Меч терроризма над Грузией

С началом украинского кризиса Грузия утратила неформальный статус главного возмутителя спокойствия на постсоветском пространстве. Ситуация вокруг Абхазии и Южной Осетии, несмотря на отсутствие видимого прогресса на пути к достижению всеобъемлющего компромисса по их политико-правовому статусу, стабилизировалась. В российско-грузинских отношениях не наблюдается значительных прорывов. Тем не менее, в них появился определенный прагматизм, что на сегодняшний момент, похоже, устраивает и Тбилиси, и Москву. Нет ощутимого прогресса, но нет и эскалации напряженности. От «красных линий» никто не отступает, но в то же время и не намеревается их пересекать. Однако обытия 21-22 ноября 2017 г. в грузинской столице вновь привлекли внимание к ситуации в закавказской республике.

Но на этот раз вне всякой привязки к Абхазии, Южной Осетии или отношениям между Грузией и НАТО. В Исани-Самгорском районе Тбилиси была проведена спецоперация против предполагаемой террористической группировки. И хотя власти и правоохранительные структуры Грузии дали крайне сдержанные и осторожные оценки произошедшему инциденту, глава СГБ (службы государственной безопасности) Вахтанг Гомелаури и министр внутренних дел Георгий Гахария заявили о проникновении в грузинскую столицу «международных террористов».

Шок, испытанный от ноябрьского инцидента в Тбилиси, заставил некоторых экспертов и публицистов заговорить о «приходе терроризма» в Грузию. Между тем, с этой угрозой грузинское государство и общество сталкивается не впервые. С началом второй российской кампании в Чечне в 1999 г. Грузия открыла границы для приема чеченских беженцев. Однако помимо беженцев в Панкисском ущелье нашли пристанище и боевики (например, известный полевой командир Руслан Гелаев).

Вскоре там же обнаружились и иностранные джихадисты, такие как Амжет (Абу Хафс), имевшие связи с «Аль-Каидой» (запрещенная в России террористическая организация – прим. «Е.Э»). В сентябре 2002 – начале 2003 гг. грузинские спецслужбы и правоохранительные структуры провели в Панкиси так называемую «антикриминальную операцию», в ходе которой было задержано порядка 40 человек, подозреваемых в связях с террористическими структурами.

И хотя эти действия стабилизировали ситуацию в Панкиси, они не привели к радикальным изменениям в северокавказском «приграничье» Грузии. Наиболее ярким подтверждением данного тезиса стала история пятилетней давности, когда в Лопотское ущелье проникла вооруженная группа боевиков-джихадистов в составе около 20 человек. В ходе столкновения со спецназом МВД Грузии тогда было убито 11 боевиков и 3 полицейских.

Откуда в Грузии радикалы?

По словам политолога Ники Читадзе, «многие использовали Грузию как перевалочный пункт». Боевики проникали в страну как со стороны Северного Кавказа, где их активно теснили российские спецслужбы, так и со стороны Ближнего Востока, с которым закавказскую республику связывает «турецкое окно». Помимо этого, в информационных материалах запрещенного в России «Исламского государства*», а также интервью различных его активистов нередко звучали призывы об их готовности «освобождать» Грузию от «неверных». Соглашаясь с грузинским экспертом в целом, хотелось бы добавить к его оценке несколько принципиальных соображений.

Говоря о Грузии как о некоем террористическом транзите, не следует забывать, что, помимо внешнего воздействия, в ней самой имеются внутренние источники радикализации и пополнения рядов «джихадистского интернационала».

Заметим, что такие знаковые фигуры запрещенного в России «Исламского государства», как Тархан Батирашвили (1986-2016), широко известный, как Умар аш-Шишани, Муслим Маргошвили – выходцы их Панкиси. В марте 2016 г. городской суд Тбилиси приговорил к 14 годам лишения свободы бывшего имама села Джоколо в Панкисском ущелье Аюба Борчашвили за связь с ИГ. Вместе с ним были осуждены еще трое граждан Грузии. Согласно данным исследования Ричарда Барретта из «Soufan Center», посвященного иностранцам в рядах ИГ, около двухсот граждан Грузии принимали участие в боевых действиях на Ближнем Востоке. И после нанесенных джихадистам поражений в Сирии и в Ираке есть немалый риск их возвращения на родину.

Проглядели проблему

Причин для этого несколько.

Во-первых, грузинский политический класс долгие годы был сконцентрирован на решении проблем Абхазии и Южной Осетии. Эти вопросы были центральными как во внутренней, так и во внешнеполитической повестке (именно здесь корни и конфронтации с Россией, и выбора в пользу евроатлантической интеграции).

На этом фоне без должного внимания оставались проблемы интеграции религиозных меньшинств (прежде всего мусульман) в общее социально-экономическое и политико-правовое пространство Грузии. И Панкиси в данном случае – лишь наиболее яркий пример, но далеко не единственный. С радикализацией в исламской среде, особенно среди молодежи, грузинские власти и правоохранители сталкивались и в Квемо-Картли, где сосредоточено значительное азербайджанское население, и даже среди грузин-мусульман в Аджарии, ставшей в последние годы своеобразной витриной Грузии.

По оценкам известного грузинского эксперта Мамуки Арешидзе, «салафизм оказался весьма привлекательным для молодежи Гардабани, Марнеули», а порядка 40-50 человек из Квемо-Картли воюют на Ближнем Востоке. Именно в столице Аджарской автономии Батуми в сентябре 2013 г. был задержан уроженец Чечни Юсуп Лакаев. Там его ожидали два местных сторонника, готовых помочь ему попасть в Турцию. В июне 2014 г. он был приговорен к 12 годам заключения. В РФ Лакаев обвиняется в убийстве российского вице-консула в Абхазии Дмитрия Вишернева.

Во-вторых, грузинские власти, сталкиваясь с террористической угрозой и религиозной радикализацией, так и не смогли выработать последовательный курс для противодействия этим угрозам.

С одной стороны, они пытались по мере сил бороться с джихадистами. Но в то же время они рассматривали их как возможный (хотя и сопряженный с рисками) ресурс для ослабления России. В особенности это проявлялось в период второй президентской легислатуры Михаила Саакашвили, когда Тбилиси пытался позиционировать себя как магнит для всех недовольных Москвой северокавказских активистов.

Запад – не гарант безопасности

Как бы то ни было, а тбилисская спецоперация - это сигнал не только Грузии, но и ее соседям и союзникам из числа натовских стран: закавказская республика уязвима с точки зрения безопасности. И горячее дыхание Ближнего Востока ощущается там намного сильнее, чем несколько лет назад. Эта угроза может оказать серьезное воздействие как на внутреннюю, так и на внешнюю политику Грузии. Прошлогодние парламентские выборы уже привели в высший представительный орган власти «Альянс патриотов», выступающий за мобилизацию против «исламской» и «турецкой угрозы». К слову, в Верховный совет Аджарии прошла не одна, а две евроскептические силы (наряду с Альянсом это было и «Демократическое движение» Нино Бурджанадзе).

Нарастание террористической угрозы может показать, что представления о НАТО и ЕС, как гарантах лучшего и безопасного будущего Грузии, далеки от реальности, и без определенного, пускай и ситуативного сближения между Тбилиси и Москвой, тушить джихадистский пожар не получится.

Естественно, такое сближение не будет означать немедленного и тотального отказа от грузинского выбора в пользу союза с Вашингтоном и Брюсселем. Но усложнение политической повестки дня в Закавказье вполне возможно, как и кооперация между геополитическими оппонентами поверх имеющихся противоречий.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета

*«Исламское государство», ИГ – запрещенная в России и Беларуси террористическая организация - прим. «ЕЭ».