Алексей Громыко: «Евросоюз должен пройти по лезвию бритвы, чтобы выжить»

Еще вчера многим казалось, что экспансия глобализации по западному образцу неминуема во всем мире. Сегодня ее флагманы – Евросоюз и США – переживают серьезный кризис. Сценарии, казавшиеся недавно невероятными, сегодня реализуются. Победа Дональда Трампа, сокращение Евросоюза или попадание в Бундестаг несистемных правых.

Директор Института Европы РАН, член-корреспондент Алексей Громыко в интервью главному редактору «Евразия.Эксперт» дал прогноз о будущем ЕС и рассказал, что сдерживает развитие отношений между Евро-Атлантикой и Евразийским союзом, каковы перспективы развития Минских соглашений и нового большого договора («Хельсинки-2»), а также почему в Евросоюзе возрождаются исторические страхи.

- Алексей Анатольевич, вы 30 лет пристально изучаете Великобританию. Что означает ее решение выйти из Евросоюза?

- На моей памяти впервые сложилась ситуация, когда Великобритания практически полностью утратила полноценную внешнюю политику. В результате решения о брекзите страна оказалась в ситуации цугцванга, геополитической ловушки. Ресурсы и потенциал Великобритании разительно не соответствуют тем целям, которые она поставила перед собой. Расклад сил на мировой арене давно изменился.

Великобритания – это, как и Россия, порядка 3% мирового ВВП. Россия даже опережала Великобританию по размеру экономики по итогам прошлого года (по паритету покупательной способности). Но Великобритания стала действовать так, как будто она может не просто потягаться со сравнимыми с ней по потенциалу странами, но более того – вернуться к давно оставленному позади могуществу имперского периода.

В стране верх взял политический дискурс о «глобальной Британии», освобождающейся «от оков Евросоюза». Это заблуждение. Великобритания просто теряет время на задачу, которую решить ей не под силу. Страна идет по пути замедления экономического роста и растраты огромного количества энергии на выход из ЕС и многочисленные переговоры.

Большая часть британского правящего класса понимает, что попала в свой же расставленный капкан, но отыграть ситуацию назад они уже не могут.

Иллюзорны и надежды, что США вновь вернутся к политике, когда они вершили судьбы мира вместе с Великобританией. США уже сами не в состоянии делать то, что могли делать еще 10 лет назад. Эти две страны находятся на нисходящей кривой развития с точки зрения пирамиды глобального управления.

Новая ситуация, в которой окажется Великобритания, прояснится только через 3-5 лет. Только тогда можно будет вернуться к вопросу о том, сможет ли в ближайшие 20-30 лет Великобритания потягаться с другими 5-7 ведущими странами мира по сохранению за собой места в первом эшелоне государств в международной системе отношений. На самом Западе есть серьезные прогнозы крупных аналитических центров, согласно которым Соединенное Королевство к середине столетия выпадет из первой десятки мировых лидеров.

- После выхода Великобритании было предложено несколько концепций реформ ЕС. Председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер выступил за централизацию власти в Брюсселе и, по мнению ряда экспертов, даже превращение ЕС в некое «супергосударство». В Берлине и Париже выдвинули концепцию многоскоростной Европы, когда ядро продолжит интеграцию, не дожидаясь периферии. Какая из концепций победит?

- Берлин и Париж понимают, что следовать за Великобританией для них – это погибель. Франция и Германия после брекзита еще больше уверились в понимании того, что им необходимо держаться друг друга. И сделать все, чтобы ЕС пережил самый глубокий кризис в своей истории.

Франция и Германия заигрывают с концепцией многоскоростной Европы. Эта концепция не нова. Евросоюз давно живет в нескольких различных «измерениях»: еврозона, Шенгенское пространство и т.д. При этом само понятие периферии сейчас размывается. Например, экономика Франции сильнее Италии в количественном отношении, но в качественном плане – проблемы по своему масштабу схожие.

Единственная страна в ЕС, которая укрепила свое лидерство за прошедшие годы – это Германия. Однако Евросоюз был создан как организация, где сбалансированы отношения между государствами-членами. Чем больше одно из них будет уходить в отрыв от других, тем больше будет возникать структурных проблем в ЕС. Будут возрождаться исторические страхи, что мы видим на примере поведения Польши, которая ставит перед Берлином вопрос репараций.

Евросоюз и дальше будет развиваться по пути многоскоростного движения. Здесь надо будет пройти по лезвию бритвы. С одной стороны, многие страны хотят продолжить углубление интеграции. Но другие стремятся вернуть себе часть суверенитета в отдельных сферах. Как примирить эти две тенденции? Пока это неразрешимая задача. На фоне брекзита, разлада с США и санкционной войны с Россией – решить ее практически невозможно.

Поэтому Евросоюз ждет стагнационное развитие в ближайшие годы. Экономика может набрать слабые обороты, но принципиальные проблемы не решены. В следующие несколько лет Евросоюз не покинет зону нестабильности.

- Как вы видите будущее отношений Европейского союза и Евразийского экономического союза?

- Судя по новой Глобальной стратегии Евросоюза, видно, что произошел определенный сдвиг в головах европейских политиков. Признано, что Евросоюз – не универсальная модель региональной интеграции. Могут быть другие интеграционные проекты, с которыми надо и полезно развивать взаимовыгодные отношения.

И все же Евросоюз упустил шанс наладить сотрудничество с ЕАЭС, а до его создания – с другими интеграционными проектами с активным участием России на постсоветском пространстве. Недальновидность политического мышления Евросоюза объясняет и отказ Брюсселя от концепции стратегического партнерства с Москвой.

Фактически своими собственными руками коллективный Запад принес логику глобализации и свободного рынка в жертву своему эгоизму. Санкции против России, т.е. против шестой экономики мира (по паритету покупательной способности), –  удар по его же интересам и по так называемому неолиберальному международному порядку. Конфронтация с Россией лишь ускоряет развитие полицентризма в мировых делах, которому столь тщетно пытаются противостоять в Вашингтоне и Брюсселе.

Ясно, что отношения ЕС и интеграционных проектов на постсоветском пространстве вряд ли будут развиваться, пока не нормализуются отношения между Россией и ведущими западными игроками. Хотя уверен, что рано или поздно это произойдет. Но не в ближайшее время.

Есть масса сигналов, что в Европе становится все больше стран и политиков, которые понимают, что надо что-то делать и искать решение по нормализации отношений с Россией. Но в Евросоюзе все завязано на нехватку политической субъектности и мнение Соединенных Штатов, прибалтийских стран, Польши, Румынии. Последние делают все, чтобы удержать за собой геополитический рычаг отношений с США, который основан на антироссийской политике. Развитие отношений между ЕС и ЕАЭС сдерживается сугубо политическими, причем сиюминутными соображениями, не имеющими ничего общего со стратегией.

- Если нет интеграции, то надо обеспечить хотя бы безопасное сосуществование. В этой связи обсуждается идея «большого соглашения» в сфере безопасности. В частности, белорусские партнеры предлагают вернуться к аналогу хельсинского переговорного процесса 1975 г. Имеет ли «Минск-2» потенциал «вырасти» в «Хельсинки-2»?

- «Минск-2» – это достаточно локальное соглашение для решения регионального конфликта, хотя он и замешан на противоречиях между крупными странами.

«Минск-2» превратить в большое соглашение вряд ли возможно. Но можно попытаться вмонтировать «Минск-2» в какой-то переговорный (официальный или неофициальный) процесс по большому договору. Хотя «Хельсинки-2» сейчас нельзя воспроизвести буквально.

Не встретятся все страны Европы и США, чтобы на равных со всеми, включая Россию, выработать общий документ. Россия сегодня – это не Советский Союз, а США – это не США образца 1975 г. Франция и Великобритания тоже далеко не те.

Тем не менее идея большого соглашения, или «Хельсинки-2», жива. Она не совпадает с концепцией концерта держав XIX в. Речь идет не о новом Священном союзе, а о том, чтобы большинство стран в новой ситуации могли прийти к новому modus vivendi (способ существования – прим. «ЕЭ»). Но на основе чего? На основе концепции Большой Европы? Теоретически возможно, но ни ведущие европейские столицы, ни ЕС к этому не готовы, можно сказать, «не доросли еще».

Что касается США, то они нисколько не заинтересованы входить в переговорный процесс, который может занять несколько лет и который привел бы к восстановлению партнерских отношений между западом и востоком Европы.

Большое соглашение сегодня – это уже глобальный концерт держав с учетом интересов Китая, Индии, Турции и многих других. Речь идет даже о гораздо более сложной задаче, чем стояла перед теми, кто добился подписания «Хельсинки-1» в 1975 г. Но тогда была обоюдная политическая воля. Сейчас Запад не в состоянии ее генерировать.

Хельсинкский заключительный акт создавался США и СССР – державами, уверенными в себе. Никто по большому счету не ставил под сомнение их ведущую роль. Это был биполярный мир на своем пике. Кто сегодня мог бы взять на себя ответственность за выход на переговорный процесс сравнимого масштаба? Одного желания России или Пекина мало, «танго танцуют вместе».

Поэтому на сегодня Россия, может, и выстраивает отношения с теми, кто заинтересован в этом экономически и геополитически. Это Китай, другие члены БРИКС, Турция, Иран, Израиль, Вьетнам и другие страны, которые не «берут под козырек» в рамках коллективного Запада. Есть площадка ООН – святой Грааль международного права.

Пока полицентричный мир развивается по неблагополучному сценарию –  несогласованность, дестабилизация и местами хаос. Должно пройти время, чтобы ряд ведущих игроков осознали, что их нераздельное лидерство в прошлом и что надо идти на компромиссы, а не строить из себя былых гегемонов.

- Точка бифуркации при переходе к новому, полицентричному мировому порядку уже пройдена или еще предстоит?

- Идея о точке невозврата популярна, но где именно находится такая точка, обычно становится ясно только постфактум. Сегодня, по сравнению с рядом эпизодов холодной войны, например, Карибским кризисом, мир более безопасен. Другие укажут на то, что мир, напротив, менее безопасен, например, из-за расшатывания стратегического паритета между Москвой и Вашингтоном и расползания ядерных технологий и оружия. Что удерживает ситуацию, например, от применения ядерного оружия в условиях конфликта в Северо-Восточной Азии? Или как можно предотвратить использование оружия массового уничтожения по мере миниатюризации ядерных зарядов?

Мир не стоит на пороге большой войны. Но к этому он может прийти, если не предпринимать меры. Ведь, как помнится, никто особо не желал Первой мировой войны, а позже мало кто предвидел ужасы Второй мировой. Выживание мира – открытый вопрос, и решаться он начал уже сейчас. Если человеческая глупость возьмет верх над коллективным разумом, то все вместе «от Ванкувера до Владивостока» покатятся по наклонной.

Беседовал Вячеслав Сутырин