Переговоры Армении и Азербайджана в Нью-Йорке: куда качнется «карабахский маятник»?

26 сентября в Нью-Йорке при посредничестве Минской группы (МГ) ОБСЕ состоится встреча министров иностранных дел Азербайджана и Армении Эльмара Мамедъярова и Зограба Мнацаканяна. На первый взгляд, анонсированная встреча не предвещает ничего нового. Переговоры по нагорно-карабахскому урегулированию ведутся уже не первый год. Однако за все это время конфликтующие стороны не сделали значимых шагов не только на пути к достижению компромисса, но и к содержательному обсуждению основных параметров мирного урегулирования.

Каждый новый раунд переговоров сменяется военной эскалацией на «линии соприкосновения» в Нагорном Карабахе или вдоль международно признанной армяно-азербайджанской госграницы за его пределами. В результате действия этого своеобразного «карабахского маятника» существует постоянная необходимость реанимировать мирный процесс. И здесь уже не до содержательного обсуждения пунктов урегулирования, которые, в принципе, давно всем известны.

Все споры фактически ведутся вокруг трех вопросов: определения окончательного статуса Нагорного Карабаха, возвращения беженцев в места их прежнего проживания и освобождения районов, прилегающих к территории бывшей НКАО (Нагорно-Карабахской автономной области) Азербайджанской ССР и не входивших на момент начала конфликтов в ее состав.

Так в чем же значимость предстоящих переговоров? Почему они вызывают интерес и по каким критериям необходимо оценивать их эффективность?

Ответы на эти вопросы следует начать с рассмотрения того, в какой точке находится сегодня нагорно-карабахский конфликт и мирный процесс. С одной стороны, мы не видим значимых изменений стратегического характера. Каждый из игроков – как конфликтующие стороны, так и все заинтересованные акторы – находится при «своих интересах». С другой стороны, нельзя не заметить существенные изменения амплитуды «карабахского маятника», которые позволяют нам говорить о стагнации переговорного процесса. И это положение в первую очередь связано с серьезными внутриполитическими событиями в Армении.

После того, как в результате массовых народных протестов Никол Пашинян возглавил правительство своей страны, возникла иллюзия по поводу того, что демократия потеснит национализм, а следовательно, возникнет шанс на повышение эффективности переговоров.

Но на практике оказалось, что одно другому не только не противоречит, но и прекрасно дополняет. В этом контексте важно осознавать: одной из причин для массового недовольства правлением Сержа Саргсяна наряду с его стремительно снижающейся легитимностью, кадровыми просчетами и административным вмешательством в выборы была «четырехдневная война» апреля 2016 г. Утрата даже мизерных территорий под силовым натиском Баку стала серьезным ударом по имиджу экс-президента. Она стала важным мотивом для выхода на площадь участников будущей «бархатной революции». Общественное мнение в Армении (как, впрочем, и в Азербайджане) может быть более радикальным, чем правительство.

Не было ничего удивительного в том, что одной из первых политических презентаций Никола Пашиняна на карабахскую тему стало его заявление об отсутствии у него «юридического и морального права» вести переговоры от имени Степанакерта. Фактически это был призыв к введению непризнанной НКР в переговорный процесс. Данная инициатива ожидаемо вызвала гневные отповеди со стороны азербайджанских официальных лиц и осторожные комментарии дипломатов из стран – сопредседательниц МГ ОБСЕ. В этом контексте следует отметить заявления главы российского МИД Сергея Лаврова и посла Франции в Ереване Джонатана Лакота. Оба они высказались в том духе, что приветствуют любую инициативу, поддерживаемую на основе компромисса всеми участниками мирного процесса.

Казалось бы, возможности для возвращения за стол переговоров отложены до лучших времен. Ведь Пашиняну на тот момент еще предстояло утвердиться в новом качестве и показать всем как внутри Армении, так и за ее пределами, что он не временщик, а его властные устремления серьезны. Как следствие – неизбежный популизм, предполагающий и демонстрацию неготовности на «переговоры ради переговоров».

И надо сказать, что на карабахском направлении армянский премьер сумел активизировать такой инструмент, как апелляция к «народному мнению».

Чего стоит одно лишь его предложение, озвученное на митинге, приуроченном к ста дням пребывания у власти, об утверждении мирного решения на площади.

Однако, выдвигая жесткое требование, подкрепляемое «поддержкой народа», официальный Ереван уже при новой «революционной власти» продемонстрировал готовность к прагматическим уступкам там, где это необходимо. Свидетельством стала «ознакомительная встреча» (именно так она была аттестована сопредседателями МГ ОБСЕ) между Эльмаром Мамедъяровым и новым министром иностранных дел Зограбом Мнацаканяном 11 июля в Брюсселе. Если следовать фактической стороне, а не митинговой риторике, сам факт этого знакомства дезавуировал прежние «майские тезисы» Пашиняна. Ереван не стал педалировать тему непременного участия Степанакерта в мирном процессе.

Тем не менее после июльской встречи в переговорах возникла тягучая пауза. Никол Пашинян был сконцентрирован на досрочных выборах мэра Еревана (в этом контексте ему было не с руки позиционировать себя как сторонника возможных компромиссов), а Азербайджан активно продвигал в информационном пространстве идею нового успеха и «освобождения земель» на нахичеванском направлении. Однако какие бы интерпретации ни предлагались по этому поводу в Баку и Ереване, обострение в этой части Закавказья реально. И оно таит в себе угрозы не меньшие, чем инциденты в самом Нагорном Карабахе. Эскалация с непосредственным участием Армении со всей неизбежностью ставит вопрос о вмешательстве со стороны России и ОДКБ, что, в свою очередь, создает непростые коллизии внутри евразийских интеграционных проектов. Не говоря уже о возможной реакции Турции и Ирана.

И в этом контексте для всех сопредседателей МГ ОБСЕ, как и для самих Азербайджана и Армении, было крайне важно качнуть маятник в другую, мирную сторону. Собственно говоря, цель нью-йоркской встречи будет состоять именно в этом.

Ни у Еревана, ни у Баку нет возможностей конфликтовать, играя на противоречиях России и Запада.

На этом направлении Москва, Вашингтон и Париж (как своеобразный полпред ЕС) не слишком расходятся друг с другом. Проявляя строптивость, существует риск одновременно встать в оппозицию к ведущим международным центрам силы.

В Нью-Йорке пройдет, по сути, первая содержательная встреча министров, не ограниченная церемониальным форматом представления друг другу. Переговоры премьера Армении и президента Азербайджана сегодня не кажутся близкой перспективой. После уверенной победы поддерживаемого Пашиняном блока «Мой шаг» на выборах в Ереване у армянского правительства возник соблазн ускорить проведение досрочной кампании в Национальное собрание. Используя инерцию предыдущего успеха, они могли бы завершить процесс формирования новой властной конфигурации.

В этих условиях трудно представить себе, чтобы Пашинян, склонный к ярким популистским ходам, предоставил бы возможность гипотетическим оппонентам критиковать его за излишнюю уступчивость Баку. Следует согласиться с востоковедом Станиславом Тарасовым, который говорит о том, что отсутствие прямых контактов между первыми лицами Армении и Азербайджана может быть компенсировано еще одной встречей министров. Как минимум до завершения армянской выборной страды.

Снова и снова карабахский конфликт и мирный процесс по его урегулированию показывают нам, сколь неоднозначным может быть фактор общественного мнения, а в постсоветских странах национализм идет рука об руку с демократией.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета