«Формула Бжезинского» загнала Европу в геополитический тупик

Книге Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска: первенство Америки и его геостратегические императивы» уже больше 25 лет. Однако идеи политика до сих пор владеют умами западных элит. Это касается и роли Украины на пути к гипотетической победе над Россией. О том, как эти идеи завели Европу в геополитический тупик, читайте в статье профессора НИУ ВШЭ Дмитрия Евстафьева для «Евразия.Эксперт».

Одним из странных аспектов в развитии ситуации вокруг Украины и до начала специальной военной операции, и особенно после, является нарастающий радикализм в поведении европейских стран и их элит. Это поведение выходит далеко за рамки рационалистического понимания системы экономической взаимозависимости. Отметим и высокую степень идеологизации поведения европейских элит, даже по сравнению с американскими, проявляющими существенно большую степень операционного цинизма.

США, несмотря на антироссийскую риторику, рассматривают противоборство с Россией в более широком и вполне рациональном контексте, куда входит противоборство с Китаем, попытки сохранить и даже расширить позиции в Африке, политические манипуляции на Ближнем и Среднем Востоке. А в европейских элитах преобладает дерационализированное отношение к взаимоотношениям с Россией, сакрализация противоборства. Создается впечатление, что у Европы нет плана политического сосуществования с Москвой помимо сценария кардинального военного поражения России. И это происходит на фоне наличия естественных точек геоэкономического взаимодействия, способных, казалось бы, удерживать российско-европейские отношения в неких рамках, позволяющих осуществить быстрый и минимально болезненный «откат» от ситуации прямой конфронтации к «холодной войне», а затем и к «холодному миру».

Такой сценарий является принципиально невозможным в современных условиях и с нынешними настроениями европейских политических элит, оказавшихся неспособными даже ограничить вовлечение своих стран в «воронку конфликта». Эта ситуация выросла из того, что европейские элиты некритически восприняли и переложили на себя знаменитую формулу Збигнева Бжезинского о том, что Россия без Украины никогда не сможет стать евразийской империей. Теперь европейские элиты поверили в то, что Европа без контроля над Украиной не сможет быть глобально значимой силой.

Формула Бжезинского: внутренняя диалектика

Формула Збигнева Бжезинского: «Россия без Украины никогда не сможет стать снова империей» определяла очень многое в российско-европейских отношениях. Россия уже к 2014 г. вполне доказала, что при всех издержках, состоялась как многонациональное континентальное государство, хотя и имевшее целый ряд пространственных уязвимостей. Украина к этому же периоду признавалась в качестве «почти несостоявшегося государства», которому в виде очередного «майдана» Западом давался «последний шанс» на «возрождение».

Под воздействием многих факторов Запад, прежде всего, Европа, сам поверил в «формулу Бжезинского», достроив ее за счет нараставшей с начала 2010‑х гг. русофобии. В результате появилась формула-перевертыш: «Запад не сможет сохранить доминирование, если упустит Украину». Более того, европейские элиты восприняли Украину как главное поле боя за место в глобальном миропорядке.

Обратим внимание, что даже в исходной формуле Бжезинского было важное «второе дно», о чем он, естественно, умалчивал. Если ее достроить, формула выглядит следующим образом: «Без контроля над Украиной в той или иной форме Россия никогда не сможет выйти на равное партнерство с атлантической Европой, она всегда будет заведомо «младшим», но главное – геоэкономически и геополитически уязвимым партнером, обладающим только ограниченным, формальным суверенитетом. И этим партнером атлантическая Европа, а значит, и США, смогут манипулировать в своих интересах, сдерживая возможность расширения суверенности».

Сохранение России как максимум частично суверенного и геоэкономически несамодостаточного государства стало основой всей европейской политики 2010-х годов. А контролируемая Западом, причем контролируемая любой ценой, Украина – критическим инструментом для достижения этой цели. Но Бжезинский не был бы Бжезинским, если бы вокруг этого видимого геополитического «стержня» не выстраивался бы идеологический каркас, который в итоге и привел к тому, что политическая русофобия Европы стала превалировать над экономическим прагматизмом.

Но «перевернутая» формула Бжезинского – не просто элемент политической теории и истории евроатлантизма. Она определяет различие интересов «объединенного Запада». И сейчас, когда там начинают задумываться о необходимости «Плана Б» в отношении конфликта на Украине, эта логика начинает все больше расходиться.

США готовы на «замораживание» конфликта на Украине, ибо действуют в режиме «пожертвовать малым и не своим» («корейский сценарий», в действительности – сценарий долгого перемирия), сохранив «ядро» актива – систему власти, способную воспроизвести в перспективе «анти-Россию» в другом кадровом и политическом обличье. А в Европе признаков готовности обсуждать долгое перемирие нет. Европейским и в целом евроатлантическим элитам (включая и некоторые радикал-глобалистские группы в США) нужна просто краткосрочная передышка для восстановления военно-политического потенциала антироссийской коалиции.

За неприятием со стороны европейских элит концепции не только замораживания по «корейскому» (долгому) сценарию, но и «примораживания» на относительно короткий срок, в пользу чего выступают европейцы, есть, впрочем, два рационалистических основания:

● Даже при отсутствии дальнейшего пространственного прямого или даже косвенного продвижения России, вектор европейского радикализма будет неизбежно направлен вовне – на Восток. Относительно длительное замораживание конфликта неизбежно приведет к тому, что этот вектор, усиленный миграцией «ветеранов» с Востока, уйдет внутрь Европы. Политическая дестабилизация в Европе представляется более чем реальной.

● В Европе понимают, что сделать из остатков Украины «витрину», что у США в Южной Корее получилось очень не сразу и с большим трудом, будет крайне сложно. Особенно с учетом масштабов украинской коррупции и того карго-культа, который сама Европа на Украине и создала. Украинская коррупция контролируется, как, выяснилось, не Европой, а из США, что, фактически формирует систему финансового «пылесоса», когда европейские ресурсы, направляемые на Украину, монетизируются в конечном счете под контролем США.

Проблема «формулы Бжезинского» и в ее «российском» преломлении, и в «украинской» политической практике, приведшей к легитимизации радикального национализма, и как основы европейского неоатлантизма в том, что ее автор пытался экстраполировать свой жизненный опыт 1970‑х – 1980‑х гг. и свои политические настроения 1990‑х гг. на совершенно иную историческую эпоху. Находясь при этом в полной уверенности, что та геоэкономическая конструкция, которая возникла в конце 1980‑х гг. с упадком советского «блока» и связанных с ним экономических систем, а окончательно закрепленная после 1997 г. расширением НАТО, изменена быть не может. И что процесс размывания американского геополитического доминирования, неизбежность которого Бжезинский, безусловно, понимал, Европу не затронет. Его видение Европы было статично, впрочем, как и любая «идеальная» конструкция.

Несмотря на это, в его формулу поверили и на Украине, и особенно в Европе. Во многом потому, что она была идеологически комфортна для доминирующей доли европейских элит. В том числе и потому, что давала политической русофобии и нежеланию учитывать озабоченности России вполне рационалистическое объяснение.

Идея, овладевшая политическими массами как страшная сила

Несмотря на изменение и политической, и экономической географии, идея о том, что, потеряв Украину, Европа не просто утратит важнейший геополитический ресурс, но и станет ненужной для США, кажется, овладела политическими массами. Из этого проистекают три важных для России обстоятельства.

Во-первых, ситуация на Украине не рассматривается европейским Западом сквозь призму пресловутой «игры с ненулевой суммой» и, тем более, с позиций затрат. Единственный вопрос – как эти затраты организовать и не много ли воруют «проевропейские силы» в Киеве. В отличие от США, где тема Украины логикой политической ситуации оказалась встроенной в более широкий и сложный контекст, свобода маневра европейских элит в отношении конфликта вокруг Украины и на Украине существенно меньше, чем у американских элит.

Во-вторых, экономические факторы, возможность формирования обновленной системы взаимозависимости между Россией и Европой как на наднациональном, так и на национальном уровне, за крайне редкими исключениями не будет являться фактором принятия политических решений. Надеяться на появление геоэкономической рациональности в поведении европейских стран не стоит. Европа входит в тяжелейший период кардинальной перестройки элит. И отказ от радикализма в отношении ситуации вокруг Украины подорвет политическую и экономическую базу именно тех групп в элитах, которые сделали ставку на радикальный евроатлантизм.

В-третьих, у Запада вообще не будет другого настолько выгодного «поля боя» против России с целью исключить ее из геополитического противоборства в Восточной Азии, где на фоне относительного равенства потенциалов сторон Россия может получить очень серьезные дивиденды. Но здесь важно то, что у «Европейского Запада» в данном формате противостояния есть собственное значимое и вполне безопасное место. Оно может дать ему существенные политические дивиденды. И силы «Европейского Запада» будут заинтересованы в том, чтобы сохранить актуальной эту точку напряженности. Ее утрата будет означать кардинальное падение значимости Европы в меняющихся симбиотических евроатлантических взаимоотношениях.

Для России складывающаяся ситуация вполне понятна и в долгосрочной перспективе – комфортна. Запад сам предлагает Москве сыграть в игру «разделяй и договаривайся». Но нужно осознать, что в отличие от «североамериканского Запада» на «европейском Западе» договариваться не с кем. Особенно учитывая, что надежда на появление в Европе элит, осознающих пространство вне «формулы Бжезинского» и тем более, их приход к власти в условиях нарастания тоталитарных тенденций выглядит маловероятным. Для России это означает, что если и вести диалог по ситуации вокруг Украины, то это нужно делать только с США и только после того, как Америка преодолеет глубокий внутренний системный кризис. Причем, жестко отметая попытки Вашингтона добавить к российско-американскому диалогу «в нагрузку» несуверенных евроатлантических партнеров, как это попытался сделать Вашингтон при обсуждении предложений России по стратегической стабильности в декабре 2021 г.

Дмитрий Евстафьев, профессор НИУ ВШЭ