Санкции подталкивают Иран к сближению с ЕАЭС – белорусский эксперт

В мае 2018 года США вышли из иранской ядерной сделки и объявили о возобновлении санкций против Тегерана, вторая волна которых вступает в силу 6 ноября. Новые меры будут направлены против отраслей судоходства, энергетики, а также иранских банков. В таких условиях может увеличиться экономическое взаимодействие Ирана и ЕАЭС, а подписание Конвенции о правовом статусе Каспийского моря дает возможность решить непростой вопрос логистики с помощью морских перевозок. Об основных мотивах сотрудничества Ирана со странами Евразийского экономического союза, о том, как иранцы будут справляться с новыми санкциями, а также о позиции по разделению Каспийского моря в интервью «Евразия.Эксперт» рассказал арабист, кандидат политических наук, декан факультета дополнительного образования Белорусского государственного университета культуры Александр Филиппов.

-Александр Анатольевич, как известно, долгие годы государство Иран находится под действием санкций со стороны западных стран и США. На данный момент Соединенные Штаты объявили об ужесточении данных санкций. Скажите, как это повлияет на экономику страны?

- Стоит отметить, что Иран с 1979 г. находится под санкциями, которые вводились по разным основаниям и были достаточно жесткими по общей совокупности. Поэтому иранская экономика в целом адаптировалась и научилась жить в санкционном режиме. Можно долго говорить о том, как могло бы пойти развитие страны, если бы не санкционная политика, но что точно можно сказать, и это подтверждают различные политологические исследования, так это то, что режим санкций практически ни разу не привел к тем декларируемым результатам, ради которых он вводился, и это касается не только Ирана.

Иран – крупная страна с большим населением, он долгие годы развивал с различным успехом программы импортозамещения. К примеру, у страны очень ветхие авто- и авиапарки, и постоянный смог в Тегеране служит ярким подтверждением этого.

Есть негативные моменты, но рассчитывать на то, что режим экономических санкций приведет к каким-либо политическим изменениям, не стоит.

Те политические протесты, которые мы периодически наблюдаем в Иране, скорее, вызваны конфликтами различных групп иранских элит, чем связаны с введением нового санкционного режима. Сам факт того, что Штаты уже начали вводить новые санкции, привел к серьезному удару по иранской экономике, национальная валюта девальвировалась более чем в 3 раза, значительно сократились субсидии, которые являются в том числе и политическим инструментом обеспечения лояльности значительной группы населения в стране. Не оправдались ожидания иранских элит и населения по поводу сотрудничества с Западом после отмены санкций. Но в целом, драматических последствий ожидать не стоит, тем более что совершенно непонятно, какими будут позиции ЕС, Китая, России и других государств по отношению к американским санкциям.

Здесь основная проблема заключается не в том, как санкции отразятся на экономике Ирана, а каковы будут последствия для мировой экономики, как вести себя, когда один партнер выходит из сделки и ставит остальных перед данным фактом. Потому что есть обязательства по контрактам, есть определенные интересы у других стран. Стоит подчеркнуть, что, несмотря на заявления израильского премьера о том, что Иран продолжает развивать ядерную программу, Трамп достаточно отчетливо заявлял, что сделку нужно отменить просто потому, что она невыгодна Штатам, еще в период президентской гонки.

- Как Иран будет реагировать на новые санкции?

- Когда государство находится под санкциями, оно будет искать пути обхода данных санкций. И, как правило, эти пути достаточно маргинальны. Поэтому крупные государства обычно не хотят ввязываться в подобные нелегальные схемы. Однако, если мы посмотрим на опыт того же Ирака, во время правления Саддама Хуссейна, когда страна находилась под санкциями, кто их только не нарушал, используя различные схемы. Это реальный факт, о котором написано множество литературы. Во время ирано-иракской войны те же Штаты совершенно спокойно поставляли оружие обеим странам.

Сейчас ситуация немного изменилась.

На данный момент в мире нет консенсуса о необходимости вводимых против Ирана санкций. Иран заключил сделку, и в принципе выполняет ее условия. И все понимают, что невозможно стоить дальнейшие международные отношения в ситуации, когда сделки отменяются просто потому, что кто-то так решил.

Поэтому начинают создаваться альтернативные финансовые инструменты расчетов, ведется поиск альтернативных путей поставок продукции. Начинают размываться цивилизованные институты, и возникает хороший вопрос – ради чего?

- Давайте обсудим отношения Ирана и ЕАЭС. Скажите, они как будут развиваться в перспективе, особенно учитывая последнюю встречу глав государств Армении и Ирана в Нью-Йорке?

- В этом вопросе стоит разграничить ЕАЭС и Армению. Для Армении Иран всегда являлся стратегическим партнером, даже несмотря на всю историю предшествующих отношений ввиду того, что страна зажата между двумя противниками – Турцией и Азербайджаном. Поэтому отношения с Ираном будут оставаться для Армении в приоритете.

Если рассматривать сотрудничество Ирана с Евразийским экономическим союзом, то это сложный вопрос. Интеграционные процессы, которые выстраивает Россия, воспринимаются в Тегеране с подозрением. Сейчас тактически складывается ситуация, при которой иранцы более благосклонно смотрят на взаимодействие с ЕАЭС. Это, во-первых, определенное сближение с Россией по вопросу Сирии, это необходимость выстраивать со всеми, кто этого хочет, некое противодействие американским санкциям, возможность удержать те скромные экономические успехи, которые стали заметны сейчас, закрепиться на каком-нибудь рынке.

ЕАЭС – это потенциально огромный рынок для Ирана, который сейчас не реализуется в полную силу.

Иранцы хотели бы в перспективе рассматривать его как площадку для увеличения экспорта иранских товаров, а также и с точки зрения того инструмента, с помощью которого можно получить допуск к тем технологиям и продукции, которые, возможно, окажутся под санкциями. Иногда проявляется понимание необходимости координации политики в сфере энергоносителей. Поэтому для Ирана вопрос ЕАЭС сейчас становится довольно близким, хотя экономическое взаимодействие небольшое – на страны ЕАЭС приходится лишь 2% торгового оборота Ирана.

- В мае 2018 г. было заключено Соглашение, которое ведет к дальнейшему созданию зоны свободной торговли между Ираном и ЕАЭС. Какой путь сторонам нужно пройти, чтобы данная зона заработала в полноценном формате?

- Соглашение, которое носит временный характер, было подписано в мае, и на данный момент стороны пока присматриваются друг к другу. Иранцы хотели бы максимально защитить свой рынок от товаров, в которых они не имеют недостатка, исходя из политики импортозамещения, а также получить доступ к технологиям, которые находятся под санкциями, особенно к военным, да и в целом обеспечить режим политико-экономического благоприятствования на севере.

Я считаю, что модель отношений между Ираном и ЕАЭС пока только выстраивается. Если говорить о возможных нюансах, то важной проблемой является логистика.

Само вступление Армении в ЕАЭС сразу породило множество вопросов с точки зрения того, как будет функционировать общее экономическое пространство со страной, которая не имеет границы с остальными государствами. Этот вопрос относительно решили с Грузией, однако сложно сказать, насколько грузинская сторона будет готова дальше решать этот нюанс, если подключится Иран.

Вариант использовать Каспий возможен, особенно учитывая подписанную Конвенцию, где вопросы транспорта в той или иной степени урегулированы. Но здесь важно подчеркнуть, что, подписывая соглашение о зоне свободной торговли, стороны ставят перед собой цели не столько развивать торговлю как таковую. Скорее, речь идет о создании механизмов обхода санкций, решения проблем и т.д. Возможно, речь идет о координации в будущем энергетической и нефтяной промышленности. Вступление нового игрока всегда требует решения определенных нюансов.

- Затрагивая вопрос Каспийского моря, как в Иране оценивают подписанную Конвенцию о правовом статусе данной акватории?

- Конвенция не очень выгодна для Ирана, это очевидно. Во-первых, Каспий получил статус моря, а не озера, как хотела иранская сторона, а это означает, что не может быть поделена вся площадь акватории. Стороны ограничиваются прибрежными территориями, а у Ирана наименьшая протяженность береговой линии по Каспию. Возникает вопрос и по поводу тех богатств, которые остаются вне пределов этих территориальных вод. Во-вторых, иранцы активно апеллировали к договорам с Россией, заключенным в советское время, однако понятно, что сейчас кроме России появились и другие участники, Ирану пришлось договариваться и с ними.

Конвенция декларирует возможность строительства трубопровода, но я не склонен верить в то, что эти планы будут реализованы.

Очень давно пытались создать альтернативные пути поставки энергоресурсов из Средней Азии в Европу, но из этого ничего не вышло: попытка использовать нефтепровод Одесса-Броды, перевозка танкерами через Черное море столкнулись с вопросами дорогой логистики. Да и в целом такие проекты инфраструктурно требуют огромных денег. Не уверен, что у участников они есть, а Европейский союз после конфуза с «Набукко» вряд ли станет спонсировать настолько мощные проекты. Особенно при наличии серьезной конкуренции в виде Северного, Южного и Турецкого потоков.

Беседовала Ксения Волнистая