Ревизия соглашений Молдовы и ЕАЭС ударит по позициям Санду – молдавский эксперт

После победы Майи Санду во втором туре президентских выборов в Молдове российский президент Владимир Путин направил ей поздравление, отметив надежду на «конструктивное развитие» двусторонних отношений. Хотя Санду заявляла, что намерена «вернуть экспорт на российский рынок» и восстанавливать диалог с Москвой, ее проевропейские взгляды вызывают опасения в обратном у некоторых экспертов. О том, какой политики стоит ждать от нового президента Молдовы на восточном направлении, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил молдавский политик, депутат Парламента Молдовы (2010-2014) Константин Старыш.

– Как Вы оцениваете итоги второго тура президентских выборов в Молдове? Почему Игорь Додон все-таки проиграл?

– Эти выборы, вообще-то, не конституционны. Не все разбираются в этом вопросе. В 2000 г. была проведена конституционная реформа. Молдова перешла на парламентскую форму правления, при которой президент избирался в парламенте большинством голосов. Из 101 депутата должен был проголосовать 61. До 2015 г. это оставалось конституционной нормой. В 2015 г., когда в Молдове власть была сконцентрирована в руках олигарха Владимира Плахотнюка, который не занимал ни одной государственной должности, но, тем не менее, управлял в стране всем, начались очень серьезные волнения на улицах. Правые, левые – в общем, все – выходили, протестовали и так далее.

В длинном списке их требований где-то в последних рядах содержался переход к прямым выборам президента. Режим тогда бросил эту кость оппозиции. Через ручной Конституционный суд было проведено решение, что отныне президентские выборы становятся прямыми. У нас Конституционный суд не имеет права менять конституцию, а только интерпретировать (менять ее может либо народ на всенародном референдуме, либо парламент большинством голосов – 68, третьего варианта не дано). Поэтому фактически, Конституционный суд – четыре его члена – самостоятельно изменили Конституцию.

Целый ряд политических партий игнорировал и бойкотировал и выборы 2016 г., и выборы 2020 г. на основании того, что это антиконституционные выборы. Я придерживаюсь той же самой точки зрения. Не может закон подменять вопросы, связанные с политической целесообразностью, поэтому мне в этом смысле добавить нечего.

Если же оценивать результаты этих выборов, то они были закономерными. По первому туру было видно, что Додон проигрывает. У него было меньше резервов для мобилизации, нежели у Майи Санду.

В промежутке между этими турами Додон, на мой взгляд, совершил несколько принципиальных ошибок. В частности, он оскорбил диаспору, которая довольно активно голосовала в первом туре. Он назвал ее параллельным электоратом, что привело к тому, что на участки пришло ровно вдвое больше людей за рубежом.

У нас порядка 1 млн человек проживает за рубежом. К сожалению, такова наша политическая и социальная реальность. Люди вынуждены уезжать куда-то за куском хлеба. Все чаще это Европа, а не Россия. В России наших тоже много, но Италия, Великобритания, Израиль, США, Канада – там очень много молдаван. Оскорбить их Додон не имел никакого права. А поднять свой процент за счет проголосовавших в России он не смог. Есть еще один важный момент, который состоит в том, что Додон проиграл без диаспоры. Во втором туре он внутри страны набрал на 10 тыс. голосов меньше, чем его оппонент. То есть, он проиграл в любом случае, с диаспорой или без.

– В чем будет заключаться внешнеполитический курс Майи Санду, и как она будет выстраивать отношения с Россией?

– Во-первых, прозвучали заявления о том, что она не враг России, что она будет выстраивать прагматичные отношения с Российской Федерацией для решения двусторонних проблем и так далее. Президент Владимир Путин поздравил ее с избранием на пост президента. Теперь мы ждем, состоится ли какой-нибудь визит в Москву, когда это будет возможно.

Вообще, она перед самым днем голосования сделала несколько удачных шагов. Во-первых, она успокоила русскоязычное население, заявив, что не будет притеснять их права, будет добиваться их права говорить и использовать свой родной язык и прочее. Ее позиция выглядела более симпатичной.

Мы прекрасно понимаем, что она является ставленницей определенных западных кругов. Она в свое время была членом фонда Сороса, входила в состав Совета директоров Фонда Сороса Республики Молдова. Санду работала и во Всемирном банке. Самую активную деятельную поддержку ей оказали Туск, президент Румынии Клаус Йоханнес, американские и румынские официальные лица. Мы понимаем, что она будет выстраивать свою политику, прежде всего, ориентируясь на этот вектор развития.

– Каковы, на ваш взгляд, перспективы дальнейшего развития отношений Молдовы и ЕАЭС при Санду?

– Я думаю, что все интеграционные проекты на постсоветском пространстве будут подвергаться какой-то определенной ревизии. Конечно, это будет делаться таким образом, чтобы не создавать для кого-то каких-то синекур, если этот проект наполнен чем-то конкретным. То есть, будет такой псевдопрагматический подход к подобного рода проектам.

Не знаю, коснется ли она ЕАЭС, и надеюсь, что разума хватит. Потому что для половины страны эти вопросы интеграции на постсоветском пространстве являются очень чувствительными. Любое прикосновение к ним, а тем более хирургическое вмешательство будет создавать для Санду проблемы внутри страны.

Я очень надеюсь на то, что страсти скоро улягутся, и на ее месте я бы стал думать о том, как примирить эти два непримиримых вектора. Долгое время нас разделяли по этому принципу. Получится ли у нее это? Я, конечно, сомневаюсь.

– Стоит ли ожидать ускорения процесса вступления Молдовы в Европейский союз или НАТО?

– Наша Конституция предполагает постоянный нейтралитет Республики Молдова, поэтому я не представляю, как ее можно изменить таким образом, чтобы начать активную интеграцию в НАТО. У нас масса программ с НАТО. Думаю, чуть возрастет его роль в обучении и оснащении молдавских Вооруженных сил. Но все, вообще-то, работает. У нас есть совместный план с НАТО. Не стоит думать, что тут радикальным образом что-то изменится. Помимо Конституции, которая оговаривает невозможность вступления в военно-политические блоки, еще будет проблема с тем, чтобы обеспечить необходимый процент бюджета, выделяемый на оборону. У нас иногда нечем пенсии платить, а на оборону точно не найдем.

Что касается Евросоюза, я думаю, что мы не можем вступить в него по определению, и через 4 года ничего не изменится. У нас слабая экономика, слабая социальная система, высокий уровень коррупции. Следует ожидать, наверное, что при Майе Санду ЕС станет выделять Республике Молдова больше денег. Возможно, чтобы повысить свой имидж в том числе. Но что мы можем вырваться из этого гетто, которое называется «Восточное партнерство», я сомневаюсь.

У нас и без того высокий уровень интеграции с ЕС: подписан договор об ассоциации с ЕС, есть безвизовый въезд и прочие бонусы, которые он дает. Постепенно экспорт переориентируется на ЕС, правда, в основном за счет Румынии. Туда уходит большая часть денег.

Тут другие опасения: уже не первый год румынское государство «троллит» молдавский политический класс заявлениями о том, что единственный способ Молдове попасть в ЕС – это интегрироваться в состав Румынии. Мы прекрасно знаем, что когда-то Республика Молдова входила в состав Румынии. С 1918 по 1940 гг. А потом, с 1941 по 1944 гг., была нацистская диктатура. Там достаточно много реваншистских сил.

В республике Молдова тоже немало людей, в том числе представителей политического класса, которые открыто выступают за ликвидацию Республики Молдова и вступление ее в состав Румынии. Майя Санду принадлежит к умеренному крылу такого рода политиков. Станет ли она форсировать этот процесс, пока сомнительно. По ее первым заявлениям после избрания этого не скажешь. Но вопросы государственности Республики Молдова, думаю, будут стоять очень остро при этом президенте.