Евразийский поворот Эрдогана. Ждать ли революции?

Последние события в российско-турецких отношениях создали почву для многочисленных спекуляций. Насколько вероятен выход Турции из НАТО, и как изменятся отношения Анкары со странами евразийского пространства? Возможно ли сближение Анкары с Евразийским экономическим союзом? Александр Гущин дает прогноз развития ситуации.

Реставрация российско-турецких отношений

В целом, итоги визита Эрдогана можно определить как умеренно оптимистичные. С одной стороны, сам факт встречи, которой предшествовали извинения Эрдогана, безусловно, следует занести в актив России, для которой нормализация отношений с Турцией имеет важное экономическое значение. Падение торговли на 60% и туризма на 90% далеко не самый благостный фон для двух крупных стран, соединенных между собой не только тысячами экономических, но и культурных, бытовых, семейных нитей.

Прозвучали заявления о предстоящем снятии торговых ограничений, возобновлении авиасообщения. Однако часть из этих обещаний отнесена в будущее, по крайней мере, до конца года. В условиях быстро меняющейся международной обстановки и ситуативности современной политики, что наглядно продемонстрировал конфликт России с Турцией, это не может не вызвать внимания.

Риски, связанные с политическими противоречиями Турции и России, прежде всего по сирийскому кризису и в меньшей степени по Крыму и украинскому вопросу, сохраняются.

Конфликт с Турцией наглядно подтвердил тот факт, что экономика не определяет в полной мере современные международные процессы. Торговля, безусловно, важна, но мы отчетливо видим, как набирают ход процессы укрепления национального суверенитета государств в Евразии (так называемой «ресуверенизации»), растет влияние военной силы, политические цели нередко подчиняют себе экономическую логику.

Отчасти это было продемонстрировано украинским кризисом, но в турецком случае это проявилось особенно ярко. Экономические отношения России и Турции были очень тесными и динамично развивались, однако отсутствие договоренностей, а главное – общего понимания и подхода к геополитической составляющей в Причерноморье и на Ближнем Востоке привели к противоречиям и трагическим событиям, омрачившим двусторонние отношения.

Сегодня тот факт, что стороны готовы вести себя более аккуратно, лишь отчасти снимает проблему. Ведь далеко не очевидно, что политические противоречия, которые стали главной причиной конфликта, могут быть быстро преодолены.

Что касается таких крупных проектов как строительство «Турецкого потока», то, с одной стороны, возврат к переговорам по этому вопросу важен. С другой – теперь проект газопровода по сравнению с первоначальными планами заметно уменьшен в своих пропускных способностях. Речь о четырех нитках уже не идет. Да и энергетическая политика ЕС в плане диверсификации поставок и антимонопольных требований остается важным препятствием. В лучшем случае речь может идти о том, чтобы протянуть газопровод до Турции. При этом Анкара вновь может поставить вопрос о скидках.

Возможен ли выход Турции из НАТО?

Эрдоган начал свой собственный «поворот на восток». Конечно, едва ли можно согласиться с западными аналитиками, что переориентация Анкары продиктована лишь надеждой выторговать определенные преференции у Запада. Например, получить от ЕС уступки по визовому режиму или добиться от США политической солидарности, продемонстрировать им возможность своего ухода.

Эти моменты, вероятно, имеют место, но не превалируют. Вполне вероятно, что Эрдоган, имея информацию о косвенном участии американцев в перевороте, просто действует как подсказывает ему политическая ситуация. Однако при этом не следует забывать о том, что при всей жесткости его действий внутри страны, во внешней политике Эрдоган достаточно ограничен.

Турецкая экономика зависит от партнерства с Западом. Кроме того, Турция входит в Североатлантический альянс, а в рамках НАТО можно фрондировать, но не выйти оттуда.

Даже если бы Эрдоган и захотел предпринять шаги, направленные на выход из НАТО, или решился на действия, окончательно подрывающие американское влияние в Турции, то дело для него могло бы закончиться еще одним переворотом, учитывая нехватку влияния в вооруженных силах. Да и сам турецкий президент, как и все люди, – человек смертный.

Степень отрыва Турции от Запада не стоит преувеличивать. Однако поворот в политике Турции действительно вызван не только «политическим кокетством» Эрдогана по отношению к Западу, а имеет под собой более глубокие причины.

У Запада, прежде всего у США, остаются довольно серьезные возможности для дестабилизации ситуации в самой Турции. Как посредством национальных меньшинств, и, кстати говоря, не только курдов, так и с использованием социальных проблем и недовольства части политической элиты.

Анкара на пути в Евразийский союз?

При всей важности визита Эрдогана в Россию восстановление российско-турецких отношений потребует времени, а политическая повестка, собственно из-за которой и произошел конфликт, остается очень проблемной. Тем не менее, уже сейчас можно говорить о позитивном влиянии на евразийское пространство.

Во-первых, нормализация отношений России и Турции позволяет странам ЕАЭС и в целом странам постсоветского пространства более свободно поддерживать контакты с Анкарой, не опасаясь возможного раздражения Москвы.

Открывается больше возможностей для развития торгово-экономического сотрудничества. Свидетельством этого стал недавний визит президента Казахстана Н.Назарбаева в Турцию и подписание ряда важных документов о сотрудничестве в экономической сфере.

Казахстан в ходе кризиса в российско-турецких отношениях занял традиционную для себя взвешенную позицию. С одной стороны, были сохранены контакты с обеими сторонами конфликта. С другой – Астана взяла на себя ряд посреднических функций и успешно с ними справилась. Сказалось здесь и то значение, которое имеет Турция, являющаяся пятым по величине торговым партнером Казахстана.

В-вторых, нормализация отношений позволит в некоторой степени сократить те издержки, которые понесли страны Центральной Азии, прежде всего, Казахстан в результате прекращения транзита турецких товаров через территорию России. Новые маршруты транзита пролегали через Каспий в обход России – не самый оптимальный путь с точки зрения затрат. Одномоментно изменить это положение вряд ли получится, как и полностью восстановить долю турецкой продукции на российском рынке, но позитивных изменений можно ожидать.

В-третьих, ранее президент Казахстана уже высказывал мысль о возможности вступления Турции в ЕАЭС. Когда эта мысль была озвучена, она казалась с одной стороны революционной (кризис в отношениях Москвы и Анкары еще не разразился).

Сегодня, безусловно, об институциализации турецкого присутствия в ЕАЭС речи быть не может. В лучшем случае, Турция может стать членом ШОС. Впрочем, это не даст каких-то быстрых выгод ни самой ШОС, ни Турции, за исключением имиджевых плюсов.

В случае сохранения стабильной геополитической ситуации и укрепления экономических позиций ЕАЭС не исключено создание зоны свободной торговли Турции и ЕАЭС.

В-четвертых, нормализация отношений с Турцией содействует некоторому снижению напряженности на Южном Кавказе. Конечно, не стоит излишне преувеличивать степень влияния Анкары на Баку и воспринимать их как единое целое. Однако улучшение российско-турецких отношений делает процесс переговоров по карабахскому урегулированию более ровным и предсказуемым, улучшает общий фон переговоров. Это же касается и ситуации в Абхазии, где турецкое влияние, в первую очередь экономическое, довольно сильное.

Перезагрузка «мягкой силы» Турции

Наконец, важно отметить еще один момент, касающийся метальной сферы и гуманитарной составляющей. Турция за последние годы стала на постсоветском пространстве одним из лидеров в деле продвижения своей «мягкой силы». Причем одним из инструментов этого были образовательные учреждения, действующие в рамках структур Ф.Гюлена – личного и политического врага Эрдогана, проживающего в США.

Анкара требует от Вашингтона выдачи Гюлена, а от своих партнеров на Южном Кавказе и в Центральной Азии закрытия учебных учреждений, поддерживаемых «врагом номер один» Эрдогана. Это может сократить ментальное влияние Турции в этих регионах, но только в краткосрочной перспективе.

Скорее всего, «мягкая сила» Турции в Евразии будет переформатирована, но никуда не исчезнет. И в этом плане она представляет собой безусловную конкуренцию влиянию России, и, в меньшей степени, Китая, имея в виду историческую и этническую общность.

Тем не менее, процесс нормализации российско-турецких отношений, особенно, если он окажется системным, способен не только оказать позитивное воздействие на двусторонние отношения Москвы и Анкары в долгосрочной перспективе, но и содействовать снижению напряженности на всем евразийском пространстве. Это вновь поставит вопрос о поиске формата взаимодействия Турции с Евразийским экономическим союзом.

Александр Гущин, к.ист.н., 
заместитель заведующего кафедрой стран постсоветского зарубежья РГГУ