«Диалектика по-сухумски». Кто станет новым президентом Абхазии?

Этим летом в Абхазии должны состояться очередные президентские выборы. Первоначальная дата выборов – 21 июля – оказалась перенесенной на конец августа после экстренной госпитализации одного из главных кандидатов на пост главы государства, вызвавшего волнения среди оппозиции. Массовые протесты, после которых был достигнут компромисс по дате перенесенных выборов, продвигали идею о том, что выгоду из ситуации извлекает действующая власть, отодвинув в сторону теории «грузинского следа». Поменяются ли местами нынешний президент и его главный соперник, а также кто может составить им конкуренцию в гонке, специально для «Евразия.Эксперт» проанализировал ведущий научный сотрудник Центра евро-атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО Сергей Маркедонов.

Экскурс в историю

В 2018 г. Абхазия отметила два знаковых юбилея. В августе республика праздновала десятилетие признания ее независимости Россией. Обычно эту дату рассматривают как первый шаг по трансформации российской внешней политики от поддержания статус-кво в Евразии к избирательному «ревизионизму», однако данный подход грешит односторонностью. Следуя ему, можно предположить, что до августа 2008 г. выход Абхазии из-под юрисдикции Тбилиси – эксклюзивная ответственность Москвы (или достижение, или вина: здесь оценки могут различаться, порой, диаметрально).

Между тем, не так уж не правы американские специалисты по Кавказу Линкольн Митчелл и Александр Кули, когда говорят, что реальная сецессия проблемного региона случилась не в 2008 г., а гораздо раньше: «Постсоветская Грузия никогда в действительности не осуществляла реального контроля над Абхазией, за исключением нескольких месяцев в начале 1990-х гг.»[1].

В 2018 г. республика отмечала еще один юбилей, не менее важный, чем первый – четверть века со «Дня победы и независимости». Так в Абхазии именуют день 30 сентября 1993 г., когда абхазские вооруженные формирования и добровольцы из Конфедерации горских народов Кавказа (КГНК) после 14 месяцев боев вытеснили с территории республики войска Грузии. Именно с того времени большая часть территории бывшей Абхазской ССР стала отдельным де-факто образованием вне грузинской юрисдикции. Впереди были сложные коллизии в отношениях между Грузией и Россией, блокада, переговоры и их имитация, попытки «разморозить» конфликт в 1998, 2001 и 2006 гг. Но путь к августу 2008 г. начинался именно в сентябре 1993 г.

Сразу оговоримся. Экскурсы в недавнюю историю важны не сами по себе, а в привязке к современным реалиям. Вступая в противоборство с Грузией в начале 1990-х гг., абхазская элита пыталась отстоять право на собственное государство. Можно спорить о том, насколько оно состоятельно, перспективно, самостоятельно или зависимо от России, ее военно-политических гарантий и социально-экономической поддержки. Но и 25, и 10 лет назад была сделана заявка на формирование новой Абхазии, а не просто чьей-то «здравницы и житницы» и территории с «выгодным географическим положением». Прошли годы, но и сегодня есть немало признаков того, что переход к постконфликтной повестке дня, наполненной содержанием, принципиально отличным от первых лет борьбы за независимость, не завершен. Вопрос о качестве управления «своим государством», то есть то, ради чего, собственно, боролось абхазское общество, по-прежнему остается нерешенным.

Выборы не в штатном режиме

Важнейшим событием 2019 г. в республике станут президентские выборы. Это главная кампания, подводящая итоги пятилетнего политического цикла. Первоначально подготовка к ней шла, что называется, в «штатном режиме». В апреле республиканский парламент обозначил дату выборов – 21 июля. Однако дальше в Абхазии закипели шекспировские страсти.

После того как Аслан Бжания, один из главных претендентов на президентский пост, был в тяжелом состоянии госпитализирован в одну из московских клиник, возникла версия о его отравлении. По мнению сторонников политика, неудовлетворительное состояние здоровья могло бы помешать его участию в выборах, что выгодно действующей власти. Отсюда активизация оппозиции с целью переноса выборов на более поздний срок. Когда депутаты национального парламента отказались поддержать проведение выборов в сентябре (за это решение проголосовали всего 14 человек при необходимом кворуме в 24 голоса), начались массовые акции протеста.

По первой реакции абхазского президента Рауля Хаджимбы складывалось впечатление, что он не готов к уступкам. В своем обращении 21 мая он констатировал: «Факты, наблюдаемые нами в последние дни, свидетельствуют о попытках захвата власти, несмотря на то, что лидеры оппозиции пытаются объяснить их благими демократическими устремлениями». Однако уже в ночь на 22 мая Хаджимба лично принял участие в переговорах с организаторами протестных акций в Сухуми.

В итоге стороны пришли к компромиссному решению: оппозиция отказалась от своего требования провести выборы в сентябре, в то время как команда действующего президента согласилась перенести первоначально определенную дату на более поздний срок. Затем, 28 мая Хаджимба подписал закон, предусматривающий перенос даты голосования на 25 августа.

Диалектика по-сухумски

Пять лет назад действующий глава Абхазии выиграл президентские выборы с четвертой попытки. Избрание Хаджимбы состоялось после досрочного ухода в отставку под давлением массовых протестов его предшественника Александра Анкваба. Интересная деталь: став главным выгодополучателем протестных выступлений против третьего президента Абхазии, Хаджимба сам в течение всего своего президентского срока сталкивался с постоянными требованиями досрочного ухода и попытками организовать народные выступления против него.

10 июля 2016 г. в Абхазии был намечен референдум по вопросу о доверии президенту. Однако из-за рекордно низкой явки (она, по данным ЦИК республики, составила всего лишь 1,23% от всего числа голосующих избирателей) народное волеизъявление провалилось.

Но, пожалуй, самым ярким событием в ряду конфликтов между властями и оппозицией стал предновогодний внутриполитический кризис 2016 г. Тогда оппозиция предприняла попытки организовать «народный сход», а сторонники Хаджимбы провели собственные массовые акции. Впрочем, противостояние удалось быстро купировать. Таким образом, попытки досрочного отстранения от власти действующего президента не вылились в результативные действия.

Разочарованием для оппонентов власти стали и парламентские выборы в марте 2017 г. Они не получили в высшем представительном органе власти большинства, хотя создали интересный прецедент. Экс-президент Анкваб вернулся в абхазскую политику и по итогам парламентской кампании получил депутатский мандат. Как бы то ни было, президентская команда пять лет сталкивалась с регулярными протестными действиями, хотя сама она пришла во властные кабинеты на волне массовых акций.

Пять лет назад власть и оппозиция поменялись местами. И сегодня те, кто покинул высокие кабинеты в 2014 г., готовы вернуться.

Тот же Аслан Бжания, получивший на прошлых выборах весомые 36% голосов избирателей, при Анквабе занимал должность руководителя Службы безопасности. Нередко лозунги и требования тех, кто ранее критиковал Анкваба, просто переходили по наследству к его сторонникам и единомышленникам.

Ярким примером служит ситуация в Гальском районе, касающаяся такого чувствительного для республики вопроса, как предоставление гражданства (а с ним и права участия в выборах) грузинскому (мегрельскому) населению этого образования. При обсуждении данной проблемы оппозиция, как правило, выступает с более жестких позиций, и скорее за ограничительные, чем разрешительные меры.

Во многом схожий алгоритм был продемонстрирован и на других направлениях. Взять хотя бы отношения с Россией (а они имеют для Абхазии стратегическое значение). Как правило, оппозиция критикует власти за излишнюю податливость Москве, небрежение собственными национальными интересами. Но когда они меняются местами, картина воспроизводится. Каких-то принципиально новых сюжетов в дискуссию не добавляется.

Смена лиц или смена вех?

Вместе с тем, нельзя не заметить запроса на новые лица в абхазской политике вне жесткой привязки к группам критиков власти или ее сторонникам. Парламентские выборы в Абхазии в марте 2017 г., прошедшие в два тура, четко зафиксировали этот тренд. Тогда многие политические «тяжеловесы» не смогли добиться желанного депутатского мандата. Уже в первом туре выборное сито не прошли спикер Народного собрания пятого созыва Валерий Бганба, а также такие известные в республике политики, как экс-министры иностранных дел Сергей Шамба и Вячеслав Чирикба.

Тем не менее в 2019 г., скорее всего, фаворитами снова, как и пять лет назад станут Хаджимба и Бжания. Не исключено, что в качестве своеобразной третьей силы выступит Астамур Тарба (ранее занимал посты главы Службы госбезопасности, секретаря республиканского Совбеза и первого вице-премьера). Риторический вопрос, имеется ли у него некая качественно новая программа.

За все годы существования Абхазии как де-факто образования и частично признанной республики абхазские политики не раз показывали высокий уровень адаптивности и обучаемости. Не единожды в, казалось бы, ситуациях открытого клинча они демонстрировали готовность к уступкам и национальное единство поверх политических пристрастий.

Внутригражданское противостояние видится и сторонникам президента, и его оппонентам как неприемлемая цена вопроса для победы. Однако проблема в том, что ни те, ни другие не предлагают серьезной стратегии развития республики.

Ни те, ни другие так и не вышли за рамки первичной повестки дня, которая определяла жизнь Абхазии в период до признания независимости Россией в условиях постоянной угрозы со стороны Грузии. Но теперь такая угроза снята.

Показательно, что тема «руки Тбилиси» не является сегодня основной версией в спорах о возможном отравлении кандидата Бжании. 15 или 20 лет назад дело обстояло бы иначе.

Тему «восточного соседа» в Абхазии считают политически не актуальной, скорее, символом трагического прошлого. Однако по-прежнему сохраняется дефицит новых политиков.

Две команды, чье соперничество уходит еще во времена споров Владислава Ардзинбы и Александра Анкваба в начале 1990-х гг., лишь сменяют друг друга. При этом на глазах подрастает новое поколение, те, кто не жил в реалиях Грузинской ССР и Советского Союза и для кого военный конфликт 1992-1993 гг. – это героический символ, а не лично пережитое событие.

Уже не первый год в Абхазии идут разговоры о невозможности постоянно эксплуатировать славное прошлое и настоятельной необходимости смотреть в будущее. Пока же вопрос о том, когда это новое поколение вступит в игру и с какими идеями начнет действовать, остается открытым.

Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Центра евро‑атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО

[1] Cooley A., Mitchell L. Engagement without Recognition: A New Strategy toward Abkhazia and Eurasia’s Unrecognized States //The Washington Quarterly. 2010. October issue. P.61