Чем опасен польский национализм для белорусов Подляшья

Усиливающееся в последнее время в Польше давление на национальные меньшинства все больше беспокоит жителей Беларуси, встревоженных ухудшением положения их соотечественников в Подляшском воеводстве. О причинах усиления национализма в Польше и возможной реакции белорусских властей пишет историк, эксперт в области региональной истории и культуры Алесь Белый.

Нынешняя умеренно-националистическая польская власть естественным образом вызывает опасения у национальных меньшинств страны. Белорусское меньшинство в Подляшском воеводстве не исключение. СМИ этого небольшого сообщества, насчитывающего несколько десятков тысяч человек, последние 2 года пестрят тревожными заголовками. Впрочем, реальных поводов для беспокойства не так уж много, просто они повторяются на разные лады с разными подробностями по мере того, как постепенно развиваются события.

В основном таких поводов два, если не считать нескольких более мелких. Первый – это возможное переименование нескольких улиц в связи с законом о декоммунизации, и второй – так называемое дело Райса-Бурого – кампания героизации одного из деятелей послевоенного вооруженного антикоммунистического подполья, ответственного за гибель нескольких десятков мирных православных белорусов.

Борьба за улицы

Начнем с первой проблемы – более свежей и динамичной. На юге Подляшского воеводства белорусы проживают компактно, часто занимают высокие должности в местных органах власти. В гмине Орля православные белорусы составляют 90% населения, и некоторые названия населенных пунктов дублируются по-белорусски, а белорусский язык используется в делопроизводстве как дополнительный официальный.

Правда, бывают случаи вандализма в отношении двуязычных указателей. Вандалов не находят, и это тоже добавляет нервозности. В населенном примерно наполовину белорусами тридцатитысячном Бельске еще с 1987 г. одна из улиц названа именем Бронислава Тарашкевича – видного деятеля белорусского национального возрождения, автора первой белорусской грамматики, в 1920-е гг. – пламенного борца за национальные и социальные права белорусского меньшинства в межвоенной (Второй) Речи Посполитой. Кроме улицы, в честь Тарашкевича в Бельске назван и общеобразовательный лицей с белорусским языком обучения.

Примерно до 1927 г. он изо всех сил надеялся на возможность нахождения компромисса с польскими властями, даже убежденно поддержал майский 1926 г. переворот, установивший диктатуру Пилсудского. Но когда он понял, что власти не рассматривают никакие белорусские организации в качестве стороны компромисса и продолжают преследование активистов, закрытие школ и другие меры ассимиляции, отчаялся найти справедливость и быстро перешел на коммунистические позиции, надеясь найти защиту и опору в сталинском СССР.

За это его дважды судили, несколько лет он провел в тюрьме и был в 1933 г. обменян польскими властями на другого белорусского деятеля – Франтишка Олехновича, отбывавшего срок в советских лагерях. В СССР Тарашкевича ждала стандартная для ставших вскоре ненужными «национал-демократов» судьба. Арестован по вымышленному обвинению в организации «белорусского националистического центра», приговорен к высшей мере наказания и в ноябре 1938 г. расстрелян.

Улица Бронислава Тарашкевича в Бельске. Фото: belarusdigest.com

И вот польский Институт национальной памяти (ИНП) – организация, которой поручено проводить т.н. декоммунизацию в соответствии с поправками к закону о запрете пропаганды коммунизма и других тоталитарных режимов, вступившими в силу 21 октября 2017 г. – решил, что Бронислав Тарашкевич является символом коммунистического угнетения. Однако официального заключения по его делу нигде не публиковалось, и аргументы ИНП проникают в прессу лишь фрагментарно.

Тем не менее подляшский воевода официально предложил городским властям Бельска рассмотреть вопрос о переименовании улицы – но городская рада в конце ноября подавляющим большинством голосов высказалась за сохранение названия. ИНП пригрозил также, что может рекомендовать воеводским властям переименовать улицу имени народного поэта Беларуси Якуба Коласа в Гайновке, но, видимо, запуск этого процесса зависит от степени сопротивления белорусов уже запущенному «пробному шару».

То, что копья ломаются вокруг фигуры Тарашкевича, очень показательно. Выбор его в качестве патрона улицы и лицея в 1987 г., еще во времена ПНР, был своеобразным компромиссом, и в таком же качестве воспринимался последующие 30 лет.

С одной стороны, коммунист – но при этом лишь в поздний период жизни, из традиционной католической семьи, ориентировавшейся на польскую культуру, ни к каким репрессиям против польских элит непричастный и сам жертва репрессий. И при этом видный деятель белорусской культуры.

Собственно говоря, часть национальных меньшинства в межвоенной Польше изначально и была согласна именно на компромисс – на культурную автономию, на политическую лояльность взамен на уважение культурных прав. Не дождались – и качнулись в сторону СССР. Коммунисты блестяще выиграли этот раунд борьбы с Польшей за симпатии национальных активистов, хотя позднее многие были репрессированы.

Похоже, современная Польша вполне может повторить ту же символическую ошибку: в своем высокомерии оттолкнуть и настроить против себя теперь уже не только значительно поредевшие меньшинства, но и появившиеся после войны страны-метрополии этих меньшинств.

Культ «польского Бандеры»

Гораздо сильнее отягощает перспективы белорусско-польских отношений культ одного из т.н. проклятых солдат – комбатантов, боровшихся против коммунистического режима после 1945 г., и нередко совершавших преступления как против отдельных случайных мирных жителей, так и систематически истреблявших представителей целых этнических групп.

Именно этот культ для ныне правящей партии стал одним из главных инструментов манипуляции массовым сознанием и сплочения общества в противостоянии внешним и внутренним врагам, реальным и мнимым. Возможно, для выживания страны существование такого героического пантеона и необходимо, но иногда неразборчивость в его формировании может заложить «мину» под всю конструкцию.

Ромуальд Райс и «проклятые солдаты». Фото: gazeta.pl

Ромуальд Райс (подпольная кличка «Бурый»), до роспуска Армии Крайовой – командир 3-й Виленской бригады АК – продолжил борьбу с «врагами» Польши и после роспуска, в рядах не подчинявшегося никому «Национальноего воинского соединения» (Narodowе Zjednoczeniе Wojskowе), убивая коммунистических функционеров и агентов спецслужб, но в итоге решившего «зачистить» Подляшье от «чужеродного», по его мнению, православного белорусского населения.

В феврале 1946 г. его отряд сжег несколько деревень и убил, как насчитывают белорусские источники, до 80 человек мирного белорусского населения на Подляшье, включая детей и женщин. Убил по сценариям, хорошо известным по фильмам про Хатынь и другие сожженные нацистами деревни.

У жертв остались вполне реальные родственники и земляки, до сих пор прекрасно помнящие ужас 70-летней давности. Конечно, извергов такого уровня среди «проклятых солдат» были единицы, но тем более непонятно, почему за «Бурого» националистические польские пропагандисты держатся так цепко. Не хотят признавать его преступлений, а если и признают – то пытаются сделать виноватыми в них самих белорусов. Якобы они были ответственны за вывоз поляков в Сибирь – чему нет ни малейших доказательств, да и вообще погибшие были простыми крестьянами, далекими от каких-либо общественных и политических активностей.

Попытка зачистки Подляшья от «чужеродных» белорусов – кстати, заселивших этот регион за полтысячи лет до его перехода к Польскому королевству в 1569 г. – была проявлением злобной агонии Бурого, вымещавшим осознание неминуемого поражения на тех, кто не мог сопротивляться и был «чужаком».

Культ «Бурого», который пытаются установить националисты, отнюдь не сводится к романтическим публикациям. Националистическая организация Национально-радикальный лагерь (Obóz Narodowo-Radykalny) старается установить «традицию» ежегодных маршей в его честь по улицам Гайновки – другого преимущественно белорусского по населению городка, наиболее близкого к местам печальных событий 1946 г.

Вот и 26 февраля 2017 г. около сотни молодых людей, большинство из которых составляли приезжие, прошли вечером улицами Гайновки, выкрикивая лозунги вроде: «Бурый – наш герой!», «Великая христианская Польша!», «Вечная память вам, проклятые солдаты!», «Серпом и молотом по красным подонкам!».

Ничем иным, кроме как стремлением систематически запугать потомков убитых в 1946 г. белорусов, объяснить эти становящиеся традиционными выходки неофашистской по сути организации, которая в годы Тарашкевича была под запретом в Польше вместе с компартией, невозможно.

Что делать Белорусскому государству

Встает вопрос – как реагировать на эти печальные тенденции, на объективно ухудшившееся положение белорусского меньшинства в Польше белорусскому обществу и государству? Учитывая, что сейчас наметились какие-то перспективы нормализации отношений, за предыдущие 20 лет основательно зашедших в тупик.

Нужно все-таки постараться, насколько возможно, обуздать эмоции и посмотреть на ситуацию в более широкой перспективе.

Возросший уровень ксенофобии в польском обществе – или, если посмотреть по-другому, общественной мобилизации, – результат значительного разочарования той моделью общественного развития в русле нечетко сформулированных «европейских ценностей», по которой Польша, Европа, а в какой-то степени и весь мир двигались последние 20-25 лет.

Выяснилось, что за возросший уровень потребления также нужно платить. Например, распадом семьи и основанных на ней социальных связей, примитивизацией и унификацией культуры, засильем иностранного капитала и иностранных образов в национальной медийной сфере и системе образования.

Все это вызывало медленно зревший протест, который и вылился в смену власти и значительно более суровый общественный климат, чем тот, что существовал в десятилетия либерально-демократического романтизма. И, к сожалению, национальные меньшинства при таких переменах – традиционно удобная мишень для концентрации гнева, для выхода фрустрации, особенно люмпенизированных слоев населения.

Однако само охлаждение отношений Польши и некоторых других стран (например, Венгрии) к европейскому либеральному мейнстриму, к идеологии атомизации общества в глобальном сверх-социуме – очевидное окно возможностей для независимой Беларуси. Характерно, что попытка сближения Беларуси и Польши произошла именно при новом правительстве. И в нем есть не только ксенофобы, но и ответственные и дальновидные люди, понимающие, что образ страны-ксенофоба обязательно постараются раздуть враги Польши. Нужно найти аргументы, адресованные именно им.

Закрыть глаза на положение соотечественников взамен на формальное улучшение двусторонних отношений, в духе циничной Realpolitik – одна деструктивная крайность. Другая деструктивная крайность – подпевать общему стройному хору международных и внутренних критиков нынешней польской власти, фактически требуя ее возвращения в брюссельское «стойло».

Есть ли узкий проход между Сциллой и Харибдой? Отыскать его трудно, но, на мой взгляд, возможно. Прежде всего, белорусам метрополии, неравнодушным к проблеме, нужно посылать четкий сигнал, что героизация «Бурого»-Райса и систематическое запугивание местного православного населения – абсолютно неприемлемое поведение, которое невозможно оправдать никаким внешнеполитическим сближением и отчасти общими проблемами в отношениях с либеральным Брюсселем. При этом важно четко понимать степень и формы допустимого протеста.

Поднимать на эту тему скандал в самом белорусском обществе и провоцировать собственный националистический элемент на ответные выпады против польского меньшинства в Беларуси – крайне опасный путь. Сигналы польскому МИДу от нашего МИДа, а польским общественным организациям – от наших партнеров должны быть предельно корректными, но твердыми, а главное, регулярными.

Не существует такого «волшебного» креативного хода, после которого бы польские элиты задумались и мгновенно изъяли «Бурого» из националистического пантеона. Слишком глубоко и иррационально деятели типа него там укоренены. А включались они туда не конкретно для того, чтобы позлить белорусов, – скорее по принципу «крутизны», потенциальной привлекательности для незрелой молодежи, склонной к культу грубой силы.

Если заниматься этим постоянно и профессионально, то успех не выглядит невероятным. Кроме того, стоило бы наладить сотрудничество и с другими меньшинствами и странами, также шокированными нынешним польским национализмом. Например, со словаками, которые также недовольны героизацией еще одного крайне противоречивого «проклятого солдата» Юзефа Курася – «Огня», замеченного в аналогичных действиях против словаков и евреев. Кстати, на раскрутке его культа в свое время сделал свою карьеру тот самый деятель ИНП, доктор Мацей Коркуць, который сейчас так настаивает на искоренении имени Тарашкевича как символа коммунистического угнетения.

При этом не нужно критиковать саму концепцию «проклятых солдат» и вообще пытаться как-то оспаривать суверенные права польского народа – только настаивать на принципиально важных для белорусов уступках.

Что касается названий улиц, то эта проблема имеет ощутимо меньшую символическую остроту, и пока, кстати, подляшские белорусы – и нередко их земляки-поляки – обнаруживают достаточную сплоченность и мобилизованность, чтобы не сдаться без боя. Рискну осторожно спрогнозировать, что улицу и особенно лицей имени Тарашкевича удастся все же отстоять. А даже если административный ресурс «продавит» волеизъявление местных жителей – удастся найти символически равноценную замену.

Но кроме всего прочего, нынешние испытания на прочность белорусского актива в Польше выявили слабость их связей с метрополией – Беларусью. Или, точнее, наоборот – Беларуси с Подляшьем. Нынешний уровень культурного, туристического, спортивного обмена, уровень освещения подляшской проблематики в белорусских СМИ катастрофически низок.

Хотя по уровню разнообразных мероприятий высокого уровня, организуемых подляшскими белорусами на душу населения – этот смежный регион превосходит саму Беларусь во много раз. Поучиться у соотечественников с той стороны границы предприимчивости, выживаемости и верности традициям было бы не грех многим белорусам. При этом следует отметить, что белорусское движение там всегда было лишено многих «болячек» мейнстримового белорусского национализма – русофобии, симпатий к нацистским коллаборационистам и наивных евроцентричных иллюзий.

Белорусский историк и публицист Алесь Белый