Свободная торговля Ирана и Евразийского союза позволяет наращивать несырьевой экспорт – иранский эксперт

17 февраля Армения ратифицировала продление Временного соглашения Ирана и ЕАЭС о зоне свободной торговли. Документ хорошо показал свою эффективность. По данным ЕЭК, по сравнению с допандемийным 2019 г. экспорт Союза в Иран вырос на 47%, а импорт – на 67%. Сегодня стороны ведут переговоры уже о постоянном соглашении о свободной торговле, кроме того, Тегеран высказывал интерес в возможном вступлении в ЕАЭС. Какие факторы толкают Иран к усилению участия в евразийской интеграции, в интервью «Евразия.Эксперт» оценил доктор философии Института средиземноморских и восточных культур Польской Академии наук Махназ Захиринежад.

– Госпожа Захиринежад, какую выгоду сегодня получает Иран от сотрудничества с Евразийским союзом? Как постоянное соглашение о зоне свободной торговли скажется на иранской экономике?

– Основная цель создания таких региональных организаций, как Евразийский экономический союз, – поддержание баланса сил в регионе. У всех участников есть свои интересы. Благодаря экономическому сотрудничеству и общим интересам члены таких организаций будут стремиться договориться о том, как наиболее конструктивно разрешать свои конфликты и избегать войны. Учитывая историческую напряженность между странами региона, мы можем сказать, что создание ЕАЭС снизило риск возникновения региональных конфликтов.

Очевидно, что Иран также выиграет от безопасности и стабильности в регионе. Страна планирует экспортировать нефть и газ в страны региона или через них на азиатский рынок. Она может реализовать свои планы в сотрудничестве с другими членами ЕАЭС, некоторые из которых также являются экспортерами нефти и газа. Иран также может рассмотреть возможность расширения транзита газа и нефти по трубопроводам в другие государства-члены.

Иран должен быть членом ЕАЭС для продвижения своих собственных интересов. В настоящее время Россия, Китай, Узбекистан, Кыргызстан и Казахстан участвуют в энергетическом сотрудничестве и проектах газопроводов в регионе. Иран должен активнее участвовать в таких проектах.

Что касается двусторонних отношений Ирана с членами ЕАЭС, то стабильность в регионе будет способствовать экономическому развитию всех государств союза. Эти страны также являются перспективными рынками сбыта иранской ненефтяной продукции. Торговля между Ираном и членами ЕАЭС в ненефтяном секторе увеличилась на 73% в 2021 г по сравнению с 2020 г. Это поможет Ирану развивать свой ненефтяной сектор. Сотрудничество могло бы также распространяться на политическую, социальную, культурную и экологическую сферы.

– Настроены ли Иран и Турция на евразийскую интеграцию с перспективой вхождения в Евразийский экономический союз? Какими будут их дальнейшие шаги?

– Иранские консерваторы хотят расширить и улучшить отношения Ирана с Китаем и Россией в большей степени, чем с США и ЕС, и вступление в ЕАЭС помогло бы продвинуться в этом направлении. Однако Турция уже интегрирована в мировую экономику, в том числе как страна, не являющаяся экспортером нефти. Например, турецкий экспорт в ЕС в 2020 г. составил $69 млрд, а импорт из ЕС – $73 млрд. На долю ЕС приходится 41,3% от общего объема экспорта и 33,4% от общего объема импорта из/в Турцию. Очевидно, что Турция склонна избегать политики, которая нанесла бы ущерб ее экономическим отношениям с Европой.

С политической точки зрения Турция не имеет четко «восточного» или «западного» менталитета и как таковая не является ни исключительно партнером России, ни США. Однако в целях экономического сотрудничества ЕАЭС с населением 175 млн человек является для нее отличным рынком. Кроме того, Турция является страной-импортером газа и нефти и поэтому выиграет от такой торговли.

Иран является членом Шанхайской организации сотрудничества, в которую входят Россия и Китай, а также некоторые члены ЕАЭС. Поэтому он может быть партнером в евразийской интеграции. Если Турция и Иран вступят в ЕАЭС, то станут двумя ведущими участниками евразийской интеграции после России. Это, в свою очередь, может изменить баланс сил в пользу стран региона.

– Китай и Иран объявили о начале реализации плана двустороннего всеобъемлющего сотрудничества на 25 лет, соглашение о котором было подписано в марте прошлого года. Его детали при этом не разглашаются. Что представляет собой этот план? Чем выгодно Ирану такое сотрудничество с Китаем?

– Поскольку детали плана не были раскрыты общественности, наша информация основана на официальных и неофициальных заявлениях. Например, Иран согласился продавать нефть Китаю значительно ниже рыночных цен в течение следующих 25 лет. Но также говорилось, что Китай инвестирует в Иран $400 млрд, в том числе $280 млрд в энергетический сектор, в течение следующих 8 лет. Более того, есть некоторая информация об укреплении военных связей между двумя странами. Поэтому можно сказать, что сделка выгодна обеим сторонам. Однако, чтобы обсудить преимущества сделки для Ирана, нам необходимо рассмотреть краткосрочные и долгосрочные последствия плана для экономики и безопасности Ирана.

Экономика Ирана зависит от доходов от нефти. В условиях санкций, особенно во времена администрации Трампа, экспорт иранской нефти резко сократился с 2,5 млн баррелей в день до менее чем 0,5 млн баррелей в день. Теперь Китай подписал контракт, гарантирующий, что он будет покупать иранскую нефть в течение следующих 25 лет. Кроме того, санкции США препятствовали прямым иностранным инвестициям в Иран. Нефтяная промышленность Ирана нуждается по меньшей мере в $150 млрд прямых иностранных инвестиций, а газовое месторождение Южный Парс нуждается в $100 млрд для поддержания уровня добычи в будущем. Согласно плану, Китай вложит $280 млрд в энергетический сектор.

Проблема в том, что в течение более чем трех десятилетий в условиях санкций США Китай финансировал проекты под своим руководством в Иране на миллиарды долларов, особенно в нефтяном секторе Ирана. Несмотря на это, Иран не смог увеличить добычу газа или нефти.

Например, в настоящее время извлекается менее 30% из 700 млрд баррелей запасов нефти в Иране. Главная проблема заключается в том, что китайские технологии просто не так хороши, как западные технологии. Нефтегазовая промышленность Ирана нуждается в импорте передовых технологий, доступных в Европе и США, для развития своего нефтегазового сектора. Таким образом, план помогает Ирану выживать, но не развиваться.

Этот план важен для правительства Ирана из-за его долгосрочного и стратегического восприятия. Консервативное правительство Ирана, занимающее антиамериканскую позицию, после выхода США из СВПД [Совместный всеобъемлющий план действий, или «ядерная сделка» Ирана – прим. ред.] более решительно настроено на расширение и улучшение своих отношений с Китаем и Россией, стремясь разрешить дипломатический и экономический кризис, а не восстанавливать отношения с Европой или решить конфликт с США. Консерваторы изо всех сил стараются наладить стратегические отношения с Китаем. Анонс Всеобъемлющего плана сотрудничества, в то время как Иран все еще не принял условия США и ЕС для восстановления СВПД, привел консерваторов к мысли, что такой подход означает создание Китаем стратегических отношений с Ираном.

Иран надеется удержать Китай на своей стороне в противостоянии с США и арабскими государствами на Ближнем Востоке. Я считаю, что Иран переоценил план в вопросах безопасности, предполагая стратегическую поддержку со стороны Китая. Пекин поддерживал российские и иранские войска в войне против ИГИЛ* [террористическая организация, запрещенная в России – прим. ред.] и оппозиционных Башару Асаду группировок, которые были вооружены Саудовской Аравией. Однако цель состояла в том, чтобы сохранить стабильность на Ближнем Востоке. Китай не будет рисковать своим военным и экономическим сотрудничеством с Европой, США, арабскими государствами и Израилем из-за интересов Ирана на Ближнем Востоке. Мы должны помнить, что Саудовская Аравия является крупнейшим поставщиком нефти в Китай.

– В последние годы КНР и так была основным покупателем иранской нефти, приобретая энергоресурсы, несмотря на риск американских санкций. В чем еще заключаются интересы Китая в Иране? Ведь помимо экономического, очевиден и геополитический эффект от заключения двустороннего соглашения...

– Китайские лидеры стремятся к безопасности через экономическое сотрудничество. После СВПД иранское правительство, возглавляемое умеренной прозападной группой, подписало несколько контрактов с европейскими компаниями и даже попыталось заменить ими китайские компании в разных секторах, особенно в энергетическом секторе. Китай осознает, что в конечном счете Иран согласится на восстановление СВПД. Это не означает, что Китай не поддерживает СВПД, но он должен быть уверен в дальнейшем сотрудничестве с Ираном. Этот план уже обеспечил сотрудничество Китая с Ираном на ближайшие 25 лет.

Кроме того, в то время как политика США препятствует доминированию Китая в Азии и Восточной Азии, тот будет пытаться проводить такую же стратегическую политику на Ближнем Востоке. Китай пытался повысить свою роль в регионе с помощью различных проектов, таких как инициатива «Один пояс, один путь». Например, на восьмом совещании министров Форума сотрудничества между Китаем и арабскими государствами министры иностранных дел 22 государств – членов Лиги арабских государств встретились со своими китайскими коллегами, и «Пояс и путь» был в центре внимания встречи. Китай инвестировал $30,6 млрд в Саудовскую Аравию и $29,5 млрд в ОАЭ с 2010 по 2020 гг.

Однако арабские государства все же являются союзниками США. Если Китай сблизится с Ираном, у него появится свой собственный антиамериканский союзник в регионе. Следует напомнить, что верховный лидер Ирана настроен антиамерикански и не имеет никаких планов по урегулированию конфликта для нормализации отношений Ирана с США.

– Как Вы думаете, получив политическую и финансовую поддержку из Китая, сможет ли Иран более уверенно чувствовать себя в контактах с США по отмене санкций, введенных при Дональде Трампе из-за работ Ирана по ядерной и ракетной программам?

– Более активная политика Китая снизила давление санкций США на экономику Ирана и определенным образом помогла ему подтолкнуть США к более выгодной сделке. С тех пор как Джо Байден занял свой пост, несмотря на риск санкций США, экспорт иранской нефти в Китай увеличился. Это помогло иранскому правительству справиться с внутренними экономическими и политическими кризисами. Правительству удалось успокоить иранский городской средний класс, многие представители которого заняты в государственном секторе. В отсутствие протестов среднего класса правительство смогло справиться с редкими протестами низших классов, включая городской рабочий класс и традиционных фермеров.

Однако, хотя Байден не поддерживает военные действия, он может не потерпеть пересмотра политики США в отношении Ирана путем восстановления СВПД. В случае каких-либо действий с его стороны, включая военные угрозы или политику, которая положит конец американо-китайскому конфликту, Китай не будет вмешиваться. Азия и, в частности, Восточная Азия могут быть районами военного конфликта между США и Китаем, но Ближний Восток – нет.

– Россия, Китай и Иран провели военно-морские учения в северной части Индийского океана. На Ваш взгляд, связи Ирана с Россией и взаимоотношения с Китаем могут перерасти в стратегическое партнерство?

– Реалисты считают, что подъем Китая и возрождение мощи России приведут к возникновению многополярного мира. Если мы примем эту идею, Китай, Россия и США будут еще больше конкурировать друг с другом за власть. Для этого первые два будут все больше нуждаться в антиамериканских союзниках средней мощи, таких как Иран.

В то время как Китай пытается наладить долгосрочное экономическое сотрудничество и небольшие военные связи с Ираном, отношения между Россией и Ираном следует определять как более тесное политическое и военное сотрудничество. Фактически Москва взяла на себя ведущую роль в противодействии санкциям в отношении Ирана, предложенным США и их европейскими партнерами.

Однако Ближний Восток и, в частности, Персидский залив всегда находились под влиянием США. Это объясняется тем, что ни одна из стран региона, включая Иран и Саудовскую Аравию, не обладает потенциалом для достижения гегемонии. Они не могут сформировать региональный порядок без доверенных лиц, союзников и внерегиональной помощи. Китай и Россия осознают это и, чтобы конкурировать с США в регионе, им необходимо развивать отношения с большинством региональных держав, включая Иран, Саудовскую Аравию, арабские государства, Израиль и Турцию. Россия уже имеет долгую историю политики и отношений с этими странами, особенно с Ираном. Но в течение многих лет Китай избегал любого вмешательства в ближневосточную политику, поскольку США доминировали в регионе. Однако рост ИГИЛ* [террористическая организация, запрещенная в России – прим. ред.] и конфликт в регионе показали, что США не смогли укрепить свои позиции.

В отсутствие роли США в Сирии Россия могла бы гарантировать стабильность на Ближнем Востоке при поддержке Китая и Ирана. Россия больше заинтересована в спасении Ирана, чем Китай. Она может вмешаться или принять меры, если увидит военные действия против Ирана. Вот почему мы можем сказать, что Иран является своего рода стратегическим союзником России, но то, что мы видим в военно–морских учениях Китая, России и Ирана в северной части Индийского океана, является скорее политическим актом, чем предвестником будущего стратегического партнерства. Кроме того, я не думаю, что Россия и Китай испытывают одинаковые угрозы на Ближнем Востоке при враждебном отношении к США. Следует учитывать, что стратегические отношения подразумевают два или более государства, которые защищают или помогают друг другу от угроз.