Попытки притеснить русский язык ударят по отношениям Кыргызстана и России – эксперт

26 ноября член Конституционного совещания Кыргызстана Садирдин Торалиев предложил лишить русский язык официального статуса. По его мнению, такая мера должна помочь созданию условий для развития кыргызского языка. Однако глава пресс-службы президента Кыргызстана Нургазы Анаркулов заявил, что в администрации изменение статуса русского языка не рассматривается, а заявление Торалиева – исключительно его личное мнение, не отражающее даже мнение Конституционного совещания в целом. О том, что подразумевает официальный статус языка, сколько русскоговорящих живет в Кыргызстане, и чем отличается подход республики к многоязычию, корреспонденту «Евразия.Эксперт» рассказал член экспертного совета при президенте республики по межэтническим и религиозным отношениям, политолог Денис Бердаков.

– Член Конституционного совещания Кыргызстана Садирдин Торалиев предложил лишить русский язык официального статуса в республике. Какие интересы преследует данное заявление?

– Уникальность Кыргызстана в том, что русский язык был закреплен в статусе официального языка, в отличие от многих стран Центральной Азии и СНГ. Но проблема в том, что не совсем понятно, что означает «официальный» статус. То есть, это с одной стороны – статус, а с другой, в республике сейчас многие государственные служащие не владеют или русским (в регионах) или кыргызским (в столице). Документооборот в основном идет на кыргызском языке. То есть, теоретически, человек имеет возможность и конституционное право обратиться к другому человеку на русском, но в регионах его не поймут.

В этом плане очень сильно назрела языковая реформа. Но то, о чем сегодня заявляли – если внимательно вчитаться, то речь идет не о том, чтобы убрать русский язык, а о том, чтобы лишить его официального статуса. Это для большинства русскоязычного населения Кыргызстана маркер того, что нужно уезжать, потому что это вопрос больше геополитической ориентации, чем языка.

Никакого негативного отношения к русскому языку в республике, ни среди людей, ни среди госслужащих нет. Это язык межнационального общения не только в Кыргызстане, но и в Центральной Азии. Это язык, с помощью которого население Кыргызстана имеет выход в глобальное образование, бизнес.

– На ваш взгляд, как лишение русского языка статуса официального может повлиять на отношения Кыргызстана с Россией?

– Очевидно, негативно, потому что для Кыргызстана это абсолютно не глобальный вопрос.

Для России это вопрос маркерный, в Кыргызстане не все это понимают.

Для нее очевидно, что это вопрос, по которому определяется геополитическая лояльность, и ответ явно будет гораздо более негативный, чем ожидает тотальное большинство политиков и общественных деятелей в Кыргызстане. Они этого не осознают.

– К каким еще последствиям может привести такое решение для кыргызского общества?

– В целом, ни к каким. Никто не запрещает на русском языке печатать афиши, книги, выпускать фильмы, учиться в школах. Мы говорим о номинальной вещи, наличии языка в Конституции. С одной стороны, это закрепляет полномочия языка, а с другой это все не прописано в подзаконных актах. Этот статус есть, но русскоязычным в республике он ничем не помогает. В любом государственном учреждении можно сказать, что у нас есть официальный язык, на что вам могут сказать, что государственный по статусу выше.

Нужно принять огромное количество изменений в законы и подзаконные акты. Например, по поводу того, что каждый госслужащий на территории Кыргызской Республики должен проходить экзамены как на кыргызский, так и на русский, и на английский язык. Но ведь этого нет, и тогда мы начинаем сравнивать: а есть ли у нас экзамен на владение русским и кыргызским. Все кандидаты в президенты сдают экзамен на владение кыргызским языком, но на русский-то не сдают. И депутаты не сдают, и чиновники не сдают. У нас даже нет такого экзамена при принятии на госслужбу.

У русского языка есть статус, но это не гарантирует того, что тебя поймут. Это кардинальный вопрос. Реформа языка назрела. Можно сохранить официальный статус русского, но прописав реальные механизмы обеспечения работы этого языка.

– Какую позицию занимают другие представители действующей власти и фавориты президентской гонки по вопросу языка?

– В целом местные политики поддерживают развитие и расширение кыргызского языка как государственного. То есть, полностью переход на делопроизводство на кыргызском языке и большей части образования. Но никто, кроме совсем крайних маргиналов, не выступает против русского языка. Русский язык остается языком межнационального общения и доступа к мировой культуре.

Русский язык для Кыргызстана – то же самое, что и английский для России. Это выход в мировую науку, IT, биомедицину и так далее. Это логичная и удобная вещь, которую никто не собирается запрещать. Наоборот, спрос на русскоязычное образование в Кыргызстане очень велик. Частные школы на русском языке довольно дорогие, в них сложно попасть, но спрос на них есть.

Просто у государства нет денег на развитие ни русского, ни кыргызского языка. Поэтому это вопрос тех, кто на нем говорит. Сейчас, конечно, Российская Федерация оказывает значимую помощь Кыргызстану в поддержке русскоязычных школ, отправляет преподавателей русского языка. Но это все в терапевтических дозах. Сегодня Кыргызстану не хватает тысяч учителей русского языка в школах.

– На ваш взгляд, Россия могла бы оказывать более значимую помощь в развитии русского языка в Кыргызстане?

– Я думаю, такого масштабного проекта еще не было. Очень часто по линии Россотрудничества говорится о том, например, как оказывается помощь учителями Таджикистану не первый год. Но в лучшем случае это десятки учителей, книги, но не по всем предметам и не на все школы.

Вопрос, который следовало бы обсудить – это то, что в целом русский язык уходит из Таджикистана, Кыргызстана и Узбекистана последние 30 лет. Где-то – более насильственно, где-то – мягко и естественно, как в Кыргызстане. Здесь никогда не было гонений на русский язык, в отличие от многих соседних республик. Он уходит, потому что уходят носители языка. Уезжают этнические русские, украинцы, евреи, татары. Соответственно, русский язык становится иностранным. Это тонкая вещь, которая не всегда освещается в российских СМИ.

В регионах Кыргызстана русский язык – это иностранный, который люди учат буквально с букваря. И если нет среды общения (а ее нет), то научиться даже немного на нем разговаривать не так просто, как кажется.

Я часто вижу призывы из России: «давайте поддерживать русский язык». Причем, такими мерами, как будто здесь русский язык все знают, просто нужно его немного поддержать. Нет, огромные части Центральной Азии не говорят на русском вообще.

Речь идет о преподавании массовом, на тысячи преподавателей, миллионы учебников. Причем, преподавателям придется платить зарплату со стороны России, чтобы вернуть русский язык в Кыргызстан как первый иностранный. Как английский, условно. Но о такой масштабной помощи, как я понимаю, в вопросах сотрудничества еще даже не задумывались. А две-три школы в Кыргызстане поддержать учителями и 30 учебниками – это хорошо, но в целом язык уходит.

– Каковы дальнейшие перспективы языкового вопроса в Кыргызстане?

– Здесь вопрос довольно сложный. Более чем две трети школ в Кыргызстане (несколько тысяч) – полностью кыргызскоязычные. Там русского языка нет. В лучшем случае, он преподается как первый иностранный. В десятках, сотнях, тысячах школ в Кыргызстане преподавание всех предметов ведется на кыргызском языке с детства. Но Кыргызстан последним из стран Центральной Азии идет на те реформы, на которые Узбекистан, например, пошел в 1991-1993 гг. Там русский язык был полностью убран изо всех школ и вузов, кроме Ташкента.

Мы сейчас находимся в том положении, которое все остальные страны прошли 20-30 лет назад. Если речь идет об официальном языке, то даже Бишкек – это последняя столица Центральной Азии (а я был во всех столицах, жил там), которая массово говорит на русском языке и в которой официальный документооборот ведется на русском языке. Ташкент, Душанбе, Нур-Султан – там многие люди просто не говорят на русском, и документооборот ведется на национальном языке, причем уже десятилетиями. Где-то еще есть двуязычие, а в Кыргызстане, именно в Бишкеке, до сих пор документооборот на русском. Где-то – первым делом, где-то как дубляж. Но это Бишкек: в регионах этого нет, там полностью осуществился переход на кыргызский язык.

Скорее всего, в Бишкеке (а это столица, город-миллионник), спрос на русский язык будет. Он очень востребован элитой, она с удовольствием учит детей русскому языку, как и английскому, потому что язык – это доступ везде. Но у государства нет средств вкладывать в образование, и в русскоязычное, и в кыргызскоязычное. Это слабая отрасль, где очень низкие зарплаты, где не хватает учителей-предметников по всем регионам, причем в каждой школе.

Статус русского языка прописан, но не прописаны механизмы его реализации. Нигде не написано, что такое официальный язык. Это обязывает школы его преподавать в каком-то объеме? Нет. Это обязывает на всех мероприятиях иметь по два переводчика? Нет, хотя это логично.

Мы возвращаемся к тому, что реально работающее многоязычие – это огромные затраты. Я член экспертного совета при президенте по межэтническим и религиозным отношениям, мы изучали опыт Канады. Там все согласны с табличками на двух языках, все чиновники владеют французским и английским. Но все это дорого. Ни одна неразвитая страна не потянет институционально 2-3 языка.

Проблема в том, что Кыргызстан в принципе готов к сохранению очень важных параметров русского языка, но со стороны России потребуются инвестиции не меньше $10 млн в год на то, чтобы в каждой школе имелись учителя, учебники и поддерживалось высшее русскоязычное образование. Речь идет не о разовых акциях, а о том, что десятки миллионов долларов в год нужно будет выделять на поддержку массового и серьезного развития русского языка в Кыргызстане.

Беседовал Лев Скляр