-5», а Россия – как начало испытаний первой ступени будущей сверхтяжелой ракеты, не более того.

– А будут ли сопоставимы потери сторон в случае аварии с недоработанной ракетой?

– Если пострадает наземный комплекс, это будет 100% потерей Казахстана. Если российская сторона потеряет саму ракету, предназначенную для испытания, так для того она и создается с риском ее потери. Риски обеих сторон несопоставимы.

Поэтому я хочу напомнить, что самый разумный путь застраховаться — построить стартовый комплекс на новом месте, не затрагивая имеющийся. В таком случае есть шанс при изменении политической обстановки использовать зенитовский комплекс по его прямому назначению. Самый лучший для этого вариант – сотрудничество России и Украины, а также пуски «Зенита» на казахстанской земле. Но пока такой вариант не просматривается.

Кстати, на строительство нового пускового комплекса рядом со старым вполне может указать и разрабатываемый «Байтереком» эскизный проект. Результаты, скорее всего, мы увидим уже в следующем году.

Недавно известный специалист Владимир Нестеров, ранее руководивший космическим центром имени Хруничева, в своем интервью сказал, что «Союз-5» не нужен вообще. И мотивировал это тем, что сейчас летает вполне известная классическая ракета «Союз-2», которая возит космонавтов и поднимает до 8 тонн груза. Все остальные полезные нагрузки, вплоть до 25 тонн, закрывает «Ангара». Он сказал, что у «Союза-5» нет рыночной ниши.

Могу вставить и своих пять копеек. Изначально «Союз-5» планировался Казахстаном и Россией для того, чтобы испытывать, а потом и эксплуатировать пилотируемый корабль нового поколения. Сейчас он называется «Орел». Но полтора года назад «Роскосмос» принял решение пересадить новый разрабатываемый корабль «Орел» на «Ангару». А как видно из подписанного 31 июля соглашения, будущая ракета «Союз-5» будет привязана к запускам беспилотных космических аппаратов. Коль скоро мы не можем выйти с нашей совместной ракетой на мировой рынок из-за санкций, то фактически вопрос о самом главном – о полезных нагрузках для будущего носителя – остается риторическим.

– Почему президенты договорились о начале пусков именно в 2023 г.?

– Президенты работают с профессионалами. Но на саму ракету «Союз-5» нет еще полного комплекта конструкторской документации, а уже как только она не называлась – и «Фениксом», и «Сункаром», и «Союзом-5», а вот теперь «Иртышом». Почему так? Потому что российской стороне, учитывая разрыв отношений с Украиной, нужно было создать свою квазиверсию украинского «Зенита», учитывая, что многие ключевые компоненты производятся не Украиной, а Россией. Наши партнеры считали, что можно будет сделать импортозамещение и построить а-ля русский «Зенит». Казахстану же предложили включиться, переделать комплекс, ракета, мол, уже почти на выходе. Изначально датой ее появления назывался 2021 год, затем 2022-й, а сейчас и вовсе 2023.

Спешку мы видели все время. Что произошло в итоге? Предполагалось, что самую первую ступень «Союза-5», копии «Зенита», сделать достаточно просто, потому что маршевый двигатель производится Россией. Что же касается второй ступени, ее компоновки, то она целиком украинская. Кроме того, и стандарты несколько иные: у «Зенита» диаметр 3,9 м, а у будущего «Союза-5» – 4,1 м, что повлекло за собой перекомпоновку и потребовалось изменение стартового комплекса. Накопился целый ком нерешенных проблем.

И россияне, и мы поняли, что сделать русскую версию «Зенита» по-быстрому, наскоком не получается, и придется делать новую полноценную ракету со всем комплексом испытаний. Ну или пойти на авантюру – сократить испытания и надеяться на авось.

Кроме того, 15-летнее СП «Байтерек» с отсутствием результатов находится не в безвоздушном пространстве и периодически подвергается критике. Поэтому наша страна тоже была заинтересована в максимальном снижении сроков вывода ракеты на эксплуатацию. Отсюда и цифра 2023. Я боюсь, к тому времени полноценной ракеты не выйдет, а удастся создать лишь ее отдельные элементы. Мы так же – разрушить зенитовский стартовый комплекс сможем, а вот построить новый…

– То есть, выполнить свои обязательства к 2023 г. может не успеть не только Россия, но и Казахстан?

– Конечно, потому что затраты могут быть кратно увеличены в соответствии с выводами эскизного проекта. Если мы увидим, что ракета еще далека до того, чтобы родиться в железе, мы будем осторожничать.

Тем более, параллельно на «Байконуре» развивается проект «Гагаринский старт», который вообще не вызывает никаких сомнений. Модернизация стартового комплекса под «Союз-2» – это коммерчески оправданный проект.

На правом же фланге космодрома, где свою деятельность развернуло СП «Байтерек», напротив, много подводных камней: и отсутствие финансирования, и задержки с разработкой ракеты. Ряд моих коллег говорят, что результатом эскизного проекта вполне может быть и точка на самом проекте.

– Учитывая ошибки и волокиту с «Ангарой» и «Союзом-5», способна ли Россия вообще создать серьезный комплекс среднего класса?

– Способна, безусловно. Знаете, было бы хорошо, если бы мы все, и казахстанская и российская стороны, немного перестали питать иллюзии и серьезно занялись возможностью нового проекта на комплексе «Байконур». Без рисков потерять уже имеющиеся объекты. Но насколько заинтересована в этом сама Россия, для которой «Союз-5» – периферийный проект, я не знаю.

– Какую практическую пользу принесет данный проект Казахстану?

– Я полагаю, что задача расходов бюджета на этот проект заключается в том, чтобы космодром «Байконур», который является собственностью Казахстана, не деградировал, не был разобран на металлолом, а устойчиво работал.

И чтобы при этом казахстанская сторона имела серьезную долю участия в зарабатывании денег и получении компетенции в области космических технологий. Даже если не будет прибыли, сама по себе работа с таким комплексом дает хороший опыт.

Страны ведь отличаются не только количеством ресурсов или размерами ВВП, но еще и способностью что-либо производить, используя высокие технологии. Поэтому цель Казахстана, по большому счету, в том, чтобы «Байконур» жил, процветал, и чтобы на нем работало как можно больше казахстанцев. Приведет ли к этому путь, который избрало СП «Байтерек»? Направление верное, его можно поддержать.

Другой вопрос, что проект грешит многими слабыми местами. Сейчас не нужна большая спешка и политические лозунги. Нужно понять и принять, что на коммерческий рынок выйти сложно, практически невозможно. Нужно понять и принять, что обе стороны берут на себя серьезные обязательства, если комплекс будет создан. Готовы ли мы к этому или у нас все ресурсы уйдут на борьбу с сегодняшними бедами, трудно сказать. Поэтому приоритет в оценках будет принадлежать государству.

– Авторитет и гордость за «Байконур» – это хорошо. Но тот же Илон Маск пошел очень далеко, и готов дать всему миру широкополосный интернет. Чем мы хуже?

– Если говорить о нормальном прикладном значении всех этих технологий и разработок, то, если бы у нас не было космической отрасли, технологий и связи, систем предупреждения о ЧС, это было бы серьезнейшим упущением. Ликвидация техногенных аварий, в том числе в Арыси, оценка масштабов пандемии, дистанционное образование со всеми его недостатками, удаленная работа – все обеспечивалось в том числе и космическими технологиями коммуникаций и обработки информации.

Конечно, из-за высокого трафика системы не выдерживали, но это исправимо. Цифровизация бесценна, мы уже даже не замечаем, как получаем госуслуги, консультации медиков и совершаем сделки, не отходя от компьютера. Кроме того, наши космические наработки давно позволяют нам моментально получать со спутников информацию о стихийных бедствиях и иных угрозах. Такая серьезная страна, как Украина сейчас вообще не имеет спутников по ряду причин. У Казахстана на орбите находятся 6 спутников, которые выполняют свои функции.

Для нас «Байконур» уже сегодня может стать очень серьезным и важным геополитическим щитом. Это может быть наш вклад в оборону и безопасность в регионе. Простая аналогия: сейчас в Беларуси предвыборная кампания, идут разные непроверенные сообщения о возможных конфронтациях, террористах, неизвестных группах, которые якобы подходят к границам. Что это? Сейчас белорусская сторона не имеет возможности объективно оценить эти угрозы. А Казахстан имеет такой потенциал.

Мы об этом много не говорим, но мы сегодня не слепые и не глухие. И это делает нас сильнее.

Россия будет учитывать решение НАТО о включении космоса в свою операционную сферу, заявил министр иностранных дел Сергей Лавров по итогам переговоров на полях СМИД ОБСЕ в Братиславе. На проблему милитаризации космоса обратил внимание и президент России Владимир Путин, который подчеркнул, что космические системы «военного и двойного назначения» уже давно разрабатываются ведущими мировыми державами, а США и вовсе строит планы боевых действий в околоземном космическом пространстве. Корреспондент портала «Евразия.Эксперт» побеседовал с издателем специализированного журнала «Космические исследования и технологии», главой компании Сosmos.kz Нурланом Аселканом, который рассказал о том, какая борьба уже идет между странами в космическом пространстве и оценил, к чему приведет активизация этой деятельности в ближайшие годы.

– 20 ноября на пресс-конференции в Брюсселе генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг заявил о намерении альянса признать космос одной из сфер своей деятельности. Как можно расценивать это заявление?

– В принципе ничего неожиданного не произошло. Специалисты давно ждали, что космическая среда, равно как и морская, и воздушная, и наземная, учитывая то, как государства проводят свою самостоятельную политику, рано или поздно будет сферой как сотрудничества, так и противостояния. Космос не является Антарктидой, которая демилитаризована решением ООН и многих государств. Космос имеет большее значение, и его превращение в среду активной милитаризации, к сожалению, неизбежно.

Столтенберг сказал: «НАТО планирует признать космос своей новой оперативной сферой, но вооружать космос мы не будем». Он подчеркнул, что альянс позаботится о том, чтобы имеющиеся средства были доступны в условиях мира, кризиса и конфликта. Я, пожалуй, так расшифрую его позицию: в последнее время как натовские военные, так и остальные отмечают, что проводятся негласные действия по попытке блокирования спутников, нарушении их работы и так далее.

Поскольку спутники являются глазами и ушами военных всех стран, то здесь, прежде всего, речь идет о том, чтобы они были защищены от внешнего несанкционированного воздействия.

В профессиональной среде ходят разговоры о том, что неудачи и сбои европейской навигационной системы «Галилео» не являются просто сбоями техники. Через некоторое время мы услышали, что определенные сбои пошли и в российской навигационной системе «Глонасс», которые привели к выходу из строя трех спутников этой системы.

– То есть вмешательство человека налицо?

– По всей видимости. Не берусь судить, насколько это реально. Есть еще один любопытный факт. После этих событий министр обороны Франции – госпожа Флоранс Парли – посетила Москву. И, как говорят, требовала объяснений на предмет возможного воздействия. В открытую прессу просочились данные о том, что новейшие европейские спутники, а именно французские, будут оснащены различными системами защиты их матриц и объективов от лазерного и электромагнитного воздействия. Хочу пояснить: если спутник находится на своей целевой орбите, то совсем не обязательно его уничтожать. Достаточно повредить его датчики либо слегка подтолкнуть, чтобы он потерял ориентацию.

Многие из нас родились в Советском Союзе. И наша великая держава, да будет известно, еще с конца 60‑х годов прошлого столетия создавала и испытывала серию космических вооружений. В августе 1970 г. был проведен успешный эксперимент по физическому уничтожению спутника. Аналогичную операцию американцы провели лишь в сентябре 1985 г. В принципе, мы сейчас должны испытывать своего рода диссонанс. То есть все советские годы мы слышали пропаганду о недопустимости гонки вооружений в космосе, однако наша страна этим активно занималась. Причем наши испытания были наиболее передовыми в мире.

Советский «истребитель спутников».

Я не берусь осуждать СССР. Правильно ли поступала наша страна? Нам деваться было некуда, потому что страны НАТО имели преимущество в морских и иных стратегических вооружениях. Поэтому военная космонавтика была для нас своего рода спасительным козырем. Я тоже не сторонник того, чтобы гонка вооружений переходила в космос, но давайте смотреть правде в глаза.

Если у России, стран НАТО, Китая и других стран в космосе находятся системы двойного назначения, которые следят за передвижением больших контингентов, кораблей, транспорта, работой военных объектов, то, как минимум, задача любого государства – не дать им эту информацию. Если по этим каналам передаются закрытые, зашифрованные данные, то стоит задача не допустить их утечки.

Поэтому нынешняя гонка вооружений не связана непосредственно с размещением какого-то оружия в космосе. В последнее время очень большое значение имеют так называемые противоспутниковые системы, наземного или воздушного базирования. 11 марта 2007 г. Китай провел первое испытание своего противоспутникового оружия – уничтожил метеоспутник «Фэньюнь» на высоте 865 километров. Там до сих пор болтается столько обломков, что они представляют опасность для других аппаратов.

26 марта 2019 г. Индия также успешно сбила находившийся на низкой орбите свой космический аппарат. Что касается Советского Союза, а далее России и США, то, как я уже сказал, то они имели это оружие еще в 70‑х –80‑х гг. прошлого века.

– Выходит, на орбите болтается много космического мусора. Не случится ли так, что какой-то спутник пострадает от чужих обломков, а воспринято это будет как провокация, и начнутся проблемы уже на земле?

– К сожалению, при неконтролируемом развитии ситуации это вполне может быть. Действительно, обломки китайского спутника на высоте 800 километров будут находиться там еще очень долго, и их влияние на другие космические аппараты непредсказуемо.

Проводятся исследования американцами, россиянами, европейцами в этой области, составлены каталоги обломков. Их деятельность отслеживается, оцифровывается, высчитываются орбиты. Но они могут сталкиваться друг с другом и образовывать еще больше обломков. Освоение космоса не останавливается, и на сегодняшний день только США и Европа принимают какие-то меры, чтобы их блоки-модули падали в океан или уходили на орбиту захоронения. Другие этого практически не делают, потому что это очень дорого.

Каждый грамм топлива – на вес золота. Чем больше его используют для прямых задач, тем тяжелее и эффективнее будет спутник. И наоборот – если топливо используется для сведения аппарата с орбиты, тем меньше полезной нагрузки. Поэтому объем мусора нарастает. Но поскольку за ним следят, любая провокация, думаю, будет зафиксирована.

Существует еще одна опасность. И Китай, и Россия, и США, и Европа создают так называемые спутники-инспекторы. У спутников-инспекторов есть функции мониторинга: они могут приблизиться к чужому аппарату, снять информацию, даже пристыковаться. Таких фактов прямого нападения не было, но технические возможности сегодня уже есть.

Действовать по новой космической угрозе надо, видимо, по аналогии с ядерным оружием. Оно ведь уже есть, назад его не закроешь, поэтому нужны стратегические соглашения, которые позволят регулировать неприменение космического оружия. Должен быть некий прозрачный общепризнанный механизм контроля. А говорить о том, что космическое пространство мы можем демилитаризовать – наивно.

– На заявление генсека НАТО в ОДКБ ответили принятием совместного заявления министров обороны стран-членов о недопустимости милитаризации космоса. Как можно достичь договоренностей, учитывая конфронтацию блоков на земле?

– Сложно будет достичь договоренностей по той причине, что та же ОДКБ не признается стороной переговоров западными партнерами. Хочу также сказать, что странами ОДКБ давно проводится отработка программ противоракетной и противокосмической обороны. В частности, с казахстанского полигона Сары-Шаган регулярно проводятся пуски ракет, имеющих противоспутниковый потенциал. В советские годы с него проводилась так называемая лазерная локация иностранных спутников, даже пилотируемых Шаттлов. Эта работа не нарушает международных норм в принципе, но является безусловным шагом к использованию околоземного космического пространства в военных целях.

Западные страны сейчас имеют несомненный технологический приоритет, поэтому сейчас в их интересах – не ограничивать себя никакими соглашениями.

На западе начинается разворачивание больших многоспутниковых систем, от 700‑800 спутников до нескольких тысяч в каждом проекте. Этим занимаются европейские компании OneWeb и американская компания SpaceX, которые будут предоставлять всему миру широкополосный бесплатный интернет.

Спутник OneWeb.

Перед нами классическая эволюция изначально гражданской, казалось бы системы, в нечто, имеющее двойное назначение. Поскольку спутники в этих системах, обладают искусственным интеллектом, общаются между собой, маневрируют, собираются в скопления, выполняют различные целевые задачи. Их очень трудно будет контролировать вероятному противнику. Они будут способны, при выходе из строя ряда аппаратов, закрыть брешь, взять ситуацию под свой контроль. По большому счету, кроме предоставления услуг связи это будет и отработка совершенно новых военных возможностей, ответ на которые пока неясен.

– Если разворачивается такая борьба за космос, есть ли опасность, что мы на пороге третьей мировой войны?

– Мы на пороге новой технологической революции в военном деле. Ядерное оружие, безусловно, самое разрушительное в мире. Но если у нас над головой на высоте 200 километров постоянно пролетают спутники, которые за нами следят, могут перехватывать переговоры, передачу данных, и при необходимости даже нанести какой-то удар, то это расстояние в 200 километров в небо – совсем мизер.

Мы уже смирились с периодическим применением наземного оружия по спутникам (пока своим, к счастью). Стали реальностью спутники-инспекторы, готовые в любой момент развязать «звездный конфликт». Теперь, в недалеком будущем, ключевым моментом будет создание и применение оружия, способного нанести удар по наземным объектам из космоса.

Всем известно плачевное состояние ракетно-космической промышленности в странах бывшего СССР. Так что оппоненты в лице НАТО нашли реально слабое место в технологическом заделе стран бывшего СССР, образовавшееся в результате многолетнего забвения разработок высоких технологий и поддержки конструкторских бюро и институтов.

Сейчас получается так, что все традиционное есть – ракеты, ядерные бомбы. Но грядет нечто новое, с искусственным интеллектом, охватывающее новую среду обитания. И тут выясняется, что нам кроме каких-то отдельных незначительных разработок советского периода предъявить миру нечего.

Уже с 2020 г. мы будем видеть серьезнейший технологический отрыв наших оппонентов в космосе. Вот, например, энергичными темпами создаются так называемые «системы орбитального сервиса», предназначенные для ремонта, заправки, обслуживания космических аппаратов, сведения их с орбиты. Увидим, будет ли в итоге такой сервис добровольным или принудительным.

– Если на земле можно договориться хотя бы по линии ООН, то кто рассудит конфликты в космическом пространстве?Кто будет судьей по разделу космоса?

– Есть соглашения о мирном использовании космоса, но по факту космос уже напичкан системами двойного назначения. В свое время между США и СССР был баланс биполярного мира. Сейчас этого баланса нет. Сильно в космосе растет Китай. Но ему все еще далеко до западного альянса. Особенно в космосе. Мы же видим многоразовую ракету Илона Маска вышедшую на регулярку, – один старт в две недели, сверхтяжелый носитель, до которого нам как до Марса.

– Есть ли вероятность объединения стран, не входящих в НАТО, в аналогичный по силе альянс?

– Теоретически да. Участниками такого альянса могут стать Россия, Китай, Индия. Хотя, думаю, Китай не будет ни с кем заключать мезальянсов. Он идет сам по себе. Если же говорить о оппонировании странам НАТО в глобальном смысле, мы, к сожалению, не можем предложить собственный вариант объединения. Проблема ведь гораздо глубже, чем противостояние в космосе.