«Большой бундесвер»? Последствия создания армии Евросоюза

В первой статье этого цикла мы рассмотрели эволюцию идеи европейской армии, а также то, в каких институциональных рамках (за пределами НАТО) и как развивалось после Второй мировой войны военное сотрудничество западноевропейских государств. Вторая, заключительная, статья посвящена тем усилиям в сфере обороны и безопасности, которые предпринимает Евросоюз в последние несколько лет. Особое внимание уделено Постоянному структурированному сотрудничеству по вопросам безопасности и обороны (Permanent Structured Cooperation on Security and Defence, PESCO), созданному 11 декабря 2017 г. с участием 25 стран Евросоюза, а также тем проблемам и препятствиям, которые стоят на пути создания единой европейской армии.

Планы Юнкера

Предыдущая статья закончилась на том, что активизация ЕС в сфере безопасности и обороны, а также события на Украине, во время которых ЕС обнаружил отсутствие у себя возможностей силового давления на Россию, вновь привели к появлению в повестке дня идеи европейской армии. К ее формированию призвал в марте 2015 г. председатель Европейской комиссии Жан-Клод Юнкер.

По его мнению, создав европейскую армию, «Европа покажет России, что очень серьезно относится к отстаиванию ценностей Европейского союза». В поддержку Юнкера тогда выступила Германия, рассчитывающая в силу своего военного потенциала играть в европейской армии роль первой скрипки. 

Так, министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен заявила, что такая армия «показала бы миру, что между странами – членами ЕС никогда больше не будет войны», и что «общеевропейские вооруженные силы позволят укрепить европейскую политику в сфере безопасности в свете кризисов, подобных украинскому». Солидарность с Юнкером выразил и председатель комитета по иностранным делам германского бундестага Норберт Реттген, по мнению которого «пришло время задуматься о единой европейской армии».

Но в остальных странах Евросоюза это предложение в то время, мягко говоря, восторга не вызвало. Среди главных противников оказались Великобритания, в которой идею Юнкера резко отвергли и британское правительство, и партии всего политического спектра, а также Польша, не желающая рисковать дружбой с Вашингтоном.

Новый импульс к обсуждению возможности создания европейской армии дал брекзит – будущий выход Великобритании из ЕС. Через день после того, как британцы 23 июня 2016 г. сказали «нет» членству в ЕС, министры иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер и Франции Жан-Марк Эйро выступили с совместным письмом-обращением к другим странам Евросоюза. В нем они предложили всем желающим того странам ЕС заключить новый «Европейский договор о безопасности» и, в частности, двигаться к созданию неких общих оборонительных структур, в том числе морских сил.

28 июня 2016 г. на саммите Европейского союза была утверждена новая глобальная стратегия ЕС по внешней политике и политике безопасности «Общее видение, единый подход: более сильная Европа». Термин «европейская армия» в документе отсутствует, но в нем сделан акцент на необходимости усиления оборонного потенциала ЕС.

Дословно сказано следующее: «Как европейцы, мы должны принять на себя бóльшую ответственность за собственную безопасность. Мы должны быть готовы сдержать, ответить и защитить себя перед лицом внешней угрозы. В то время как НАТО существует для того, чтобы защитить своих членов – большинство которых находятся в Европе – от внешнего нападения, европейцы должны быть лучше оснащены, подготовлены и организованы для того, чтобы решительно поддержать эти коллективные усилия, а когда/если надо – действовать автономно. Соответствующий уровень амбиций и стратегической автономности важен для способности Европы укреплять мир и гарантировать безопасность внутри и за пределами своих границ».

16 сентября 2016 г. на неформальном саммите ЕС в Братиславе Франция и Германия представили план по созданию «совместной военной силы», которая «будет соперничать с НАТО по военному потенциалу».

9 ноября того же года глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер вновь выступил за создание европейской армии, заявив: «Нам нужно дать новый ход вопросу о европейском оборонительном союзе вплоть до… создания европейской армии. Это музыка будущего, и она уже звучит, только многие европейцы пока ее не слышат». Его призыв, однако, поддержан не был, и 14 ноября 2016 г. в Брюсселе министры иностранных дел и министры обороны Евросоюза одобрили План по имплементации новой стратегии политики безопасности и обороны (Implementation Plan on Security and Defence), который не предусматривал создания европейской армии, европейского Генштаба и территориальной обороны Евросоюза.

30 ноября 2016 г. Европейская комиссия утвердила План действий в сфере европейской обороны (European Defence Action Plan), касающийся интеграции военно-промышленных комплексов стран ЕС и развития общего рынка вооружений.

План, в частности, предусматривал создание Европейского оборонного фонда для поддержки инвестиций в совместные исследования и совместную разработку оборонной техники и технологий. В Фонде предполагалось создать два «окна»: «окно исследований» для финансирования совместных исследований в области инновационных оборонных технологий, таких как радиоэлектроника, метаматериалы, программное обеспечение с криптографической защитой и робототехника и «окно возможностей» как финансовый инструмент, позволяющий странам – членам ЕС совместно приобретать определенную военную технику, чтобы сократить собственные расходы.

Об учреждении Европейского оборонного фонда Еврокомиссия официально объявила 7 июня 2017 г. До 2020 г. в него будет выделено до €2,6 млрд, а с 2020 г. Фонд эта сумма должна возрасти до €5,5 млрд в год.

От идеи к реализации

Тем не менее идея европейской армии продолжала витать в воздухе.

И уже 17 февраля 2017 г. Европарламент поддержал резолюцию об усилении централизации Европейского союза, создании поста министра финансов ЕС и общей европейской армии (за – 283, против – 269, воздержались – 83).

Это произошло на фоне избрания нового президента США Дональда Трампа, который перед выборами заявлял, что не будет автоматически продлевать гарантии безопасности странам – членам НАТО, если его изберут, и что он обяжет страны – члены НАТО платить за поддержку и защиту Америки. И хотя потом были получены определенные заверения по поводу продолжения военного сотрудничества с США, ЕС все-таки решил подстраховаться.

18 мая 2017 г. Совет ЕС утвердил выводы касательно безопасности и обороны в контексте Глобальной стратегии ЕС. Среди рассматриваемых вопросов были совершенствование структур управления кризисными ситуациями в рамках Общей политики безопасности и обороны, в частности, текущая работа по созданию структуры по планированию и выполнению военных миссий (MPCC), укрепление сотрудничества по вопросам Общей политики безопасности и обороны со странами-партнерами, укрепление военных сил быстрого реагирования, в том числе боевых формирований ЕС.

Отдельное внимание было уделено так называемому инклюзивному Постоянному структурированному сотрудничеству по вопросам безопасности и обороны (Permanent Structured Cooperation on Security and Defence, PESCO), которое должно позволить развивать сотрудничество в сфере безопасности и обороны тем странам-членам, которые этого хотят и готовы. Обоснованием для PESCO является 6-й пункт 42-й статьи Лиссабонского договора 2007 г., который разрешает создание в ЕС структур, отвечающих за совместную оборонную политику и возглавляемых странами с высоким уровнем военного потенциала. Сам термин Permanent Structured Cooperation взят именно из этой статьи.

13 ноября 2017 г. 23 страны ЕС из 28 (кроме Великобритании, покидающей ЕС, Дании, Ирландии, Мальты и Португалии) подписали декларацию о согласии участвовать в Постоянном структурированном сотрудничестве (PESCO). 7 декабря о своем решении присоединиться к PESCO уведомили ранее колебавшиеся Ирландия и Португалия.

11 декабря 2017 г. Совет Европейского союза на уровне министров иностранных дел одобрил создание Постоянного структурированного сотрудничества (PESCO) с 25 государствами-участниками.

PESCO содержит список из 20 обязательств, которые берут на себя участники. Среди них, в частности, регулярное увеличение оборонных бюджетов для достижения согласованных целей, увеличение в среднесрочной перспективе оборонных инвестиций до 20% от общего объема военных расходов, увеличение доли расходов, выделяемых на исследования и технологии в области обороны, до 2% от общего объема военных расходов, расширение числа общих и совместных стратегических оборонных проектов, поддерживаемых через Европейский оборонный фонд, упрощение и стандартизация трансграничных военных перевозок в Европе для обеспечения быстрого развертывания военной техники и персонала, активное участие в основных существующих и возможных в будущем структурах, предназначенных для европейских внешних действий в военной области и т.д. По словам Федерики Могерини, под программу PESCO страны ЕС уже подготовили свыше 50 военных проектов.

13 ноября 2017 г. 23 государства-члена ЕС подписали PESCO. Фото: twimg.com

Программа рассматривается в качестве «краеугольного камня для более устойчивой архитектуры европейской безопасности» и как дополнение к сотрудничеству по линии НАТО для тех стран Евросоюза, которые уже входят в Североатлантический Альянс.

Сообщается, что на первом этапе в рамках PESCO будет реализовано 17 совместных оборонных проектов. Среди них медико-санитарная служба, центр логистики, центр учебно-тренировочных миссий, служба, которая займется созданием сил быстрого реагирования, программа создания роботов-водолазов и бронированных автомобилей, проекты по улучшению патрулирования морского пространства на юго-востоке Европы, совершенствование помощи в чрезвычайных ситуациях, обмен информацией между спецслужбами в области интернета и др.

Но хотя министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен оценила PESCO как «еще один шаг к созданию европейской армии», которая по мнению президента Франции Эммануэля Макрона должна появиться уже к 2020 г. (в дополнение к вооруженным силам НАТО), до этого еще очень далеко. И есть обоснованные сомнения, что такая армия может быть создана в принципе.

Препятствия и опасения

Внутри ЕС все еще нет единого мнения по поводу европейской армии.

Главными сторонниками ее создания выступают Германия и Франция. А главным противником этой идеи традиционно выступала и выступает Великобритания, связанная особыми военно-политическими отношениями с США.

Британский министр обороны Эрл Хоу еще до референдума по брекзиту высказывался на этот счет совершенно однозначно: «Соединенное Королевство никогда не будет участвовать в создании европейской армии. Мы против любых мер, которые подрывали бы возможность отдельных стран-членов ЕС распоряжаться своими вооруженными силами, вели бы к конкуренции с НАТО или же дублированию функций с этой организацией».

Правда, британцы в марте 2019 г. покинут Евросоюз. Но многие страны Восточной Европы, прежде всего Польша и страны Прибалтики, в военной области хотят действовать в рамках НАТО, а не ЕС, считая главным гарантом своей безопасности США. Так, Польша уже заявила, что намерена до 2020 г. выйти из состава Еврокорпуса, сократив свое присутствие в его штаб-квартире с нескольких десятков до нескольких офицеров. Нет единого мнения по вопросу европейской армии в таких странах как Италия и Испания.

К тому же существуют опасения, что под соусом создания европейской армии может произойти переход под немецкий контроль наиболее боеспособных воинских частей других европейских государств, результатом чего станет появление своего рода «большого бундесвера»[1].

Такое возможное развитие событий вызывает вполне понятные негативные исторические ассоциации и определенные страхи (а не стоит ли за всем этим ностальгия по Четвертому Рейху?).

Нет ясности, как именно могла бы выглядеть европейская армия. Достаточно сложно себе представить, что европейские страны, особенно небольшие, передадут наднациональной структуре полномочия посылать своих солдат и офицеров в зону военных конфликтов за пределами Европы – на Ближний Восток или в Африку, например.

Также трудно вообразить военнослужащих армий некоторых стран в составе единой армии под общим командованием по историческим причинам (например, немецких офицеров, командующих французскими или польскими солдатами, или турецких и греческих солдат в едином строю). Участие в многонациональных учениях – все же совсем другое дело. К тому же в конфликтах, разрешать которые должна будет европейская армия, у разных стран ЕС могут быть несовпадающие геополитические интересы, что усложнит ее использование.

Сложной представляется координация совместного производства и совместных закупок военной техники для европейской армии, так как при этом неизбежно будут затронуты интересы национальных военно-промышленных комплексов.

Поэтому скептики считают, что вместо европейской армии лучше было бы наладить более тесное сотрудничество и «разделение труда» в оборонной области между странами-членами ЕС. Например, одни государства могли бы развивать, прежде всего, сухопутные войска или даже отдельные рода сухопутных войск, другие – ВВС, третьи – ВМС и т.д. Что в принципе и будет делаться в рамках PESCO и Европейского оборонного фонда.

Потенциальным противником для европейской армии называют Россию, а иногда и лично Владимира Путина. И хотя официальные европейские политики все же пытаются быть осторожными в своих заявлениях, британское издание The Daily Star в июне 2017 г. без обиняков написала: «Евросоюз создает мегаармию, способную уничтожить Путина раз и навсегда».

Но есть и диаметрально противоположная точка зрения: «Армия ЕС на радость Путину». Ее сторонники, прежде всего, американские эксперты, наоборот считают, что создание европейской армии будет на руку Владимиру Путину и России, поскольку это ослабит трансатлантические связи и блок НАТО, а также уменьшит влияние Вашингтона в Европе. К тому же компании ВПК США могут лишиться части военных заказов, которые через механизмы военно-технической кооперации в рамках ЕС могут отойти европейским фирмам.

Пока непонятно каковы будут система командования и сферы ответственности. Как и насколько оперативно будут приниматься консолидированные решения? Напомним, что Лиссабонский договор, де-факто являющийся конституцией ЕС, в вопросах обороны требует единогласного одобрения всех стран-членов Союза.

Не надо забывать и про то, что пять стран ЕС (Австрия, Ирландия, Мальта, Финляндия, Швеция) придерживаются политики нейтралитета и в принципе не могут участвовать в создании европейской армии. Кто на практике будет отвечать за действия солдат под флагом ЕС?  Куда должна будет в случае кризиса обращаться страна ЕС, которая входит и в НАТО (а таких стран 22 из 28 членов Евросоюза)? В орган принятия политических решений НАТО, Североатлантический совет или в Комитет по политике безопасности ЕС? К тому же ни указанный комитет, ни статья о солидарности 42.7 Договора о ЕС не обеспечивают сегодня прочные и эффективные институциональные механизмы на случай вооруженной агрессии.

Считается, что европейская армия не должна дублировать НАТО. В Европе и в НАТО есть опасения, что в противном случае это приведет к организационной неразберихе (в случае создания альтернативных командных структур), «размазыванию» и без того ограниченных ресурсов, напрасной трате времени и сил. Оптимальным считается вариант, при котором европейская армия дополняла бы военные структуры НАТО и пускалась бы в ход в тех случаях, когда те же США как главная сила в НАТО не заинтересованы в активных действиях. Но как это может выглядеть на практике – пока не ясно.

Для того чтобы европейская армия была боеспособной, она должна обладать тем, что называется Combat Power («боевая мощь»). Однако состояние вооруженных сил европейских стран сейчас оставляет желать лучшего. Та же операция в Ливии в 2011 г. показала, что европейцы не могут проводить серьезные военные операции без поддержки США и НАТО.

Они не обладали достаточными возможностями для получения разведывательной информации со спутников, столкнулись с острым недостатком самолетов-разведчиков и заправщиков, качественных современных систем наведения, нехваткой высокоточного оружия, прежде всего авиабомб с лазерным наведением и т.п.

С тех пор ситуация не улучшилась, а с учетом грядущего выхода из ЕС Великобритании с ее серьезным военным потенциалом (6-е место в мире по индексу военной мощи Global Firepower) даже ухудшится. К тому же Combat Power определяется не только (и не столько) численностью личного состава и военной техники, сколько оперативной совместимостью войск (сил) в том, что касается единых процедур планирования, оперативных и тактических нормативов, систем вооружения, порядка оценки готовности и сертификации воинских формирований и отработкой полного спектра форм и способов оперативного (боевого) применения в условиях, приближенных к реальности.

И если НАТО проводит работу в этом направлении уже почти 70 лет (включая регулярные многонациональные учения и реальные боевые действия многонациональных контингентов в Афганистане), то ничего подобного ЕС пока не делает. У Евросоюза даже нет и институциональной структуры, которая могла бы обеспечить проведение крупных учений с участием военных контингентов нескольких государств.

В случае создания, европейская армия станет дополнительным фактором, который оттолкнет от ЕС тех его граждан, которые уже сейчас скептически настроены по отношению к превращению Евросоюза в «сверхгосударство» (своего рода Соединенные Штаты Европы) с наднациональными функциями. А это, в свою очередь, повысит риск распада ЕС или выхода из него вслед за Великобританией и некоторых других государств.

Европейская армия потребует существенных расходов. Если же таковые не поступят в необходимых размерах, то она будет иметь только успокаивающее, но не сдерживающее значение, внушая чувство ложной безопасности. И кто все это будет финансировать?

Если европейская армия не заменит полностью национальные вооруженные силы европейских государств, то им придется выкладывать средства и на содержание собственных вооруженных сил, и на европейскую армию. К этому прибавляется ультимативное требование президента США Трампа довести военные расходы стран-членов НАТО до не менее чем 2% от ВВП.

Сторонники европейской армии, впрочем, считают, что объединение и совместное использование военных ресурсов позволит сэкономить на исключении дублирования функций и структур и унификации военной техники (сейчас, к примеру, в армиях государств ЕС на вооружении находится 17 наименований основных боевых танков). Но и тут скрыты свои «подводные камни» – сложно представить себе, скажем, что производители танков в Италии или Франции согласятся закрыть свои производства в пользу, например, немецких «Леопардов». И так по каждому виду военной техники и вооружения.

Таким образом, создание единой европейской армии сопряжено с необходимостью преодоления большого количества препятствий и трудностей, основные из которых обозначены выше. Поэтому ее возникновение в ближайшие годы представляется маловероятным.

Да и в более отдаленной перспективе такая армия может быть создана только при условии проведения Европой самостоятельной внешней и оборонной политики вне НАТО, что сейчас также выглядит нереалистичным.

В то же время сотрудничество и координация стран ЕС в области обороны будут развиваться и далее, прежде всего в рамках PESCO. Но не в качестве замены НАТО, как своего рода дополнение к ней (подобно тому как в годы «холодной войны» дополнением к НАТО был Западноевропейский союз (ЗЕС), но с более расширенными функциями).

Юрий Зверев

[1] Уже сейчас в оперативном подчинении дивизии быстрого реагирования сухопутных войск Германии находятся 81-я румынская механизированная бригада и 11-я голландская аэромобильная бригада. Чешская 4-я бригада сил быстрого реагирования (механизированная) находится в оперативном подчинении 10-й германской бронетанковой дивизии, а 43-я голландская механизированная бригада – в оперативном подчинении 1-й германской бронетанковой дивизии.