Уроки революции: почему Тунис разочаровался в «арабской весне»

В конце июля СМИ сообщили об уходе из жизни президента Туниса Аль‑Баджи Гаида ас‑Себси, занимавшего пост с 2014 г. В сентябре страну ожидают досрочные выборы главы государства, и о своем намерении баллотироваться на них 6 августа объявил Монсеф Марзуки, первый президент республики после «жасминовой» революции 2011 г. Что сегодня представляет собой страна после того народного взрыва, который одни считают настоящей, а другие – «цветной» революцией, и как итоги тех событий теперь воспринимает народ Туниса, проанализировал руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества Василий Колташов.

Тунис на пороге перемены власти

Еще месяц назад Тунис облетели слухи о кончине пожилого президента Аль‑Баджи Гаид ас‑Себси, поэтому недавнее официальное объявление об этом никого не удивило. Однако весь остальной мир спросил себя в тот момент: почему у руля государства был столь пожилой человек? Куда подевался молодой пыл тунисской Арабской весны 2011 года? И почему тунисцы все чаще вешают портреты свергнутого ранее президента?

В 2011 г. новости из считающегося тихим и фруктово-туристическим Туниса взорвали мировое информационное пространство. Один за другим сыпались репортажи с громкими заголовками. Североамериканская и европейская пресса заявляла: происходит революция в Тунисе, молодежь на столичных улицах, народ требует демократии, арабский мир встречает весну своего освобождения, новые лидеры открывают свободное и счастливое будущее. Много было статей о роли социальных сетей в протесте, выросших мировых ценах на зерно и подорожавший хлеб для тунисцев. Потом мир узнал, что президент страны Зин аль‑Абидин Бен Али оставил свой пост и покинул страну, укрывшись в Саудовской Аравии, хотя до этого десятилетиями отправлял в тюрьмы выученных на ее деньги исламских фанатиков. Поговаривали даже, что в своем самолете он увез неподъемное количество золота. Слухов было много. Было и много надежд.

Улицы ликовали: диктатор лишился власти. Более же всего радовались падению второй жены президента-генерала, «красотки Лейлы», чьи родственники буквально оседлали экономику страны. Однако была у этой внешне нормальной революции и оборотная сторона: вышедшие на улицы преступники набросились на всякое беззащитное имущество, что не на шутку напугало немалое число граждан. В том числе потому, что за время руководства страной Бен Али – как бы его ни ругали – люди стали жить намного лучше, чем в первые десятилетия независимости – период правления первого президента, «отца нации» Хабиба Бургибы.

Бен Али находился у руля Туниса с 1987 г. С этого времени некогда учившийся во Франции военный и принялся проводить свою линию модернизации страны. Здесь он фактически продолжил курс первого президента. Тунис всегда выделялся среди «арабских государств» своим аграрным и торговым значением, но архаичность отношений в обществе, недостаточная грамотность трудящихся и беспорядок были проблемой. Да и туристов было крайне мало – ради чего они, собственно говоря, должны были ехать в Тунис? Бен Али взялся за дело. Грязь исчезла. Побережье покрылось отелями, уровень достатка населения вырос, ведь открылось множество рабочих мест. Социальная система государства работала во всю: медицина и образование были бесплатными, власти старались помогать гражданам и иными способами. Однако это не спасло «режим Бен Али».

Провал тунисской революции

В разгар событий 2011 г., в самом начале Арабской весны, которая завязалась именно с Туниса – российский эксперт по международным делам Сергей Филатов сказал: «Тунисцы должны целовать руки Бен Али… Они пожалеют еще о том, что наделали...». Он имел полное право говорить столь странные и выглядевшие в тот момент необоснованными слова, так как много лет проработал в Тунисе.

Но тогда мало кто мог понять остроту этого прогноза. Сами жители страны едва ли могли подумать, что испытают чувство вины и будут вешать в офисах и магазинах портреты уже свергнутого президента.

Едва ли они ожидали, что будут с восхищением рассказывать туристам истории о своем бывшем лидере и вздыхать: «Где он теперь?» В момент революции, поддерживаемой, как после стало всем ясно, США, мало кто сознавал трагизм момента. Мало кто думал, что цены на бензин взлетят на 40%, чистые некогда улицы никто не станет убирать, и они покроются мусором, преступники будут вырывать у прохожих из рук смартфоны, а террористы позволят себе столько убийств. Только хорошие дороги, пожалуй, останутся на прежнем месте. А ведь их до Бен Али не было...

Диктатура Бен Али, а это была именно форма республиканской власти, когда один человек диктовал свою волю, являлась продолжением диктатуры первого президента. Вообще это была форма постколониальной модернизационной власти (страна долго была французским протекторатом). Могла ли там существовать полноценная представительная либеральная демократия? Едва ли. Но и перерождение этой авторитарной системы было логичным. Пусть она и справлялась отлично с насаждением светских нравов, национального сознания, системы образования и государственного управления, но люди все равно не были удовлетворены – особенно многочисленное молодое поколение, для которому не хватало рабочих мест.

Модернизированное во многом общество Туниса равнялось на европейские потребительские стандарты, и в момент кризиса пошло против Бен Али. Президент напрасно думал, что знает свой народ. Но и народ напрасно думал, что совершает революцию – новый и уже демократический поворот.

Напрасно думали многие ученые умы во всем мире, полагая, что понимают суть революций как исторического явления. Об этом написано много книг, но есть тонкости, которые мало кто стремится анализировать.

Многие ли из тех, кто изучал историю Великой французской революции, обращали внимание на то, какой параноидальный страх был у якобинских вождей периода диктатуры? Чего они боялись более всего? В чем видели большую тайную угрозу для революции, нации и республики? Может быть, то была внутренняя сила? Нет, хотя у революции было много внутренних врагов. Английские агенты – вот, кого в качестве воплощения внешней враждебной силы, способной манипулировать политическим процессом во Франции, опасались руководители революции. Они потерпели поражение не по вине британских агентов, но их страх неправильно понимать как иррациональный. Он был основан на понимании, что великая революция есть дело французского народа, и должна совершиться в его интересах, а внешние игроки могут сорвать процесс преобразования страны.

Было ли так хоть с одной «цветной революцией»? Сознавало ли тунисское общество, что им манипулируют, а настоящие революции не сводятся к выходу людей на улицы, являясь более сложным, глубоким и сильным явлением? При этом внешние силы вмешивались в процесс всякой великой революции, а именно великие революции дают пример подлинности качественного перелома в национальной истории – английской ли, французской, русской или китайской. Но тем великие революции истории и отличаются от известных нам «цветных революций» (не более чем переворотов) в странах полупериферии глобального капитализма, что не внешние силы определяли процесс, ибо иначе никаких революций попросту не было бы — они терпели бы поражение, становились фарсом.

Мечта о возвращении Бен Али

Страх якобинцев был чрезмерным, но далеко не беспричинным и не бессмысленным. А вот вера тунисцев в скорый приход светлого времени без Бен Али едва ли имела основание. Его свержение ударило по экономике: цены выросли – не только на хлеб, хотя они и сейчас жестко регулируется государством; не возникли чудесным образом «европейские рабочие места», а туристы были напуганы и их поток сократился. Ударили вскоре по стране и исламские фанатики-подрывники, про которых тунисцы говорят: «Террористы ненавидят полицию, туристов и экономику Туниса». Выросла и обычная преступность, а мусора всюду оказалось столько, что это весьма плохо отражается на имидже страны, пусть его и убирают в туристических зонах.

В итоге на выборах 2014 г. победил уже весьма пожилой кандидат – ныне покойный президент страны ас-Себси.

Его успех объяснялся просто: он был членом постколониальной управленческой команды и воспринимался как часть ее легенды. В нем видели представителя местной элиты, человека, который мог бы хотя бы символически начать возвращать государство обратно – к порядку и процветанию.

Это согласовывалось с переоценкой в обществе событий 2011 г. Уже тогда началось возвращение Бен Али, если не лично, то как исторической личности, которому народ Туниса должен быть благодарен.

И вот теперь официально объявлено: президент ас-Себси ушел из жизни. Новость эта была воспринята в стране сравнительно спокойно, хотя в международной прессе появилось немало статей об угрозе исламистского реванша и надвинувшемся на Тунис облаком хаоса. Однако местное общество приобрело немалый опыт с момента взрыва недовольства в 2011 г. Оно едва ли хочет новой дестабилизации, поскольку потери и так слишком велики. Предстоящие же выборы, скорее всего, подтвердят запрос на возвращение порядка и достойной жизни, что не так-то просто обеспечить на практике, а имея, нетрудно разрушить.

Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института нового общества